Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Твоя — уже грязная, а я не пачкаюсь, — ответила девочка, но взяла Реда за руку.
Дойдя до двери, Ред понял, что не хочет отпускать девочку. Парень просто раскрыл высокие створки пинком и вошел в последний в мире храм. За скакуна Ред не переживал. Смоки где-то спрячется. Шоргон не любил дождь.
Да этот холл размером с ночлежку и полностью пуст. Пыль да старые картины. Галерея грузных мужчин с бульдожьими рожами. Пройдя вдоль них, Ред понял, что первый был еще ничего, но каждый последующий представлял будто новую ступень деградации. Но выражения лиц у всех страшно одухотворенные и благолепные.
Ред поправил корзину на плече. Он неосознанно отпустил Доротею. Вернувшись на место, меченая рука не нащупала маленькой ладошки. Ред огляделся, но девочки нигде не было. Если твоя рожа кажется ей гнусной, то от этих харь, она наверно бежит без оглядки. Зато, Редрик обнаружил приближающегося Путника — женщина средних лет.
— Пожертвование, усыновление, становление? — мягкий приятный голос.
— Первое и разговор с Проводником.
— Проводник проводит утренние обряды, вам придется назначить визит и подождать, — женщина указала на последний портрет в галерее, обозначая лик иерарха.
— Они, что все родственники?
— Проводники возносятся в сан после голосования иерархов.
— Это не ответ на мой вопрос.
— Это неуместный вопрос.
Удар-удар-удар. Мрамор в сочетании с сапогами Редрика выдавал раскаты грома, что разносились эхом по всему зданию. Парень навис над женщиной.
— Слушай сюда, я решаю, что уместно, а что нет. И в храме бога неуместно лишь невежество. Сначала ты отведешь меня на кухню, где я оставлю гостинцы детям. Детям! Потом ты мне покажешь где они должны были бы учиться. А затем скажешь Проводнику, что у Всадника к нему есть пара вопросов.
Путница собрала губы в комок и отойдя на шаг кивнула Реду, чтобы тот следовал за ней. Приют был огромен. Три этажа с высоченными потолками, помноженные на значительную площадь здания. Тут могла уместиться уйма народу, но помещения пустовали.
На кухне трудилось несколько взрослых и множество ребят. Некоторые дети узнали Редрика. На вид сытые и здоровые. Чистые. Они мыли посуду после завтрака. Целая прорва посуды, хватило бы на несколько рот солдат. Продуктов много, простые, но разные блюда. Редрик поставил корзину на каменный стол и проследовал в лекторий.
Доска, парты, книжные полки. Все под двухлетним слоем пыли. На доске так и не стертая, чудом сохранившаяся запись. Похоже, последним был урок истории.
“Основание Вольнограда, город построенный одним человеком — миф или подвиг?”
На этаже находилось несколько лекториев — все заброшены.
Редрика повели вглубь здания, там он разминулся с Путником-торгашом, тот неуверенно кивнул, но потом опомнившись проделал религиозный жест. Росчерком пальца обозначался горизонт, а затем ладонью указывалось направление.
— Да будет легок твой путь, Всадник, — прошептал торгаш и быстро ушел.
Женщина довела парня до тяжелой двери.
— Проводник ожидает, — сказав это, Путница ушла.
Войдя внутрь, Ред увидел хрупкую девушку лет тринадцати-четырнадцати. Она стояла у стола, на котором был разложен набор для бритья. Ред машинально почесал подбородок. Брился перед отъездом, но легкая щетина уже отросла. У парня, как и его отца борода росла очень быстро.
На девушке был одет не привычный балахон Путников, а белый хитон из легкой и прозрачной ткани. На нем перечень ее одежды заканчивался. Редрику стало неловко. Острые локотки, острые плечи… да с тем же успехом она могла быть и голой. Парень виновато посмотрел ей в лицо. Но слегка раскосые каре-зеленые глаза старались смотреть куда угодно, но не на Реда.
Помещение представляло собой крупный предбанник. Тут недавно прибрались. Можно было удобно присесть, переодеться, пообщаться.
Боковая дверь отворилась. В сопровождении облака пара вышел лысый мужчина в белой тоге с амулетом в форме яйца на шее. Правда, там не было шеи. Если бы человек мог съесть дракона, то он бы выглядел именно так. Он был больше и жирнее того евнуха и Каднификара вместе взятых, хоть и уступал Реду в росте. Это его лицо было на последнем портрете во входной галерее.
Все гротескно огромное тело человека покрывали наколки. Синие — тюремные. Звезды отсутствовали — не вор. Отец был хорошо знаком с уголовной тематикой — посвятил в нее и сына, чтобы тот не облажался при случае. На лысине — огромный паук.
Проводник грузно протопал и уселся на каменную скамью около стола. Девушка начала взбивать пену для бритья.
— Как бог покрывает весь мир наш в три шага, так и ты будь трижды благословен, о Всадник, — каждое словосочетание сопровождалось одышкой.
Перед столом стоял массивный стул, Ред присел на него.
— Шаги у него обычные, а вот прыгает он действительно далеко.
— Любое движение есьм — путь, а дорога отмеряется шагами.
— Любые прикрасы и домыслы есьм — ложь. Неужто ваш бог поощряет такое?
— Он — добрый бог. Не вмешивается и одаривает. Его безупречное искусство, плоды которого он нам дарует… Не это ли то самое поощрение?
— Значит его картины и векселя, что приходят к вам, связаны?
— Как только благородный отпрыск достаточно созрел, что лик его стал интересен богу, его портрет напишет тот. И коли не сможет семья его покрыть предъявленную стоимость, мы вексель получаем биржевой.
— И можете потом по нему распорядиться картиной словно активом. Перепродать коллекционеру, вернуть семье в кредит или под залог.
— Так и есть, Всадник, но это не все, в последнее время мы обменяли несколько набравших ценность активов, на акции имперской мыловарни. Лучшее вложение.
— Деньги из пузырей. Замечательно… — выдохнул парень, глядя как девушка наносит венчиком пену на необъятные щеки Проводника.
— Истинно так.
— Почему вы перестали учить детей? — серые глаза рыскали по заплывшему лицу, но нашли лишь пару щелок, сочащихся чернотой.
— Приоритеты сменились. Силы всех братьев и сестер брошены на великий поиск. Странствие по страницам книг, в поисках разгадки божественного откровения. Мы благодарны тебе за подсказку, теперь дело пойдет быстрее.
— Неужели нельзя совместить?
— Всадник, какое мы право имеем учить этих детей, если бог нам самим завещал учиться?
— Бред, сколько тут живет детей? — Ред хотел прикинуть в голове нужное количество учителей.
— Сорок семь.
— Так, это берем… Что? Сколько? — Ред напрягся, услышав число.
— Это знаковые цифры. Последний камень приюта был заложен в сорок седьмом году. Иерархи былых времен объявили это число единственно правильным.
— Но здание просто огромно! — повысил голос Ред.
— Мы разгадали план бога, он хотел, чтоб у каждого ребенка в этих стенах была семья: отец, мать, дедушки и бабушки.
— По шесть взрослых на одного ребенка… И так в каждом приюте, — осознание накрыло Реда глубокой усталостью, он прикрыл ладонью глаза. — И как, справляетесь? — глухо спросил он.
— Много средств ушло на найм лингвистов, да и шествия за реликвиями приходиться проводить реже. Людей не хватает. Приходиться затягивать пояса.
На ремне, который нужен чтоб опоясать этого человека, можно повесить всех воспитанников этого приюта разом.
— Прискорбно то как, но я вижу, что себя вы не обижаете.
— Конечно, Всадник. Как мы можем предать ту любовь, которой бог нас одаривает, обижая себя самих. Его поступки говорят лишь о желании благополучия для его последователей.
— Да всрались вы ему. Сборище бездельников, эксплуатирующее беззащитных детей. Я видел ребят. Все — здоровые, симпатичные и крепкие. Нет ни рахитов, ни мелкозубых, ни чахоточных. Но это не ваша заслуга. Вы отбираете лишь тех, с кем не нужно возиться. Остальные умирают на камнях коллекторов. Раньше у ребенка хоть был шанс. Но теперь от вас он уйдет безграмотным — не нужным в этом мире никому. Что с их благополучием? — Редрик говорил все злее, до боли сжимая рукой свою голову.
— Наш бог покровитель прекрасного, зачем ему в храме маленькие уродцы? — ехидство сочилось из Проводника.
— А зачем ему огромные жирные уроды?
Ред убрал руку от лица, тяжело глянув на высшего иерарха. Тот будто наслаждался гневом, что парень направлял на него. Мерзкая улыбочка.
Ред перевел взгляд на девочку, что добривала раздутую щеку. Милая худенькая шатенка, с короткой стрижкой под мальчика. Бледная. Покрыта гусиной кожей.
Тебе не бывает холодно. Этой огромной туше — не может быть холодно. Ей — очень холодно, тут всем холодно. Огромное каменное здание, попробуй протопи. Вот, даже подбородок дергается. Начинает дрожать рука. Кровь. Красный потек пошел вниз от пореза на массивной щеке.
— Тупая шлюха!
Маски сброшены. Толстые пальцы схватили лицо девушки.
— Никак ты, сучка, не научишься. Я же предупреждал. Какой палкой мне наказать тебя в этот раз?
Толстяк встал и приподнял девушку над полом. Она вся сжалась будто пытаясь прикрыть нижнюю часть тела, но ни звука, ни слезинки. Тот же бегающий взгляд, не желающий задерживаться на мужчинах. Проводник ехидно оглядел низ ее живота.
— Одобряю твой выбор. Но займемся этим потом, у меня гость, — посмеиваясь сказал жиртрест, легко бросив девушку на каменный пол возле Редрика. — Что смотришь, Всадник? Думаешь не справиться? Справиться, она же перед твоим приходом его мне помыла. Это же то чего ты хотел. Ребятенки живут в счастливом детстве, а когда становятся бесполезной шамотой... — он харкнул в девушку, но слюна юбыла слишком вязкой и просто зависла слизким сгустком у него на подбородке. —… я им даю те навыки, которые помогут им на улице. Кстати, скоро она там окажется, уже подрастает замена.
Редрик отломал подлокотники вставая со стула. Оторопь от омерзения ушла. Через два месяца без двух недель, замена подрастет. Элли так и так окажется в пасти людоеда.
Взгляд человека, который хочет со всем разобраться. Так сказала милая эльфийка. Разбирайся…
Парень положил куски разорванного дерева на стол и повернулся к лежащей на полу девочке. Она так и сжимала бритву. Дрожала, пол тоже холодный. Редрик понял, что еще немного и одежда на нем загорится. Сердце колотилось рывками. Десяток ударов сливались в один большой и громкий. Даже блокада разогрелась.
Ред наклонился и подал девочке руку. Она не среагировала. Пустой взгляд бегал по полу у его сапог. Гнев. Похоже это одна из свиней, тяжелых настолько, что ломает под собой человека. Хрупкая фарфоровая куколка, треснула под измазанным в дерьме животным. Раздутый гнойный мешок дерьма.
Как жарко. Парень расстегнул пыльник, а затем рубашку. От тела валил пар. Жар, как от печки. Ред, присев, аккуратно поднял девушку на ноги, та не сопротивлялась. Ей нельзя сопротивляться. Ее отучили. Парень вынул у нее из руки бритву и положил на стол, затем достал из петлицы веточку с цветками лимона, отдав ее девочке на замену лезвию.
Предки не дураки. Не знаешь, что делать — поступай как они. Редрик распахнул одежду и прижал озябшую девушку к груди. Затем закутал ее так, что ни один лучик не попадал внутрь кокона черной ткани и обнял. Обнял со всей нежностью, на которую был способен. Древний воитель прятал девушку под каменным плащом, Ред уверился в этом.
Свет дня, холод каменных палат, мягкость жирной туши. На смену им Ред дал девочке — густую тень, жар своего гнева и застывшие в камень мускулы. Контраст. Полная противоположность.
Надеешься, что отчаяние сменится покоем? А ничего что ее зажал огромный мужик? Ничего же не изменилось. Заткнись…
Проводник сделал шаг, обходя стол.
— Я не закончил. С тобой я потом разберусь, — спокойно сказал Ред, глядя Проводнику в глаза.
Похоже, тому понравилась реакция парня. Он сел обратно на скамью, сделав самый умильный вид, подперев подбородок кулаком. Будто смотрел на играющих щенят. Пусть так, зато сработало.
Девушка постепенно переставала дрожать. Проводник сделал скучающий жест, мол давайте быстрее — у большого человека много дел. Редрик сплюнул в его сторону, тот ухмыльнулся.
Когда дрожь под плащом утихла, Ред осторожно отступил от девушки, та выскользнула из плаща, словно птенец из-под крыла. Парень сбросил расстегнутую одежду, подставляя тело спасительному холоду, оставшись стоять с голым торсом.
Редрик взял лицо девушки в руки, как часто с ним это делала Далила, и тихо попросил:
— Пожалуйста, милая, посмотри на меня. Я должен научить тебя одной очень важной вещи. Она тебе поможет жить в этих стенах.
Взгляд девочки продолжал бегать, но затем на долю секунды задержался на лице Редрика. Она вздрогнула и зажмурилась.
— Знаю — не красавец. Мне уже сегодня об этом сказали. Но прошу, милая, не бойся и взгляни на меня.
Девушка будто переборола себя. Но так и не смогла посмотреть парню в глаза, два сузившихся до точки зрачка метались по черной коже блокады.
— Хорошо, туда и смотри. — Редрик взял со стола бритву. — Гляди… — Ред немного развернулся, чтоб и Проводнику было видно. Взгляд девушки застыл на лезвии. —… когда в следующий раз захочешь порезать эту жирную тушу, не мелочись, сразу делай так.
Редрик полоснул бритвой себя под кадыком.
* * *
4
* * *
Искры и металлическое крошево посыпались на пол. Полотно блокады уже давно стало парню хорошим другом и защитником, Ред знал на что оно способно, поэтому не повел и бровью. Девочка непонимающе смотрела на испорченный инструмент.
— Только возьми бритву поострее, — сказал Ред, швыряя затупившуюся принадлежность для бритья себе за спину. — А теперь иди на кухню, сядь возле очага и сиди, пока не согреешься полностью. Там стоит корзина с фруктами, бери что хочешь.
Редрик провел девушку к двери, придерживая под спину, а когда та вышла, добавил:
— И накинь что-то теплое. Я не хочу, чтобы ты заболела.
Ред закрыл дверь и прикоснулся лбом к ее холодному металлу. Зачем такая массивная дверь в предбаннике? Но кого это волнует…
— Интересные штуки эти блокады. Похоже, Далила рассказала хоть и не все, но и не лгала особо. Интересно… Как-то один политический мне рассказал, что сидел с обработанным гномом. Так у того она была толщиной в палец, а он жаловался, будто ему шею стянули ледяным хомутом. Дышать холодно. А от тебя пар валит. В чем секрет?
— Много курю, две пачки в день. Шея прогревается. Очень тебе советую, хочу увидеть, как выглядят твои выхарканные легкие.
— Крутой ты, пацан. Играешь на контрасте. Тогда дай тебя отблагодарить. Я уже забыл, когда в последний раз ходил в театр, а тут такая трогательная сцена и все для меня.
Ред не смотрел на жирдяя, он просто сжимал дверную ручку, так что в металле оставались вмятины.
— Если ты так держишься со всеми девками, то небось эта шлюшка Далила с разбегу запрыгнула тебе на член. Понравилось ее трахать? Вот мне — нет. Та еще плакса, да и не умеет ни хрена, хотя сиськи рано отрастила. Всем миром мяли.
Редрик выкрутил ручку под таким углом, на который та не была рассчитана.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |