2.Замкнуть триум

— Я хочу жить, жить!!!

Черные столбы покрылись сеткой трещин и осыпались сухой гранитной крошкой, устлав площадь и три обессиленных, опустошенных тела на ней, серой пылью.

Медленно рассеивающийся туман прогонял блаженное забытье. Тишина и тьма звучали на два голоса, отдаваясь в уплывающем сознании звоном басовитых струн.

— Разве подобное могло произойти? — искренне недоумение в шелесте листвы.

— Чего ты опасаешься? Радуйся, мы получили отсрочку! — усталые далекие раскаты грозы успокаивают.

— Но цена! — шелестящий голос наполняет недоверчивая и какая-то робкая радость, смутная надежда.

— Разве она не достойна? Не совершенна?

— Она прекрасна, но так не похожа на...

— Молчи, молчи! Не бойся! Не убивай сомнениями душу.

— Но она всего лишь человек, такая хрупкая игрушка мира... Я опасаюсь... навредить.

— Посмотри внимательнее. Такую — не сломаешь. Ей не нужны ни инициация, ни Хаш-с-Дет... Но беречь ее тебе никто не запретит. Скорее я первый попрошу...

— Мы... справимся?

— О да, и к тому же покончим с изоляцией...

Сообразив наконец, что голоса звучат прямо в голове, попыталась открыть глаза. Ох, лучше было не пробовать. Не чувствуя тела, я плыла в молочно-белом тумане, где не было ни верха, ни низа, и не за что зацепиться взглядом. В панике дернулась несуществующим телом, напрягая горло. Закружилась голова...

Где мое тело? Верните назад!! С этой панической мыслью я начала стремительно падать куда-то вниз, вниз, вниз... в закручивающийся крутой спиралью водоворот. Приступ тошноты, подкатывающий к... горлу? И резкий рывок, будто оборвалась нить, что держала марионетку... мгновение темноты и вновь нахлынувшие привычные ощущения.

Мягкий рассеянный свет, сквозь соломенный полог, жесткий матрас под лопатками. Слабая ноющая боль в боку и ноге, нежный шёлк покрывала и чье-то успокаивающее, ласковое и уверенное присутствие. Как хорошо, по-домашнему...

Голоса в сознании затихли, зато донеслись из-за невидимой двери:

— Я всегда считал, что полная изоляция была ошибкой, но мне не хватало голосов в Совете,— знакомый богато модулированный голос, Ливень. Сознание еще действовало урывками, отлавливая только отдельные фразы.

— Теперь и я готов с тобой согласиться! Подобное чудо, — в незнакомом теноре явственно проступила осторожная нежность, — едва ли не вызовет у них благоговения.

— На это не рассчитывай! — насмешливо фыркнул Ливень. — Но не переживай, Лист... Она не пожелает терпеть одиночества...

Глухо звякнув железными кольцами, полог откинулся и на пороге возник Повелитель Эрреани. Небрежно тряхнув головой, спросил:

— Уже очнулась?

Не дожидаясь ответа, обернулся непривычно ломким движением, призывно взмахнул рукой и рядом возник еще один Эрреани. Я моргнула. Он сиял, правда! При всем совершенстве черт и фигуры, свойственном телесному облику, в раскосых светлых глазах его мерцала золотистая искра, а волосы, заплетенные в длинную косу, напоминали цветом мед. Не полностью сокрытое отражение силы, вот как это называется... Искоса приглядевшись, заметила окружавшую его текучую оранжевую дымку. Он присел на край ложа, взял мою ладонь и принялся выводить на ней узоры. Застенчивое ласковое тепло расползалось по мне, исцеляя последние раны.

— Я — Листопад, — представился Полукровка.

Невольно расплывшись в блаженной улыбке, пробормотала:

— Догадалась уже... А я — Мелита.

Рядом, с другой стороны, легко присел Ливень, задумчиво и устало улыбаясь. Ему в этот раз досталось больше всех. В черной гриве прибавилось седины, а в глазах — опасений. Его беспокоила задвинутая пока подальше мысль о том, что это далеко не последняя попытка прорыва. Но не было больше ореола обреченности. Как странно, я без труда ловлю его чувства...

— Посадите меня, пожалуйста, — наконец набралась смелости. И чьи-то крылья бережно приподняли и поддержали меня, пока я устраивалась поудобнее. Легкая рубашка соскользнула с плеча, Листопад, чуть смутясь, поправил ткань. Теплое прикосновение его руки... не вызывало отторжения. Чувствуя, как смешиваются во мне токи таких разных сил, порождая легкость и уверенность в будущем, боялась нарушить эту хрустальную тишину. Две изящные ладони накрыли мои, две пары крыльев прикрывали, оберегая, две силы укутывали, порождая третью. И это было правильно... Да будет так! Навсегда! Две головы склонились в молчаливом согласии...

Слова нам более не нужны...