— Знаешь... — наемница медленно перевела взгляд на трактирщика и недовольно цокнула языком. — Я, как стрелок, в основном занимаюсь тем, что делаю другим больно. Не скажу, что мне это слишком уж по душе, но глупо ведь слушать рыбака, который жалуется, что от рыбы воняет тиной, а вода мокрая... А вот дебилы меня всегда раздражали...
— Не болтай, Дохлая, — перебил женщину Хряк и, многозначительно качнув дробовиком, усмехнулся. — Давай договоримся. Снаружи тебя ждут больше пятидесяти мужиков с дрекольем и самопалами. Они очень хотят видеть тебя живой. А батюшка наш, заступник, по домам почти полкуба угля для костра собрал. Я предлагаю тебе другой вариант. Быстро и почти без боли. Просто расскажи нам про все сюрпризы в твоей фуре.
— Вот так просто взять и рассказать, — вскинула брови наемница. — За быструю смерть? И даже не будешь предлагать меня отпустить? Вывести из города? Как Кити, например, когда рассыпал на пол ржавых гвоздей и предлагал на них станцевать?..
— Не выпендривайся, — выдохнул, наконец-то, взявши себя в руки, Михо. — У тебя даже оружия нет.
— Тогда, — наемница, подчеркнуто медленно встав из-за стола, плавным движением отдернула воротник своего комбинезона и улыбнулась, — я, пожалуй, воспользуюсь вашим.
— Что?..
Движение Ллойс было настолько быстрым и неожиданным, что никто просто не успел среагировать. Каблук тяжелого потрепанного сапога мелькнув в воздухе с треском опустился на доски столешницы, стол качнулся, поднявшись на дыбы, и словно взбрыкнувшая лошадь врезался в ствол револьвера Михо. Раздался выстрел, и староста с удивленно-обиженным выражением обожженного пороховыми газами лица повалился на колени.
— Вот скажи, Хряк, ну неужели так трудно не взводить курок заранее и не держать палец на спусковом крючке до тех пор, пока не соберешься стрелять? Почему никто не соблюдает элементарных правил безопасности? — Пожала плечами Ллойс, и поглядев на лишившегося большей части затылка старосту, осуждающе покачала головой.
— Ах ты, сука... — прохрипел трактирщик. Ружье в его руках громко лязгнуло, болезненно дернулось, раздался щелчок, но больше ничего не произошло. Черт. Бывший наемник машинально попытался передернуть затвор. — Черт... — Вамо не был дураком, больше десяти лет работы в качестве наемного ствола приучили великана действовать быстро и решительно. Отбросив бесполезный дробовик в сторону, трактирщик, крякнув от боли в травмированном бедре, грузно перепрыгнув через стойку, выхватил висящий на поясе длинный тесак и ринулся на Элеум. Шансов не много, он не в форме, а девчонка оказалась даже шустрее и опасней, чем он предполагал, но если он сумеет подмять эту сучку под себя, все решит сила и масса... Верх и низ неожиданно поменялись местами, сжимающую нож руку прострелила нестерпимая боль, и трактирщик покатился по полу.
— Знаешь, — повесив цепь обратно на пояс, Элеум подобрала револьвер старосты, не торопясь откинула в сторону барабан, вытащила из него массивную, носящую следы неоднократной перезарядки латунную гильзу, и принюхавшись, недовольно скривилась. — Кити недавно спросила меня, нравится ли мне убивать. Тогда, — подбросив гильзу в ладони, наемница сунула ее обратно и, приведя оружие в боевое положение, небрежно заткнула его за пояс, — я сказала, что мне не нравится. Но сейчас... Я встречала разных ублюдков, Хряк, но таких, как здесь — очень редко. Чистая община, так? Тогда почему здесь дерьма больше, чем в ином мутантском гнезде [9]?
— Зачем? — Прохрипел кабатчик и, с трудом перевернувшись на спину, принялся баюкать неестественно выгнутую, сломанную, как минимум в двух местах, руку. — Зачем?
— Затем, что я не люблю рабовладельцев. А еще меньше люблю тех, кто мордует беззащитных девочек. Ей было десять, Вамо, всего десять гребаных лет, когда рейдеры напали на ее поселок, убили ее родителей и надели на нее ошейник. Два года она переходила от одного хозяина к другому. Ее продавали, обменивали, проигрывали в карты и кости. И еще четыре — Кити была твоей. Обслуживала местных. Была их игрушкой. Мутанткой, с которой можно делать то, что нельзя с другими. Например, выбить зубы, вынудить танцевать на гвоздях, поставить клеймо раскаленным железом, выпороть проволокой, просто так, ради забавы переломать ноги, а потом заставить ползать по полу, разнося выпивку... или на спор забить в нее бутылку... И вы считаете мутантов злом [10]? Может, мне тоже забить в тебя бутылку, а, Хряк? Например, вон ту с отравой... Вдруг тебе понравится? — Подняв застывшую на краю стойки бутыль с самогоном, Элеум с громким хлопком вытащила пробку и принялась медленно лить ее содержимое на пол.
— Не... Не надо... — громко сглотнул слюну трактирщик. — Не...
— У тебя два выхода, Свинина, — усмехнулась наемница. — Взять нож и попробовать сдохнуть, как мужик, или я сама с тобой развлекусь. У меня не больше пары часов пока толпа, которую сейчас науськивает ваш святоша, достаточно распалится, чтобы попробовать сюда войти, но с тобой я наиграться успею.
— Ты... тварь... — выдохнул Хряк, и с ужасом уставившись на женщину, скрестившую на груди руки, истерично захохотал. — Ты...
— Всего лишь возвращаю тебе твою сделку. — Пожала плечами Элеум и, вытащив из-за пазухи самокрутку, звонко щелкнула пальцами. — Быстрая смерть или помучиться... Выбирай, сладенький. Только поторопись, пока я сама не выбрала.
— Ты... — зарычав, словно побитый пес, великан отпустил сломанную руку и потянулся к лежащему у ног ножу, — сука...
— Знаю, знаю... — Скучающе протянула наемница, и подобрав дробовик кабатчика, принялась внимательно разглядывать искореженный ударом цепи ствол. — Ну, так что, решил? — поинтересовалась она, отбросив в сторону безнадежно испорченное оружие и снова развернулась к мужчине.
* * *
— Сколько еще, милосердное небо?! Сколько еще мы будем терпеть это отродье радиоактивного ада в нашем доме? Сколько еще эта неверная мерзость будет осквернять наш воздух, попирать нашу землю, пожирать нашу еду и пить нашу воду!? Доколе это чудовище, лишенная души и божьей искры тварь, людоедка и убийца будет насиловать, унижать наших жен, калечить мужей, развращать детей и творить иные непотребства? Сколько мы будем стоять и смотреть, как эта отрыжка пекла превращает наши дома в подобие той ледяной гниющей клоаки, из которой выбралась сама!? Сколько вы еще готовы терпеть, люди? Не пора ли нам взять власть в свои руки и свершить суд над...
Дверь трактира распахнулась и на площадь легким шагом спустилась наемница. Толпа ахнула и отшатнулась. Элеум выглядела так, будто искупалась в крови. Лицо, руки, грудь — всё было залито кровью. С кончиков пальцев медленно стекали красные капли. На лице женщины блуждала широкая, белозубая улыбка.
— А... — Довольно кивнув, священник начал медленно поднимать указующий перст в сторону Ллойс. — Вот та...
Застонал разрезаемый металлом воздух, и конец щелкнувшей, словно хлыст, цепи с омерзительным влажным хрустом врезался в макушку чистильщика.
— Кто-то еще? — Склонила голову набок наемница и, вновь ощерившись в полубезумной улыбке, обвела вооруженную дрекольем толпу ожидающим взглядом. — Может, кто-то еще имеет что-то сказать? — Резким движением плеча наемница выдернула цепь из раскроенного от темени до челюсти черепа служителя Культа чистых и усмехнулась. — Ну?!
Толпа подалась назад.
— Я так и думала, — проворчала наемница чуть слышно.
Ответом ей была звенящая тишина.
— Значит, так, — медленно сматывая свое оружие, процедила Элеум. — Тварь, что вам докучала, я прибила. Серебро ваше сраное мне не уперлось, так что можете его обратно забрать. Сейчас, — посмотрев на медленно поднимающееся над крышами домов солнце, наемница довольно кивнула, — сюда подъедет грузовик. Мне нужно две тонны бензина. Десять бочек, если так понятнее. А еще, вон там, в подвале, — кивнув подбородком в сторону трактира, Ллойс растянула рот в кривоватой усмешке, — шесть рабов: пять девчонок и один парень. Их я тоже забираю. И принесите кто-нибудь ножовку по металлу, там цепи толстые, а ключа я...
— Эй... хорошая рабыня — два кило серебром сто...
Снова свистнула цепь, и подавший голос с глухим воем покатился по земле, зажимая руками развороченную челюсть.
— Что-то неясно? — Прищурилась Элеум, и неторопливо подняв руку, принялась любоваться медленно стекающим с пальцев пламенем. — Или у кого-то есть ещё вопросы?
* * *
Натужно ревя разбитым двигателем, медленно набирающий скорость грузовик несся по залитой водой колее.
— Они за нами погонятся? — Опасливо покосившись на наемницу, болезненно худая, бледная девушка коснулась заплетенных в косу волос и машинально потерла шею там, где на коже уродливой полосой вздувался оставленный рабским ошейником рубец.
— Не думаю, — пожала плечами Элеум. — Им слишком страшно. К тому же, тот, кто их науськивал, мертв. И хватит трястись. Сказала же — не обижу.
— Я... я знаю, — робко пробормотала девушка и поправила чуть сползший с лица скрывающий прикрытую лепестками кожи дыру на месте носа платок. — Ллойс... А почему... ты остальных не...
— Понимаешь ли, кисонька, — проворчала Элеум после долгого молчания, — я не добрая. И не хорошая, но если будешь мочить каждого встречного урода, то очень скоро сама озвереешь и перестанешь от них отличаться... Я не рейдер, чтобы оставлять за собой выжженное село. Мне, конечно, очень-очень хотелось, но...
— Но остальных...
В кабине грузовика воцарилось тягостное молчание.
— Твари бывают разные, — наконец, после нескольких минут раздумья произнесла Ллойс. — Эти очень хорошо маскировались под людей... А почему ты осталась? Почему не ушла с остальными? Они, ведь, звали...
— Они — люди... — после минутной паузы вздохнула девушка. — Таким, как я, в том караване, все равно, места бы не нашлось...
— Туба не такой страшный, как кажется. Это у него просто рожа такая. А сам рубаха-парень. Я даже удивляюсь, как он умудряется быть купцом при своей честности. К тому же, он знает, что я довольно мстительная. — Хмыкнув, наемница коротко глянула на сжавшуюся в углу кабины девушку и ободряюще ей улыбнулась. — Если он пообещал, что берет парня на службу, а девчонки доедут до Сити в целости и сохранности, значит, так и будет. А дальше... им решать. По сотне серебром на нос, деньги, конечно, невеликие, но на первое время хватит.
— А ты... Ты, ведь, меня с собой не оставишь, так? А можно... Я могу... — Кити зябко поежилась и слегка покраснела. — Я... отработаю.
— Конечно, отработаешь, — обнажила острые зубы в широкой улыбке Элеум. — Я вкусно пожрать люблю. И заплатки на шмотки ты классно нашиваешь... И массаж... У меня уже две недели шея болела, а ты один раз ручками помяла, и всё... И байки твои, что ты вчера рассказывала, мне понравились...
— Сказки... — грустно улыбнулась девушка. — Мне их мама рассказывала. И дед. Извини, что я... А шея... Это у тебя оттого, что ты слишком много за рулем. Сиденье нужно отрегулировать. Выше или ниже... — Неожиданно осекшись, бывшая рабыня нахмурилась. — Ты... ты, ведь, заранее знала, — выдавила она из себя, спустя минуту. — Знала, что я захочу остаться с тобой. Потому и дала мне свое ружье, чтобы проверить...
— Кисонька, ты мне льстишь. — Насмешливо цыкнула зубом наемница, и вдавив педаль газа, направила натужно ревущий двигателем грузовик прямо в центр залитой водой ямы. — Но ты действительно можешь поехать со мной. Если хочешь, конечно... Спокойной жизни не обещаю, но и от каждой тени шарахаться не придется...
— Тогда... я... с тобой, — робко кивнула девушка. — Я не буду мешать... Честно...
— Да мешай, на здоровье, — фыркнула Элеум и снова покосилась в сторону настороженно смотрящей на нее девушки. — Я почти сезон лица человеческого не видела. Сначала в Сломанных Холмах была, потом в солончак уйти пришлось, а через него к Костяной гряде двигать... Месяц, как к людям вышла. Так что, я не против компании... А эти... сказки, их твоя мамка выдумала или дед?
— Нет... — Отчаянно затрясла головой девушка. — Это... Дедушка у меня историю кино изучал... Ну, кино... — Заметив недоумение собеседницы, девушка сделала неопределенный жест. — Это такие картинки движущиеся... Как видеозапись, только там всё не взаправду. Там специальные люди... Они притворяются, что всё по-настоящему... — видимо, отчаявшись подобрать подходящие слова, девушка замолкла.
— Видела один раз. — Кивнула наемница после минутной паузы. — В Сити. Мне не понравилось. Там какой-то мужик искусственный пруд чистил, а за ним голая жирная баба подглядывала... А потом они почти час трахались. А потом другой мужик уже другой голой бабе, тоже жирной, мясной пирог привез. И они тоже трахаться начали. Я тогда не стала досматривать. Скучно и противно немного. Как будто, подглядываешь...
— Это... — Девушка покраснела. — Это не совсем то... То есть, это тоже кино, наверное... Но дедушка... — Окончательно смутившись, Кити замолкла и принялась разглядывать обломанные ногти.
В кабине грузовика воцарилось молчание.
— Слушай, а может, расскажешь одну? — спустя пару минут проворчала Элеум, резко переключив передачу, чуть сбросила скорость. Под капотом глухо рыкнуло, послышалось дребезжание, но уже через мгновение ход фургона выровнялся.
— Прямо сейчас? — Удивилась девушка.
— А почему нет? — Оторвав от руля руку, Ллойс потрепала сжавшуюся от страха девчонку по густым волосам, и весело хохотнув, резко дернула рычаг передач. Преодолевший очередное препятствие грузовик снова взрыкнул и начал набирать скорость.
— Ну... хорошо. Давным-давно в далекой галактике...
— Стой. Это опять про тех чудиков с лазерными рубилами? — Перебила девушку наемница.
— Да. Там много историй... Но я могу и другую рассказать... — Обеспокоенно глянув на спасительницу, девушка вздохнула. — Хочешь про подземных червей? Или про людей, которые друг к другу во сне путешествовали? Или про страшных монстров, что с неба спустились?
— Про монстров с неба, — слегка поморщилась Ллойс. — Нет. Давай лучше про чудиков. Как мне помнится, тот чувак в черном шлеме оказался батей пацана, так? А что дальше было?
— А дальше... — Кити закрыла глаза. — На краю рукава Галактики...
— А галактика — это что? — Элеум снова перебила Кити.
— Точно не знаю, — вздохнула девушка. — Дедушка говорил, что это — когда рядом много-много звезд... Так ты будешь слушать или нет? А то, когда меня перебивают, я забываю, о чем рассказать хотела...
— Буду-буду... — наёмница продемонстрировала девушке полный набор острых зубов. — Если чего не пойму, потом, спрошу... Ты рассказывай... Интересно, ведь... Зуб готова заложить — тот парень в черном не такой уж и плохой окажется... Эх... А интересно, такие резаки действительно бывают? Лазерное рубило, наверное, даже получше моего будет... Плазморезы вот видела, но там принцип другой. И тяжелые они, в руках не утащишь...
Кити вздохнула, набрала в грудь побольше воздуха, слегка покосившись на склонившуюся над рулевым колесом наемницу, и с трудом сдержала улыбку. Улыбку, которую вызвала эта грубая, вооруженная до зубов, постоянно курящая и матерящаяся, с ног до головы покрытая татуировками женщина. Женщина, с легкостью убившая самого опасного человека, которого девушка знала за всю свою жизнь, оказалась совершенно не страшной. И совсем не злой. Ну, почти...
