— Вот и все, — произнес Кравчук, нарисовав размашистую роспись под текстом соглашения, и с энтузиазмом воскликнул, — а давайте Бушу позвоним, сообщим новости, а потом по сто грамм, отметить такое событие сам бог велел! [2]
— Тебе, что.... заплатили за развал Союза,.... награду спешишь получить? — глумливо поинтересовался я.
— Ты Борис, за словами следи, — процедил Кравчук.
Шушкевич согласно закивал головой.
— А то что? — приподнял я бровь, — наплюешь мне яда в рюмку? Войну объявишь? Лично я не вижу ни повода для радости, ни тем более стремления докладывать в Вашингтонский обком! Приеду к себе, ратифицируем соглашение, вот тогда по линии МИД и уведомим ООН, а вы можете бежать докладать, понимаешь!
— Борис Николаевич! Приглашенные журналисты ждут интервью! Такое знаменательное событие, рождение СНГ! — лицемерно воскликнул Шушкевич.
— Вот и идите нах... знаменуйте, празднуйте и ин-тер-вью-ируйте, — по слогам еле выговорил я, — у меня еще непростой разговор с Горбачевым предстоит!
Ранним утром, девятого декабря, к резиденции в Вискулях подъехали автомобили для отправки дорогих гостей. От щедрот Белорусской стороны для меня выделили представительский лимузин "Чайку", в которой разместился я с Коржаковым, для остальных членов моей команды подогнали несколько Волг из совминовского гаража.
Переезд — перелет прошел спокойно и уже в 9.00 утра мой самолет приземлился в аэропорту Шеремьтьево. Авиалайнер подрулил к площадке, на которой стоял ряд автомобилей, и выстроились встречающие. Возле трапа самолета меня ожидали Илюшин и Силаев, притоптывая то ли от нетерпения, то ли от холода.
* * *
Не успел я спуститься по трапу, как был атакован Илюшиным.
— Борис Николаевич, вас в Кремле ждет Горбачев, просил, как приземлитесь, срочно подъехать к нему.
Я повернулся к Бурбулису — езжайте с Шохиным в правительство, я потом подъеду, — и, пригласив Коржакова, направился к правительственной "Чайке".
Автомобильный кортеж стремительно мчался по заранее освобожденным улицам Москвы, видимо в Кремль.
"Меня несет река событий", — мелькнула мысль. Да, пафоса мне явно не занимать. Лучше бы меня никуда не несло, процессом управлять было бы вернее! По-прежнему ничего не помню ранее седьмого декабря, но как только слышу ключевые слова, срабатывает ассоциативная память. Горбачев — последний президент. Ну да, если учитывать то, что мы вчера наворотили, то точно — последний!
Машинка сказка, и ведь тоже на ГАЗе делают, но ведь не сравнить "Газ-24" и "Газ-14"? Хотя мне больше по душе прошлая версия "ГАЗ-13". Плавные обводы "Чайки" шестьдесят седьмого года в сравнении с рубленные топором, что "Волгами", что "Жигулями или "Москвичами", явно выигрывали. Да "Победа" и та солиднее смотрелась. У чайки двигатель в двести двадцать лошадей, объемом в пять с половиной литров — моща! Правда, жрет как не в себя — двадцать девять литров на сто километров. По трассе с Домодедово шли сто пятьдесят и машина даже не шелохнулась! Мотор ревел как у танка при разгоне. Мдаа, шумоизоляцией в наше время никто не озадачивается, всплыла мысль. Еще бы понять, что это за зверь — шумоизоляция, интуитивно согласился я сам с собой. Передач .... "Три", — хохотнув, подсказало проснувшееся подсознание, — "маловато не находишь? В новых Жигулях и Волгах уже четыре".
"Зато автомат", — с гордостью попытался я его заткнуть.
"Раритет", — согласно заткнулось подсознание, оставив за собой последнее слово.
И тут Горбачев подосрал, в памяти всплыло, что по его решению в одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году машину сняли с производства и уничтожили документацию. Вот на хрена, что макулатуру надо было сдавать?
"Москва, Москва, как много в этом слове...", — потянуло меня на лирику. Невзрачная она, на мой взгляд, серая, мрачная и нерадостная. Может такое впечатление создается от темных, штукатуренных цементом, фасадов зданий. Хотя нет, вон и белые краски мелькают! Ну, пусть не серая — черно-белая. Закрою глаза — Москва яркая, светлая, сияет рекламой, застраивается высотными зданиями. Открою — в лучшем случае, типовые панельные девятиэтажки югославского проекта. Полнейшее несоответствие, как будто кривые линзы на глаза надели!
"Чайка" стремительно вылетела на красную площадь и величаво покачиваясь, покатила по брусчатке к Спасским воротам Кремля.
— Ну, ни ху...хры мухры! — вырвалось у меня, когда я случайно взглянул вверх. — Орлы, едрить-колотить! [3]
Коржаков, глянул на меня, пожал плечами и, видимо решив, что я не отошел еще с бодуна, буркнул: — ну орлы, ну и что, эка невидаль.
Я потрясенно взирал на башни Кремля, на которых величаво распахнули крылья двуглавые царские орлы.
"А ты, видимо, рубиновые звезды надеялся увидеть", — ехидно уточнил внутренний голос.
"Ну, как-то так, звезды для СССР логичнее", — подумал я.
"Не в этой жизни", — рубануло шашкой подсознание.
"Да много ты понимаешь", — не успокаивался я, — "в тридцать пятом году кресты сняли и отправили на свалку, ободрав позолоту!"
"У тебя может и сняли, а у меня вон они красуются, памятник Юнеско, историческое наследие!" — продолжало издеваться подсознание.
"Тихо сам с собоооою, я веду бесе.. е.. ду! Что-то меня плющит после Вискулей", — затосковал я, — где мои рубиновые звезды?
Машина проскочила по Спасской улице Кремля, свернула направо у Колокольни Ивана Великого, на Большую Никольскую и остановилась напротив входа в Сенатский дворец. Окна кабинета Горбачева, на третьем этаже выходили как раз на Сенатскую площадь. Выходя из машины, я инстинктивно посмотрел вверх, ждет меня любезный Михал Сергеич или как и машинально посмотрев налево вдоль Никольской, уперся взглядом в Никольскую башню Кремля.
"И тут орел", — я грустно констатировал факт, — "Неладно что-то в Датском королевстве".
Коридоры и интерьеры Кремля промелькнули незаметно. Да и что там тех коридоров, по лестнице на третий этаж и налево мимо бывшего кабинета Хрущева, не доходя до кабинета Брежнева.
Вот ведь, тоже делать нечего небожителям. Ленин в одном кабинете сидел, Сталин в другом, Хрущев в третьем, Брежнев оборудовал себе "Высоту" в крайнем углу третьего этажа с персональным лифтом и электрокаром в подвале, доставлявшим его в соседний корпус на Пленумы ЦК. Только Андропов с Черненко прервали традицию, очевидно по состоянию не стояния. Горбачев ее продолжил, приказав оборудовать себе другое помещение. Каждый новый "сиделец" обустраивал себе временное гнездышко, ремонт учинял, мебеля менял.
Нет, с американского президента пример брать — все сидят в одном овальном кабинете, в Белом доме. И живут в местных апартаментах. Правда, ремонт тоже делают.
"Ты через три года вообще ремонт закатишь на все здание и переберешься на второй этаж", — подало голос подсознание.
"Я еще даже не въехал сюда, а ты ремонт", — не согласился я с ним.
Не торопясь я шел по коридору третьего этажа, попутно выстраивая линию беседы с Горбачевым. Ничего путного в голову не приходило.
"Орлы!" — трепыхнулась мысль, — "Ладно! Хватит себя изводить. Война план покажет!"
Откуда у меня эти штампованные фразеологизмы? Вылетают без запинки, но как будто не из этой эпохи. А вот и президентские апартаменты!
Я зашел в кабинет Горбачева и быстро огляделся: массивная мебель темной полировки, светлые обои. За приставным столом сидит Назарбаев, хозяин кабинета во главе стола.
— Здравствуйте Михаил Сергеевич, — отрешенно поздоровался я, все еще находясь под впечатлением внешнего вида Кремля.
— Здравствуй Борис Николаевич, — живчиком подскочил Горбачев, протягивая руку, вопросительно заглядывая мне в глаза.
— И вам салям — пожал я руку вставшему Назарбаеву.
— Присаживайтесь Борис Николаевич, — указал мне рукой за стол Горбачев, — у нас предстоит непростой разговор!
Я хмыкнул и, состроив морду кирпичом, уселся напротив Назарбаева!
— Что же вы меня обманули, — сразу взял быка за рога Горбачев, — я просил вас повлиять на Кравчука по вопросу подписания нового союзного договора, вы мне обещали, что обсудите этот вопрос, а вместо этого объявили о ликвидации СССР. Вместо того, чтобы прийти к консенсусу, провести перестройку в отношениях союзных республик, перевести эти отношения на новый, качественно другой уровень, вы неправомочно, без согласия остальных республик.....
— Каких республик, — не выдержал я, прервав Горбачева, — с марта прошлого года по октябрь этого объявили о своей независимости тринадцать республик из пятнадцати.
— Только РСФСР и Казахстан, — кивнул я на Назарбаева, — остались! Прибалтика вышла из СССР и вы, утерев сопли, в сентябре ратифицировали выход Эстонии, Литвы и Латвии из СССР! Зачем? Зачем вы развалили СССР? Мы только констатировали случившийся факт!
— Ловко вы на меня стрелки перевели, — пораженно воскликнул экс президент.
— А что! Не так? Только в трех республиках осталось в названии советская социалистическая республика! Налоги в бюджет ни одна республика не платит уже больше года, весь бюджет тащит только РСФСР. Кругом пальба и бандитский беспредел, урожай девяносто первого года самый большой, а полки магазинов пустые! Вы кем управляете Михаил Сергеевич? Если страной, то какой? Я думаю, вы управляете только своим аппаратом? За пять лет развалить такую страну!
— Дайте, я скажу то, что сказал, вернее, недосказал! — заволновался Горбачев. — Я, единственный легитимный президент СССР, в трудные годы я объявил курс на перестройку. Это надо было пройти. Любой вопрос возьмите: собственность, гласность, независимость, реформы. Всё вот это и всё, что мы затронули, — необходимо было пройти, но Горбачёв виноват во всём. А так нельзя было оставаться. Застой был во всем, а теперь у нас плюрализм, можно свободно говорить, всегда можно прийти к консенсусу! И отдельные эксцессы, выход там, независимость это просто политические сиюминутные заявления местной элиты. Был референдум, народ сказал Союзу быть, и не им решать! И, в конце концов, реформы это сложный и взаимосвязанный непрерывный процесс. И завершить их должен тот, кто их начал. А начал-то их я!
Разволновавшийся Горбачев активно жестикулировал руками, картинно принимал долженствующие, по его мнению позы, вытирал вспотевший лоб носовым платком и делал многозначительные паузы.
Но я, наевшийся досыта его речами за последние годы, лениво отмахнулся.
— И что, что начали вы? Медаль выписать? Возьмите с полки пирожок, хороший мальчик, слева с пургеном, справа с цианидом. Кушай на здоровье! Страна где, где СССР я спрашиваю? Из кого он состоит? Что вы как легитимный сделали, чтобы жестко пресечь поползновения к развалу? В Литве пару раз пальнули из автомата? А потом сдали вояк и сказали, гуляй Вася?
Горбачев опешил от моей жесткой отповеди, лысина пошла красными пятнами. А я между тем продолжал давить:
— Почему уже Чечня с Якутией, независимость объявляют? Татарстан и Башкирия референдумы запланировали по самоопределению. Я что по вашему, должен сидеть и ждать когда РСФСР по примеру Союза на области поделится — на независимые? Где чрезвычайное положение, где армия и милиция? Почему Кравчуки, Шушкевичи и Ельцины не в Бутырке или на худой конец в Матросской тишине? Мне страшно и больно смотреть на все, что творится. Президент СССР! Так и хочется сказать: "Король то голый". Только король ничего не видит, сидит как тетерев на току и самовлюбленно кукарекает — плюрализм, гласность, перестройка!
Ошарашенный моим напором Горбачев обратился к Назарбаеву: — Нурсултан Абишевич, ну хоть вы скажите, мы же вместе работали по новому союзному договору...
— Я всегда ратовал за федерацию, но сейчас и не знаю что сказать, — развел руками Назарбаев, — мосты если не сожжены, то уже горят. Когда муж с женой не могут жить вместе, они иногда не разводятся, а расходятся, чтобы пожить отдельно, остыть, осмыслить что мешает миру в семье. Я чувствую, мы подошли к этому пределу. Если и будет какой-то Союз, то уже не как единое государство. Нам надо это признать и жить дальше!
— Но ведь народ, весь Советский народ высказался на референдуме за сохранение СССР! -растерянно произнес Горбачев, — и мы должны приложить к этому все силы!
— Кто мы? — устало вздохнул я, — нет ни Вас, ни Нас. Правительство СССР не дееспособно, не в состоянии управлять даже собой! Неужели вы не видите, что СССР уже нет!? Каким образом вы сейчас притащите обратно Грузию, Молдавию, а может быть Прибалтику? Зачем вы вообще отпустили Прибалтику? Литва нам иск вчиняет, обхохочешься, — пятьсот миллионов долларов за ущерб своей независимости, а вы что молчите? Этот иск лет через десять вырастет до ста миллиардов долларов! Они нас оккупантами называют! Территория Литвы в два раза больше стала при СССР, хороши оккупанты! Надо было не отпускать, а изгнать Литву из СССР в границах тридцать девятого года! Кстати, еще не поздно — отмените акты передачи земель Белоруссии и Польши в Состав Литвы!
— Как отмените? — удивился Горбачев.
— А также как передавали, соберите Верховный Совет СССР завтра и отмените! Пусть Белорусы и Поляки с ними дальше бодаются. Тогда Литовцам некогда будет нам иски втюхивать! Это СССР создал Литву в нынешних границах, включив в ее состав земли Польши — Клайпедский и Вильнюсский край, и Виленский Край из состава Белоруссии с частью других уездов. В ее земле лежат сто шестьдесят тысяч советских солдат! В Российской империи, границ республик не было и столбов пограничных тоже не было. Эти границы нарисовали для удобства административного управления СССР и только. А кроили их, как бы по просьбе трудящихся, передавали то в Белоруссию часть Смоленских земель, то в Украинскую ССР земли Курской области и Краснодарского края, а насчет передачи Крыма я вообще молчу. Вот в РСФСР ничего не передавали, ответственно вам заявляю. И по этим границам сейчас режут карту бывшей России! Вы Михаил Сергеевич самоустранились от ответственности — вот и получили, сперва, в девяностом году, привет от Прибалтики, в августе этого года ГКЧП, а сейчас и вовсе понеслось все как снежный ком!
— Но я же один ничего не мог сделать! — воскликнул Горбачев, — звоню министру обороны, министру внутренних дел, в комитет госбезопасности — одни отговорки, армия и другие силовые министерства во внутренних конфликтах не участвуют, они вне политики!
