Сбросить оковы

Проснулся от ярко выраженного дискомфорта. Что-то в ребра уперлось со страшной силой, да так, что спать совершенно невозможно. Пошарил рукой, так и есть. Что-то под тощим тюфяком появилось, чего вечером не было. Вытащил. Интересное кино! Миска и три ложки. Сомневаюсь, что кто-то ради смеха это добро под меня положил, я бы точно проснулся. Выходит, это я сам? Поздравляю Георгий, ты лунатик-клептоман. Получается, не только память вместе с телом мне досталась, но и повадки воровские. Не слишком приятное приобретение, особенно неподконтрольное. Вот так сопрешь, что-нибудь чужое, и доказывай, что ты это машинально сделал. Прям как Шура Балаганов.

А еще меня здорово напрягает вчерашняя ситуация, когда я Комара чуть ложками не прибил. Сроду за мной таких талантов не числилось. Нет, драться приходилось, и во времена бурной молодости, да и в армии бывало, но всегда битвы протекали без какого-либо кунг-фу. Все сугубо по-русски, размахнись рука, раззудись плечо. Да и куботанов я знать не знаю. Монтировку знаю, главная ударная мощь любого водилы. Откуда вдруг во мне знания и умения проснулись? Видимо, когда моя душа из того тела в это транспортировалась, по пути прихватила что-то, что плохо лежало. По чисто шоферской привычке. Прихватить никому не нужное это же не тоже самое, что украсть. А раз хозяин рядом не стоит, и заманчивую вещь в руках не держит, значит, она никому не нужна.

А еще, почему во время избиения бедного Комарика я явственно ощущал запах гвоздики, горький и терпкий? И почему он мгновенно улетучился, когда я смог взять себя в руки, вернув контроль над телом? Как это связанно? И как это обуздать? Если честно, умение драться мне бы не помешало. Лиран неплохо ножом владеет, значит, тело должно все помнить. Немного тренировки, и порядок. Но тут есть одна загвоздка — рабам запрещено поднимать руку на свободного по своей воле. Если по приказу хозяина, то и всю ответственность тоже несет хозяин. Или же встав на защиту любимого хозяина от злодеев. Например, отражая нападение разбойников. Тут тоже наказания не будет. Во всех остальных случаях итог один — смерть.

И вот это меня бесит больше всего! Отсутствие возможности защитить свою жизнь и достоинство. Хозяин может сделать со мной все, что угодно, а я и огрызнуться путем не смогу. Напасть на хозяина не даст ошейник, и он же не позволит сбежать. Янар об этом говорил, да и память Лирана информацию подтверждает. Жаль только что Лиран не слишком жизнью рабов интересовался, но об успешных побегах невольников он точно не слышал. Значит, освободить меня может только хозяин. А зачем ему это делать? Только в качестве награды. И то, если хозяин нормальным человеком окажется. Все равно, свободу надо заслужить, и простым трудом сделать это не удастся. Стать мастером в какой-нибудь области? Долго и всегда есть вероятность, что владелец не захочет отпускать на волю ценного специалиста. Спасти хозяину жизнь? А как? Во-первых, надо быть с ним рядом, а во-вторых, не факт что его жизни будет что-то угрожать. Поджидая нужную ситуацию можно и седой бородой обзавестись. Да и как приблизиться к графу? Он преимущественно в столице обитает. И вообще, на кой черт я ему нужен? Автомобилей здесь нет, умение чинить двигатель невостребованно. Самому примитивную машину собрать? Ага, очень смешно! И знаний не хватит, да и нефть где мне искать? Инструменты, материалы, А самое главное, кто же позволит рабу время на разные глупости тратить? Раб должен вкалывать, от рассвета и до команды "отбой".

Есть еще один вариант — воспользоваться умениями и знаниями Лирана. То бишь, предложить графу услуги опытного и ловкого вора. Для выполнения особых задач. Судя по тому, что Лиран-Я слышал о графе, его может заинтересовать мое предложение. Но у этой медали есть и другая сторона. В процессе выполнения какого-либо задания я могу узнать нечто, что знать мне не надо. И вместо свободы получу нож под ребро. В общем, есть о чем подумать. Да и подремать было бы неплохо, кто знает, что день принесет. Только надо вернуть похищенную посуду на место.

Вернул. А потом подошел к двери и распахнул ее. Тишина, темнота, и только силуэты нескольких строений освещенных вполне обычной на вид Луной. Рисунок кратеров и прочего лунного ландшафта несколько другой, но размеры привычные и светит точно так же как и на Земле. Звезды тоже имеются.

Странно, вроде бы стоит сделать шаг, и вот она, свобода! Вышек с пулеметчиками не наблюдается, прожекторы не слепят, крепких мужиков с оружием в руках на входе нет. Беги! Однако, убежать не получится. Ошейник не даст. А я получу метку неблагонадежного раба, и меня сгноят в каком-нибудь темном углу. Придется быть белым пушистым и послушным. Хотя бы временно. Насладивший ночной прохладой я отправился досыпать. Силы мне нужны.

Заснул я быстро. Вот что значит молодой организм. Помнится, в молодости я засыпал легко и мгновенно, а что такое бессонница понятия не имел. Проваливаясь в мягкую и ласковую темноту, я успел порадоваться, что снова молод. А ошейник это лишь временно. Да и не привыкать, я уже был женат.

В странном мире — странные сны. Мне приснилась потрясающей красоты девушка, сидящая в мягком и уютном кресле. Не только красота, но и невероятной силы величие, восхищали и подвергали в трепет. Королева, императрица, богиня! Белоснежные одежды, украшенные россыпью драгоценных камней, резко контрастировали с огромным черным котом, лежащим на ее коленях. Девушка взирала на меня благосклонно, с некой материнской заботой и одобрением. А вот кот ехидно ухмылялся и временами показывал язык.

— Кто рискует — тот побеждает.— Молвила она.— Ничего не бойся, удача на твоей стороне.

Глава 2.

Утром меня безжалостно растолкали и отправили на улицу. Вернее, все пошли и я пошел. В дверях немного задержался, разглядывая при солнечном свете новый для меня мир. Рассмотреть удалось не много. Несколько приземистых строений, сколоченных кое-как, колодец и деревья на заднем фоне.

Долго рассматривать окрестности мне не позволили. Двигаясь в общем потоке посетил довольно хреново сколоченное сооружение, и ядрено вонючее, на десяток посадочных мест, а затем, возле колодца, умылся холодной водой. И только после этого мы вернулись в барак.

На столах уже призывно стояли миски, наполненные горячей кашей. Старшой могучим рыком подгонял нас, ибо время уже к работе приступать, а мы только жрать садимся. Ревел он грозно, но как-то без особого старания, и большинство невольников на эти не всегда литературные призывы внимания почти не обращали. Черпали ложками, да хлебушком закусывали. Я, как и вчера, с порцией справиться не смог, хотя и старался изо всех сил. Сыто отдуваясь я передвинул свою миску соседу, это опять был Комар, и тот быстренько решил проблему. Здоровый мужик, и жрет много. А вдруг голод? Или хозяева пайку урежут? Боюсь, захрустят мои косточки, на зубах Комарика. Интересно, кто и почему его так прозвал? Ему бы больше что-то вроде Медведя или Кинг-Конга подошло. Но здесь про большую обезьяну не слышали. Рассказать вечером байку? Может быть, может быть.

— Все! На выход! — Проревел Краш.

Завтрак был съеден, и невольники послушно затопали вон из барака. На лице нашу трудовую бригаду поджидали четверо вооруженных мужчин. Старший, кряжистый ветеран, с наполовину седой бородой, облаченный в кольчугу и стальной открытый шлем, важно похлопывал ладонью по рукояти меча. Остальная троица вместо кольчуги обходилась кожаными нагрудниками, да и на поясах стыдливо кинжалы покачивались. Зато, в дополнение к короткому клинку каждый в руке длинную палку держал. Не слишком многочисленная охрана, для такой толпы. Но, с другой стороны, куда нам бежать? Ошейники не дадут далеко уйти. А эти не столько для охраны, как для контроля и учета поставлены.

— Мы уже должны были выйти! — Недовольно буркнул ветеран.

— Простите, господин Умар.— Краш, как старший, виновато поклонился.— Мы наверстаем.

— Не сомневаюсь.— Так же недовольно буркнул надсмотрщик. — Пошли, работа не ждет.

На этом конфликт казалось был исчерпан, но тут какая-то нелегкая заставила меня открыть рот.

— Работа не волк — в лес не убежит! — Довольно громко изрек я.

И тут же со стоном рухнул на утоптанную землю. Один из стражей хлестким ударом врезал мне палкой по почкам, да так, что я чуть было не обмочил штаны. Со свистом втягивая воздух и разгоняя цветные пятна перед глазами, я услышал над собой презрительный молодой голос:

— Знай свое место, раб! И не смей открывать без позволения рот!

И новая боль! Теперь этот гад протянул меня вдоль спины!

— Расон, потише! — Послышался голос ветерана Умара.— Парень из новеньких, первый раз ошейник примерил. Еще не понял, как себя вести надо. Ты его сейчас отделаешь, а кто вместо него работать будет?

— Раб должен знать свое место! — Напыщенно повторил Расон.— И не разговаривать со свободными без разрешения!

— Все равно перестань. Это приказ.— В голосе Умара отчетливо звякнула сталь.— Поднимайте его.

Сильные руки Комара помогли мне принять вертикальное положение. Боль понемногу отступала, зато ярость заняла ее место. И особенно мне было нелегко сдержать себя, глядя в наглое, преисполненное чувством собственной правоты лицо надсмотрщика, который был не намного старше меня теперешнего. В отличие от него, остальные стражники, включая Умара, взирали на меня даже с некоторым сочувствием. Знать не все к невольникам как к скотине относятся. А этот урод, скорей всего просто любитель помучить тех, кто ответку врубить не может.

— Ты все понял, раб? — Презрительно оттопырив нижнюю губу спросил Расон.

Комар незаметно ткнул меня в бок и слегка надавил на загривок. Ломая себя я поклонился.

— Я все понял господин. Прошу меня простить.

Расон с удовлетворением оглядел меня и облизал тонкие губы. Я до боли сжал кулаки, но сдержался, хотя видит бог чего мне это стоило.

— Все, закончили! Марш на работу, лентяи!

— Эх, дубинушка ухнем! Эх, кудрявая сама пойдет! Потянем, потянем, да ухнем!

Это я пою. Во весь голос, с чувством, вкладывая в незамысловатые слова всю душу. При этом я не прохлаждался, лежа на травке в тени, а на самом солнцепеке толкал тяжелую тачку, с верхом набитую мелким щебнем. Мне бы поберечь дыхание, так как перекуры, мягко говоря, не приветствуются, но что-то внутри меня внезапно затребовало песню, да так, что удержатся не было никакой возможности. Странно все это. Никогда особо петь не любил, разве что за хлебосольным столом в душевной компании. А тут прямо нутро выворачивается, даешь песню и никаких гвоздей! Да и это бы не беда. Самое поганое в том, что я никогда не отличавшийся хорошим музыкальным слухом теперь морщусь от звука собственного голоса. А в голове мелькают какие-то музыкальные термины, и отчетливо ощущается запах сирени, хотя могу поклясться тормозами, что ни одного куста этого растения поблизости нет. Дуб есть, орех есть, а вот сирени не наблюдаю. И с чего это меня на музыку потянуло? Словно это не мое желание, а кто-то на ухо нашептывает. Примерно такое же чувство я испытывал, когда Комара ложками долбил.

— Взвейтесь кострами синие ночи, мы пионеры — дети рабочих! — Сменил я репертуар надеясь, что требовательная музыкальная сущность удовлетворится услышанным, но ощутил лишь сожаление и обдав мое сознание напоследок пушистой и пахучей веткой, нечто удалилось. Кажется, я схожу с ума. Если что, объявлю себя Наполеоном. Первым в этом мире, и наверняка единственным.

— Чего замолчал Ветерок? — Крикнул Комар, вытирая пот со лба.— Хорошо поешь! Жаль, что язык не понимаю. Это ты по-каковски?

— Это я по-таковски.— Любезно пояснил я.

Ну, вот. Хоть кому-то мое пение нравится. Да и я думаю, что голос у меня-Лирана не так уж противен. А на мнение всяких сиреневых мне плевать. Вот бы еще в голову всякая муть не лезла.

Комар, в отличие от меня, тачку не толкал. Он был занят другим делом, огромной кувалдой крошил большие камни в мелкий гравий. Который потом я, и еще несколько рабов доставляли до будущего тракта. Дорога обещала быть надежной. Шириной метров около пяти-шести, чтобы две телеги моги спокойно разъехаться. Привезенный нами гравий рассыпали ровным слоем, затем сверху покрывали сухой толченой глиной, и в финале поливали густой жидкостью оттенка спелого каштана. Эта жидкость пропитывала и глину и щебень, надежно скрепляя дорожное покрытие. Через несколько часов, по мере высыхания, дорога приобретала прочность бетона и ярко-желтый цвет. Как мне пояснил Комар, жидкость эта была результатом работы алхимиков. Довольно дорогим результатом, но зато дорога обещала просуществовать долгие годы. И я поверил, ибо сам пощупал руками готовый участок. Вот только цвет...

— Я в город Изумрудный иду дорогой трудной!

Кроме нашей ударной бригады на строительстве трудилось еще немало людей. Часть из них была такими же невольниками, а часть крестьянами из соседних деревень. Все работали сообща, не вступая в разногласия и не создавая конфликтов. Все отличие состояло в том, что крестьянам платили за труды. Или прощали долги. А мы вкалывали за кормежку. Еще крестьяне днем прерывались на обед, а нам такого счастья не полагалось. Завтрак и ужин, вот и все. Обед с полдником видимо враги забрали.

— Еще декаду и наш участок закончится.— Заметил Комар.— Но мы уже в замке будем. А вот что дальше?

Этот вопрос терзал многих. Графству не нужно столько рабов, нас купили лишь по необходимости, выполняя приказ короля. А теперь, когда работа почти закончена, куда девать такую ораву? Ответ один — продать. Соседям или на рудники. Большинство моих коллег мечтали остаться в графстве, кормят хорошо, даже десятый день отдохнуть дают, чем не жизнь? А попадешь к другому хозяину? Не факт что там все так же будет.

Янар когда советовал мне смириться с неволей, делал это со знанием дела. Мало того, что сбежать практически невозможно, так еще и хорошо жить в ошейнике вполне реально. Невольники нередко занимали высокие должности у своих хозяев. Дворецкие, экономы, управляющие. Доверенные слуги, кормилицы, няньки, и даже телохранители. Не говоря уже о горничных или садовников с конюхами. Многие служили одной аристократической фамилии целыми поколениями, с рождения и до смерти нося ошейник. И оберегали добро и честь хозяев получше их самих. Вот только я сейчас находился на самой низшей ступени, о чем говорит мой простой кожаный ошейник. У более значимых ошейник украшался медными или серебряными бляхами, а то и вовсе ковался из серебра. Да еще и с камушками. Не алмазы, разумеется, но и не обломки кирпича. По этому признаку можно было сразу определить насколько ценен для владельца данный раб. Хотя, говорят у дедушки нынешнего короля был невольник-шут, а по совместительству лучший друг и советник. Этого шута, не смотря на самый простой и дешевый ошейник, боялись не только мелкие бароны, но и графы с маркизами. Да и герцоги к нему относились с глубоким уважением.

В общем, своя иерархия в неволе была, но вот как поднять свой статус? Мне не вырваться на свободу, если я останусь на низшей ступени. Таких просто не замечают. А мне надо дождаться приезда графа и обратить на себя внимание. Хорошо, что через несколько дней мы отправляемся в замок. Осмотрюсь и сделаю все, чтобы закрепиться здесь. Менять хозяина я пока не собираюсь. Жаль только что никто не интересуется моим мнением.