Часть вторая. Глава 29

Поэтому не стали больше тратить гильзы на картечные выстрелы, а просто наделали еще пару сотен картечных контейнеров, чтобы можно было быстро перезарядить стреляную гильзу.

Ещё у нас прогнозируется дефицит матросов, на "Юпитер" мы набрали и новичков и перевели опытных с других кораблей, но у нас в планах еще корвет, а самое главное — фрегат. Опять набираем греков в команды, но на низшие должности — кочегары и палубные матросы. На "Юпитер" набрали четыре вахты, это сейчас учебное судно. Вот только на нем единственная мачта и без парусов, не успели сделать. Так что парусному ремеслу на нем не учатся, и опыт на шхунах тут мало поможет. На корвете "Зевс" мачты высотой почти сорок метров и прямые паруса — так что практика совсем другая. Ну да ладно, паруса сейчас не главное, ходим на машинах.

Главное — учатся стрелять. В основном стреляют из вспомогательного калибра инертными снарядами по плавучим мишеням. Лучшие артиллеристы осваивают диафрагменную шрапнель, но больше в теории — боеприпас не то чтобы дорогой, дистанционных трубок мало производится.

Но тут пришло сообщение — у стен Ло Вати османские войска. Я даже не сразу осознал, сказанное курьером. Как так!? Вот ведь... Не стал султан воевать на море, понял, что наш флот много сильнее. Просто послал войска сушей — явно шли вдали от берега, и мы ничего не заметили. Да и шли они по своей территории, а от Ло Вати до османских земель совсем рядом.

Узнал подробности: османы вышли на берег долиной реки Чорохи, гарнизон узнал о приближении врага почти за сутки и приготовились к обороне. Но в крепости нет радиостанции, а шхуны сюда приходят периодически по расписанию. Гарнизон — четыре отделения и миномет.

Четыре дня экономно отстреливались из миномета и винтовок. Османы изучили зоны поражения, потеряв на этом более сотни людей. Но дальность стрельбы османских пушек сравнима с дальностью стрельбы миномета. И начали обстреливать крепость, не считаясь с потерями. Но какие там потери — миномет один, и боезапас у него небольшой. А позиции своих пушек османы пытаются прикрыть камнями и бревнами. Калибры османских пушек невелики, но это новые полевые пушки под чугунные ядра. Стреляют весьма далеко, но не очень точно, но крепость — крупная цель. На третий день ядра стали попадать не только в стены, но и внутрь крепости, и, иногда, в ворота.

Тщательно прицеливаясь, минометчики иногда попадали по орудийным площадкам. Убивая топчи, ломая колеса и лафеты. Да, османы скопировали полевой колесный лафет. Но стволы орудий повредить очень сложно. И орудий у осман много — стреляет около полутора десятков, но еще есть резерв. Один раз взорвался запас пороха рядом с пушкой, но пороха там было мало — большого вреда это не причинило.

На пятый день пришла рейсовая шхуна, у нас на каждой шхуне по одному 65-мм орудию. Попадания по позициям османских пушек стали гораздо чаще, и обстрел крепости почти прекратился. Но на следующее утро четыре позиции оказались хорошо укреплены каменными брустверами. К вечеру и эти пушки замолчали, но на это ушло много времени и снарядов. Османы посчитали этот опыт положительным, несмотря на потери в личном составе, и за ночь подготовили еще пять таких позиций. Совместными усилиями пушки и миномета эти позиции тоже подавили, но боезапас стал подходить к концу. Надо идти за помощью, но крепость без поддержки долго не продержится.

Капитан шхуны вспомнил, что тут недалеко должен рыбачить наш сейнер, зимой тут рыбы больше. Как стемнело, шхуна пошла на север, и утром, в районе Поти встретили нашу рыбацкую лодку. Вот рыбаки и доставили это сообщение.

Из Адлера спешно вышел "Юпитер". Корвет шел на полных парах, и к утру был уже в виду Ло Вати. К этому моменту у миномета мины закончились, а пушка на шхуне отпугивала осман редкими выстрелами. Османская артиллерия интенсивно обстреливала крепость, ворота были частично разрушены — их пришлось забаррикадировать. Появились убитые среди солдат гарнизона.

Корвет подошел к самому причалу и пришвартовался, чтобы уменьшить качку и повысить точность стрельбы. И за пару часов подавил все пушки осман. Корвет стрелял вспомогательным калибром, из трёхдюймовки только один раз выстрелили фугасным снарядом, для пробы. Взрыв от него заметно больше и громче, осколков и камней тоже много. Османы попытались ответить корвету, и даже несколько ядер попало в борт. Для осман корвет ещё дальше чем крепость, и прибавка этих нескольких сотен метров с трудом далась гладкоствольным пушкам.

Каждое попадание было слышно по всему кораблю, а в ближайших отсеках было очень громко. Чугун ядра иногда от удара раскалывался на части, но борт проминался незначительно. Но чаще ядра просто отскакивали от стального борта. Только четкий след содранной краски точно указывал место попадания. На сколько уцелели вражеские орудия — неизвестно, но сейчас по крепости никто не стреляет.

На правом берегу реки виден лагерь осман. До него семь-восемь километров. Не в смысле — "где-то семь-восемь", у нас стереоскопический дальномер, он измеряет расстояние весьма точно. Сам лагерь протяженный, людей там много. Комендант гарнизона оценил войско осман в двенадцать-пятнадцать тысяч. Семь километров — предельная дальность для укороченной трёхдюймовки, и это при стрельбе ОФСом. Который имеет очень приличную аэродинамику благодаря оживалу спереди и сзади. А шрапнельный снаряд цилиндрический, делается из трубы, спереди баллистический колпак, довольно короткий, сзади — совсем небольшой скос. Так что внешняя баллистика нашего шрапнельного снаряда не очень хорошая, из укороченной пушки летит километров на шесть — немного не хватает. Но это от причала, что напротив крепости.

"Юпитер" отчалил и прошел немного на север. Вот от устья реки до стана уже ближе, дальномер показал пять с половиной до центра лагеря. У носовой трёхдюймовки собрался целый консилиум — оба наводчика орудий главного калибра, командир БЧ-2, дальномерщик. Ну и как без капитана. Выставили дальность на прицеле и на трубке — "Огонь!" Снаряд полетел хорошо, но трубка сработала поздно — почти у земли. Пятно поражения вышло небольшое, метров тридцать. Но это было сплошное поражение — пули попали почти в каждого, кому не посчастливилось оказаться в этом пятне, а в некоторых воинов попало и по две пули.

Трубку поставили немного пораньше, вот теперь сработало правильно, осыпь на сотню метров. По лагерю стали слышны крики раненых. На третьем снаряде трубка не сработала, и снаряд тяжелой чушкой ухнул в толпу войска. Четвертый и пятый снаряды ушли с теми же уставками. Лагерь пришел в движение, османы бежали вдоль реки, подальше от опасного корабля. Добавили еще два снаряда вдогон, и командир БЧ-2 задробил стрельбу — слишком далеко.

Османы отошли километра на три, там у реки тоже удобное место. Остановились, видимо тут будут новый лагерь организовывать. Больше в этот день никто не стрелял, война стихла. Османы будут ночью забирать своих убитых и раненых, а "Юпитер" вернулся к причалу, и началась высадка войск.

Прибыл еще один пехотный взвод в помощь гарнизону. Еще два отделения драгун для ведения разведки. Два 65-мм орудия, снаряды, мины к миномету. Двоих раненых погрузили на шхуну, отправились в Адлер. Осаду крепости мы сняли, но османы никуда не собираются уходить, обустраиваются в новом лагере. И мы не можем их атаковать, нет у нас таких сил. У осман не только пехота и артиллерия, там еще и конницы несколько тысяч. Позиционная война получается.

На западе Черного моря, недалеко от входа в Босфорский пролив, у нас постоянно дежурят кто-нибудь из "мелких" пароходов и две шхуны. В этот раз плавучей радиостанцией работал "Гефест", и от него пришла радиограмма. На своем леудо подошел Метин, и передал капитану сообщение. Это происходило систематически, почти каждую неделю, но в этот раз сообщение было совсем не радостным.

Несколько дней назад через Дарданеллы и Босфор шла шхуна под Андреевским флагом. Под таким флагом тут еще ходили купеческие нефы из Мавролако. Но османы знали, что именно такие шхуны — действительно в составе флота Дожа, и вооружены скорострельными пушками.

Две галеры внезапно ринулись на перехват. Османы не стреляли, а только молча сближались бортами. Наши сначала не поняли, что происходит, но даже когда поняли, что это нападение — не могли открыть огонь первыми. Да и поздно было, в каждой галере по полусотне гребцов и по сотне воинов, их надо было топить фугасными на подходе. Когда в воздух взлетели абордажные кошки, капитан шхуны дал приказ запереться в юте. Ют — кормовая надстройка, на наших шхунах еще играет роль орудийной башни. В стенах три пушечных порта — в стороны и назад. Пушка на четырехколесном лафете легко перекатывается к нужному порту.

Команда заперлась в юте, на палубу высыпали османские абордажники. Ни разу не выстрелив ни из лука, ни из мушкета, они кинулись рубить топорами дверь юта. Капитан сам схватил карабин, и через бойницу стал стрелять в быстром темпе — "пулемет". На палубу попадало более десятка убитых и раненых абордажников. Но тут появились большие щиты из толстых досок, мягкие свинцовые пули карабинов их не пробивали. Удалось подстрелить тех, кто случайно высунулся, но вскоре вся палуба была перегорожена щитами, и они приближались. Кто-то запрыгнул на площадку над ютом, и начал рубить потолок. Его тоже удалось застрелить через дыру, которую он прорубил. Но там еще кто-то есть, притаились. Щиты приближаются.

— Может откроем дверь и пальнем картечью из пушки?

— Не успеем дверь закрыть, запрыгнут сверху, навалятся.

— Надо бойницу прорубить!

— Да они уже сами почти прорубили!

Подкатили пушку.

— Высоковато, сюда руби!

— А что они не стреляют?

— Ты не понял? Живьем взять хотят.

— В полон?

— Выпытывать секреты будут. Как капсюль и взрывчатку делать, где берут электричество.

— А я не знаю.

— Ничего, сочинишь что-нибудь. У них каты умелые, все расскажешь — знаешь, не знаешь ... — матроса передернуло от этих слов. Тут закончили рубить дыру, просунули ствол орудия, и почти сразу же выстрелили. Шеренга щитов была слишком близко, сноп картечи едва раскрылся и прорубил узкую просеку в толпе абордажников. Перезарядили и выстрелили еще, чуть в сторону. По сумятице на палубе добавили из карабинов. Османы кинулись в разные стороны — кто на галеры, кто в море. Некоторые запрыгнули на площадку над ютом. Послышались крики — команды. Тактика сменилась, теперь все повалили на эту крышу, начали рубить топорами ее.

Стрельбой через дыры из карабинов кого-то убило, кого-то ранило, но топоры только чаще стучат. С потолка капает кровь.

— Братцы! Что делать! Не хочу я к катам бусурманским! Уж лучше как-то ... Ох! Грех это!

Артиллерист открыл замок орудия, вынул картечный выстрел, вставил фугасный.

— А мы не сами себя. Мы врагов взорвем. А то что сами при этом тоже... Так то дело другое. Капитан, возьми ОФС, упри навстречу в дуло. Два фугасных встретятся и ... Каждый возьмите по выстрелу, я уже взрыватели вкрутил, можно к стволу поднести, чтобы точно сработали. Вот так, бусурмане над телами нашими не по измываются, даже если сильно захотят. А мы в море успокоимся, как и подобает морякам. Только бы помолиться успеть. Давай, капитан.

— Отче наш, Иже еси на небесах ...

Сильный взрыв разметал половину шхуны. Галерам тоже досталось, они начали быстро тонуть. Османы, в большинстве своем, плавать не умеют, а тут еще взрывом оглушило. Никто не спасся, несмотря на близость берега.

Еще Метин пишет, что после этого, крепости Румелихисар отдан приказ великого визиря не пропускать чужие корабли. Босфор закрыт.

Отправлены срочные радиограммы на Родос и Лампедузу — с османами война, в Ионическое море не ходить, к османским берега не приближаться. Ну все инструкции у них на этот счет есть. От наших посольских известий нет, надеемся, что они отработают как надо.

В посольство Великой Порты в Мавролако отправил телеграфом ноту по поводу военных действий. Посол Исхак бин Ибрагим ответил, что никаких сообщений о начале войны из столицы он не получал. Что признает за Таврией право считать себя в состоянии войны с Портой. Что скорбит по этому поводу, и готов принять любую участь. На что я предложил ему покинуть страну, и оставить дипкурьера для обмена сообщениями. Отправили посла шхуной в Синоп.

Собрал срочное заседание штаба. Ситуация у Ло Вати непонятна — осаду мы сняли, но османы встали лагерем, и уходить не собираются. Их конные разъезды обследуют окрестности, уходя все дальше и дальше. Мы этому помешать не можем, все что дальше шести-восьми километров от берега — вне наших сил. Наши драгуны их обстреливали из винтовок, убили нескольких всадников. Но османы этого не замечают — у них около двух тысяч конницы.

Пока там "Юпитер", крепость они взять не могут. Да и с двумя пушками и минометом крепость может сама постоять за себя. Но там недалеко Поти, менее сотни километров. Никакой крепости там нет, несколько домиков. Гарнизон в одно отделение там охраняет причал, склад и поля, картофельные и пшеничные. Поставили там одну шхуну на случай эвакуации. Послали баржу — вывести все лишнее.

Что получается — османы могут свободно передвигаться по нашей территории, вдали от моря. Местами этому горы мешают, но в районе Ло Вати проход есть. Так что там они могут перебросить любое количество войск, и этому мы помешать не сможем.

Так, а если цель султана — Адлер? Османы могут просто обойти все наши крепости. После Песонки они упрутся в горный хребет. Тропу вдоль моря легко заблокировать кораблями, но через горы можно пройти, когда сойдёт снег. Лес там густой, но егеря говорят, что дорогу можно найти. Перебрасывать такое войско через такие горы трудно, но выполнимо. При нашем противодействии этот процесс затянется, но при таком численном преимуществе — это вопрос времени.

Пока решили прорабатывать план рейдов и диверсий для осложнения продвижения осман. Партизанить будем. Второй вопрос — Босфор и крепость Румелихисар. Мы к этому давно готовились, но тут есть неприятные новости последних месяцев.

Один из перебежчиков передал османам технологию производства чугуна. С чугунными пушками была целая история, неприятная для осман, а вот чугунные ядра они освоили. На башнях крепости Румелихисар, в стратегической узости Босфора, стояли пушки венгерского мастера Урбана. Стреляли они каменными ядрами дикого калибра семьдесят пять сантиметров, и перестреливали всю ширину пролива. Эти пушки было сложно и долго заряжать, расход пороха большой.

Но чугунные ядра стали подарком для Урбана, уж он в баллистике понимает больше других. Он сделал новые пушки для Румелихисар, калибр меньше, стенки толще. Калибр был совсем небольшой, а ядро весило всего половину таланта. Великий визирь чуть было не разгневался на Урбана, за такую малую пушку. Но увидев демонстрацию пушки — опять его наградил. Дальность полета ядра вдвое превышало ширину пролива, а на расстоянии ширины пролива, ядро пробивало оба борта нефа с самыми толстыми бортами.

Кроме того, меньший калибр повышал скорострельность орудия. Новая пушка могла стрелять втрое чаще старого камнемета, и расходовала намного меньше пороха. А то что калибр меньше, так великий визирь согласился с тем, что лучше попасть меньшим калибром, чем промахнуться большим.