Самородок

И ещё одна вещь очень смущала Кима. Если в сложившейся ситуации всё же повинны местные аборигены, мизайцы, то откуда, спрашивается, у их патриархального общества, застрявшего в своём, мизайского разлива, средневековье, продвинутые технологии молекулярного биораспада, причём вызываемого не как-то, а дистанционно? Откуда?

Что ж, будем разбираться и устранять причину, подумал Баев. Времени бы вот только хватило. Уж слишком рьяно бросились выполнять приказ Кушевича об эвакуации. Ну, это-то как раз и понятно: гражданских тут большинство, а они не военные с их регламентированностью, дисциплиной и порядком. Эх, земляне, вечно начинаем тушить, когда уже догорает.

Честно стараясь выкинуть тревожные мысли из головы (получилось так себе, в висках рефреном стучало одно и то же: кто? Каким образом?), он легко, с места, запрыгнул в стоящий рядом атомарник с антигравитационной подвеской, которым разжился на стоянке у хозблока, задействовал автопилот и направился в сторону видневшегося невдалеке города.

Информация, которой он располагал о Мизае, мало что давала. В Секторе оперативных разработок и кризисных ситуаций, где Баев работал уже пятнадцатый год, о Мизае имелись лишь общие сведения: дата открытия, период обращения, масса, спутники, оценка цивилизации (класс 4-С, т.е. средневековье, не стоящее особого внимания), расстояние до Земли, индекс полезности (из-за тислия самый высокий) и прочие маловразумительные сведения, никак не отвечающие на вопрос, что тут могло произойти. На этот же вопрос и командование "Ронара" не знает ответа, знай твердит одно: всё было нормально, никого и пальцем не тронули, соблюдали договор, как вдруг... Бац!.. И пятьдесят восемь трупов.

Но в том-то и дело, что на пустом месте такие вещи не происходят, наверняка что-то проглядели. Как обычно. Раз низшая раса, то достойна она лишь поверхностного внимания. Потому что некогда с ней возиться, потому что главное — тислий. Вот и вляпались. В связи с этим были у него кое-какие вопросы к отцам-командирам. Но потом, решил Баев, после дела. Сначала разведка "боем", пощупать тут всё собственными руками, посмотреть на всё собственными глазами, а потом уж задавать вопросы. Если они к тому времени останутся. Баев не был уверенным в своих силах эгоистом и служакой. Просто он так работал. Всегда.

Пока атомарник летел к темным строениям, вросшим в горизонт, Ким ещё раз проверил свой "Отшельник", многофункциональный комбинезон высшей защиты со встроенным биобикулярным мозгом, имеющий двустороннюю мыслесвязь. Проверять проверял, но и по сторонам не забывал поглядывать.

Ландшафт Мизая не отличался ни оригинальностью, ни разнообразием, обычная полустепь с впадинами овражков, чахлыми кустиками, худосочной травой и искривлёнными деревцами с жалостливо растопыренными ветками. Дороги, конечно, никакой, да она землянам и не требовалась; автопилот гнал над землёй, высчитывая оптимальную траекторию. Навстречу в основном попадались всё те же грузовые платформы-антигравы, люди на них выглядели озабоченными и подавленными, у Баева даже кольнуло где-то в области сердца — ни одного улыбающегося лица, верного признака того, что всё в полном порядке, что всё идёт, как надо, он так и не заметил. А чему радоваться-то? Дали коленом под зад, предварительно огрев по башке,— и привет! Осознание этого факта накладывало на всех свой неизгладимый отпечаток. Даже на Баева, у которого эмоциональный контроль был, что называется, в крови.

Ким оглянулся, но скорее по привычке, чем по необходимости. Никого. Мимолетно отметив очередной модуль, уходящий на орбиту к "мамочке", повернулся и стал пристально вглядываться в надвигающийся и расползающийся в стороны город аборигенов. Шахты и поселение землян остались справа и впереди, но сейчас Баева интересовал именно город, здесь кое-какие ответы должны быть, а иначе всё напрасно: и потерянное время, и столько усилий, а главное, столько жертв.

С первого поверхностного взгляда город ничем особенным не запомнился. Да и со второго, более пристального и внимательного, тоже. Общее впечатление — серое уныние, безысходность и никчёмность. Те, кто его населял, влачили здесь жалкое существование, жили одним днём — прошёл, и ладно. Угловатые домишки не вызывали ничего, кроме ассоциации с трущобами, с грязными тёмными улицами, заваленными отбросами и горами мусора, где деваться некуда от въедливых запахов и туч насекомых. Это был город без будущего, живший только своим мрачным сиюминутным настоящим, без ясно-светлого неба над головой и любвеобильного солнца, без веры и надежды на то, что это светлое и радостное вообще когда-нибудь наступит. Существа, живущие в таком месте, не могли вызывать ничего, кроме жалости и желания хоть как-то и чем-то им помочь.

Но с желанием этим, благодаря самим же мизайцам, уже распрощались. Потому что где-то в этом городе находился молот, незримо вдаривший по землянам всей мощью тупорыло-плоской хари, поднялся в чьих-то невидимых руках и невидимо вдарил, оставив после себя пятьдесят восемь изуродованных трупов, а остальных заставив убраться куда подальше из-под безжалостно плющащего незримого удара. Это было необъяснимо и страшно.

Но о страхе Ким не думал, его как раз ставила в тупик именно необъяснимость всего происходящего. Не может того быть, чтоб, задействовав некий механизм, вызывающий у человека внутренний молекулярный "взрыв", биораспад, механизм этот потом бы бесследно исчез, растворился в воздухе. Нет. Что-то непременно должно остаться, по-другому просто не может быть — следы какие-то, остаточное излучение, фон, да мало ли сопутствующих факторов! Если только... Если только тут не вмешались третьи силы, в данном случае чужие, инопланетяне. Но алгойцы, как выяснилось, всё же нипричём, краогами так же не пахнет, джаоды с суганцами заняты какими-то своими делами, а кто ещё может вставить землянам палки в колёса? Так что во вмешательство инопланетного разума Баев не верил — у него просто не было таких данных, а, следовательно, и оснований. Но и в способность аборигенов сотворить с людьми такое также верилось с трудом. Замкнутый круг какой-то! Получалось, что земляне, недавно открывшие эту планету, неожиданно застряли, влипнув чёрт её знает во что! Прямо колдовство, мистика какая-то, да ещё с привлечением современных нанотехнологий и последних достижений в области биоэнергетики.

Было во всём этом что-то неправильное, наличествовал какой-то совсем уж посторонний фактор. Или существовала ещё одна причина, которую он пока что не видит? Его вообще не покидало ощущение того, что разгадка лежит где-то на поверхности, просто за таинственностью, необъяснимостью и необычностью всего происходящего она скрыта, как дымовой завесой. И оставалось лишь одно — завесу эту разогнать, для чего досконально осмотреть город, это неулыбчивое и унылое поселение местных жителей.

Ким отключил автопилот, поднялся метров на пятнадцать, задействовал режим невидимости и словно вклинился в спёртый воздух, навечно застрявший тут между невзрачными серыми домами, заполнившими всё видимое пространство. Сама улица, вымощена булыжником, представляла собой просто грязный проход, сделанный, скорее, по необходимости, нежели в силу эстетических соображений. Баев, поморщившись от всепроникающей вони и смрада, хотел было дать команду своему "Отшельнику" активировать внешние фильтры, но передумал: каждая деталь здесь могла что-то значить, а следовательно, каким-нибудь образом навести на цель. Знать бы ещё, что она собой представляет, эта цель, и в каком таком углу находится... Тогда останется лишь аккуратно подобраться, по возможности идентифицировать и уничтожить. Уж это-то Баев делать умел. Недаром у себя в Секторе слыл он лучшим специалистом по разрешению именно кризисных ситуаций.

Ким поднял голову и посмотрел в белесое небо, подмигнул кому-то там невидимому, вывел "Отшельника" мыслекомандой из пассивного в активный режим и двинул машину вперёд, надеясь на мощные сканеры того же "Отшельника", свою интуицию и элементарное везение, чтобы решить эту головоломку.

ГЛАВА 2. НА ОРБИТЕ. ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ И ДОГАДКИ.

Над Мизаем парил "Ронар", корабль-матка землян, или просто "мамочка", как ласково называл его экипаж, подпространственник-мегатонник класса "Шихан". Хотя "парил" скорее всё же подходило птицам, в частности, орлам или беркутам, отчасти стервятникам,— это когда расправлены огромные неподвижные крылья, а взгляд пронзительных янтарных глаз устремлён только вниз, на поиски добычи, беззащитной перед кинжальными когтями и железно-острым клювом. "Ронар" же на птицу совсем не был похож, но всё равно как бы парил — гигантский (двенадцать километров в поперечнике) вытянутый эллипсоид с ячеистой сферой в центре, с полукилометровыми трёхгранными отростками пространственных преобразователей, выходящих, как чудовищные штыки, из внешних квазиорганических мембран, чья структура состояла лишь из одной растянутой молекулы, отчего на внешней оболочке "матки" невозможна была никакая цепная реакция. "Ронар" плыл-парил над укрытым облаками шаром планеты, окружённый многочисленными киберавтоматами обслуги и (но это уже следуя параграфам Инструкции, писанными, как известно, кровью) патрульными звеньями "Алардов", многоцелевыми истребителями-перехатчиками.

В целом "Ронар" представлял собой мощный, хорошо отлаженный и хорошо смазанный механизм, основной функцией которого на сегодня являлась выработка, доставка на борт, а затем последующая отправка на Землю тислия, принципиально нового энергоносителя. Механизм этот в виде всевозможных служб, секторов, отделов и подразделений до недавнего времени функционировал вполне исправно и приемлемо, многочисленные колёсики, винтики и шестерёнки крутились как должно, нигде не скрипело и не скрежетало, когда по недосмотру что-то там недовернули или не смазали, как совершенно неожиданно он остановился и замер. Но не по вине человека — ударили извне, со всей могучей силой тяжёлого молота. Вдарили-то всего два раза, но и этого оказалось вполне достаточно, чтобы механизм сразу остановился. По инерции что-то в нём ещё звякало, тренькало и позванивало, но главное было достигнуто — механизм стали спешно разбирать и по частям, оставляя целые куски, доставлять на орбиту, покидая негостеприимную планету.

"Бред какой-то!" — думал Павел Кушевич, капитан "Ронара", а теперь, в силу сложившихся обстоятельств и согласно параграфам всё той же Инструкции ещё и Главный Координатор всех служб и вверенных ему многочисленных подразделений. Он стоял у визуального панорам-окна и нервно постукивал пальцами по его гладкой поверхности. Со стороны могло показаться, что Кушевич, этот убелённый сединами, с морщинистым лицом человек просто насвистывает про себя немудреный мотивчик, отбивая под него такт согнутыми фалангами пальцев. О-о! Многое бы он отдал, чтоб так оно и было. Но только сейчас, к сожалению, не до легкомысленных мотивчиков. А ведь совсем недавно, каких-то полсуток назад, Кушевич был просто капитаном "Ронара" и в мыслях не держал стать Главным Координатором, он даже успевал выкраивать время на чтение и любимый джаз, благо обстановка позволяла: аборигены, то бишь мизайцы, под ногами не путались, туч на горизонте в виде космических катаклизмов или, что гораздо хуже, флота алгойцев или тех же краогов, не наблюдалось, что, вообще-то, было странно — и как это они умудрились проморгать такую находку землян, как Мизай! Датай алгойцы вот не проморгали и теперь там ад войны, которую земляне, видит бог, ни сном, ни духом... А здесь на тебе! Ударило оттуда, откуда и не ждали вовсе — с самого Мизая. Что, почему, как?.. Вопросы, на которые ответов пока что не имелось.

А ведь как всё начиналось!.. Сказка, а не начало.

Человечество, вырвавшись, наконец, в космос, а потом и в Дальний Космос, в своей звёздной экспансии рьяно принялось осваивать и, как следствие, тут же перекраивать на свой вкус и лад близлежащие пространства, а потом и что подальше. И вот что удивительно! Человек умудрился при всём при этом не подавиться громаднейшим кусищем запретного ранее пирога. Более того! Не притупить остроты восприятия и новизны ощущений от стремительно ворвавшегося в обиход и сознание, но, главное, в экономику, нового фактора и принципиально новой константы в виде этой самой звёздной экспансии, которая со временем и возможностями достигла широты и размаха разрастающегося и расползающегося во все стороны гигантского человеческого муравейника. Людей ждали новые миры, планеты и открытия. Умопомрачительные технические возможности и новейшие технологии после очередной промышленной революции и скачка научной мысли, когда открыли эффект Кауффа-Берри, дающего возможность заглянуть в подпространство, на его основе создали пространственный преобразователь, где роль основного энергоносителя как раз и играл тислий, путём проб и ошибок внедрили проводную биолоцию,— всё это вместе взятое и позволило человечеству вплотную заняться звёздной экспансией и ощутить себя при этом неотъемлемой частью такого непостижимого, загадочного и таинственного образования, коим и являлся Космос.

А недавно наткнулись на Мизай, планету в Загайском секторе, которую населяли гуманоиды со странными межличностными отношениями. На пришельцев-землян они практически не обратили внимания. При первой же детальной разведке и анализе проб тут же выяснилось, что Мизай прямо-таки сказочно богат залежами руды, содержащий тислий, который был необходим метрополии как воздух, с её-то не по дням, а часам растущими энергозапросами. Над тем, как быть, особо голову не ломали, экономика постоянно нуждалась в подпитках и вливаниях, и тислий в этом отношении становился чуть ли не единственной панацеей, единственным своеобразном донором, а мизайских запасов, по самым скромным подсчётам, хватило б Земле на долгие годы. Тут Мизай воистину становился бесценным самородком среди остальных планет-песчинок. С местными аборигенами заключили символический договор, по которому земляне отделывались смехотворными подачками (по этой части опыт у людей с некоторых пор имелся весьма богатый; рас, покоряющих вселенную, можно было по пальцам пересчитать, а вот тех, кто о ней не имел практически никакого представления, насчитывались сотни). Таким образом оборудовали и задействовали с десяток шахт (пока), несколько металлургических домен закрытого типа, ввели в строй временный космодром, быстренько обустроили колонию-поселение, срочно подогнали корабль-матку с командой из военных и гражданских специалистов и... И понеслось!

Руда добывалась, тислий выделяли и в виде тяжеленных брусков доставляли на орбиту, откуда уже с "Ронара" с периодичностью раз в два дня на Землю уходил грузовой подпространственник, ведомый опытными биолоцманами через своеобразные п-рукава, что пронизывали, как оказалось, всю вселенную, словно червоточины спелое, но подгнившее яблоко. Конвейер работал бесперебойно, всё шло, как по маслу, мизайцы под ногами не путались, им было вообще начхать, чем там занимаются люди (это где-то даже задевало и как минимум вызывало недоумение), они вели какую-то свою, несуразную жизнь, что вполне устраивало и землян. В данном случае полная апатия одних и деловая хватка и целеустремлённость других нашли тут полное взаимопонимание (если можно так выразиться), что на иных мирах было редкостью, прямо скажем, особенно на тех, что уже являлись сателлитами Земли. Но Мизай сразу стал рассматриваться как мощнейший сырьевой придаток метрополии с далеко идущими планами по его освоению и развитию, особенного его инфраструктуры (были проекты заложить орбитальный комплекс по переработке тислия, а на самом Мизае в качестве рабочей силы привлечь местное население и в конечном итоге ассимилировать его в свете своей звёздной экспансии). "Ронар" исправно отстреливал через п-рукав сверхвлажный груз, командование пребывало в приподнятом, благодушном настроении, вахты неслись спустя рукава, на Мизае дежурные смены работали согласно графику, научный сектор занимался текучкой и старыми проектами, офицеры позёвывали, а личный состав дурел от однообразия и осточертевших рутинных обязанностей, как в одночасье, вдруг...