Три года в Соединенных Штатах Америки - 4

Оба носили золотые перстни с красно-зелёной печаткой, на которых был выгравирован лозунг Иностранного легиона — "Легион наше отечество". Ещё за три дня до своего вылета в Сенегал, я уже знал, что отдельному диверсионно-штурмовому отряду второго парашютного полка Иностранного легиона, которым командовал полковник Роберт Стирлинг, поручено охранять меня в Африке. Да, они были самыми лучшими коммандос во всём Легионе и когда генерал Паскаль вызвал к себе коммандера Стирлинга и спросил, как он отнесётся к такому заданию, тот ответил, что почтёт это за честь, поскольку именно я изменил его жизнь к лучшему.

Ну, не знаю, как на счёт перемен к лучшему, но всё произошло так, что поступление коммандера Стирлинга на службу в Иностранный легион стало чуть ли не платой ЦРУ за то, что правительство Франции не стало раздувать скандал из-за той операции, которую я так удачно провалил. Ну, а кроме того, только таким образом Бобби Стирлинг и мог спасти жизнь своего агента, Мишеля Люка, которому светило усекновение головы при помощи гильотины. Американец согласился с требованиями французов выставив всего лишь одно условие — его агенту будет сохранена жизнь и тогда в Иностранном легионе они будут нести службу все вместе.

Так что теперь в подчинении полковника Стирлинга находилось шестнадцать прекрасных коммандос в чине от лейтенанта до капитана и все они, включая своего командира, отпустили себе бороды в знак того, что круче них на свете нет никого. Володя, увидев бородачей с зелёными беретами на головах, вооруженных до зубов, чуть из штанов не выпрыгнул. Извинившись перед своими спутниками, я, широко улыбаясь, решительно направился к своим крестникам, прекрасно зная, что те не таили на меня зла и если вспоминали, то очень уважительно. Подойдя поближе, я снял трофейные очки и сказал:

— Здравствуйте, коммандер Стирлинг, Ману, старина, здравствуй, тебе очень к лицу борода. Ты с ней ещё больше похож на Кинг-Конга. — Ману громко и раскатисто захохотал — Коммандер, Стирлинг, сэр, позвольте вернуть вам ваши очки.

Оба офицера щёлкнули каблуками тяжелых ботинок, взяли под козырёк и коммандер Стирлинг, доставая из нагрудного кармана точно такие же дымчатые очки в золото оправе, ответил:

— Здравствуйте мистер Картузов, сэр. Оставьте эти очки себе на память, они вам очень идут, а мне старые друзья прислали новые взамен тех, которые вы взяли себе в качестве трофея. Вы тогда одержали над нами очень убедительную победу и даже не одну, а целых три, если считать вашу дуэль с корсиканцем. Позвольте пожать вам руку, сэр. Я вам очень многим обязан.

Ну, если мы с Бобби Стирлингом просто обменялись крепким мужским рукопожатием и дружелюбными улыбками, то Ману и вовсе махнул рукой на все условности и полез обниматься, радостно восклицая громовым басом:

— Малыш, дай мне обнять тебя! Благодаря тому, что ты сдал нас французским властям на таких шикарных условиях, Большой Ману теперь снова может совершенно свободно приезжать в Сенегал.

Остальные бойцы отряда, видя это, приблизились и как только я сумел вырваться из объятий Ману, то сразу же принялся здороваться с ними по-свойски, как со старыми друзьями. Некоторые парни при этом даже извинялись за своё поведение на корабле, так как они были просто вынуждены играть роль бандитов перед турками, корсиканцами и французами. Увидев, что я не какая-то там заносчивая скотина, а вполне нормальный парень, Джованни тут же стал спрашивать меня, не соглашусь ли я потренировать их в качании маятника, а то у них в отряде из-за этого часто случаются разногласия, так как каждый запомнил все мои движения и фортели по разному.

Бедный Николя чуть не взвыл от досады и негодования, ведь в этой спецназовской дисциплине что я, что Анри уступали ему по всем статьям, хотя глядя на него, можно было в этом и усомниться. Ну, а я не смотря на то, что и без того знаю о их новой жизни почти всё, тем не менее состроил серьёзное выражение лица и воскликнул:

— Парни, извините, но для того, чтобы мастерски качать маятник, нужно в первую очередь освоить куэрнинг.

На этот счёт меня быстро успокоили. Ещё с конца прошлого лета по межправительственному советско-французскому соглашению в Иностранный легион из войск дяди Васи было направлено сто сорок куэрнов-инструкторов и все коммандос Бобби Стирлинга уже весьма неплохо преуспели в спортивном куэрнинге и только один Большой Ману отважился изучать ещё и боевой куэрнинг, чтобы стать куэрном-целителем. Для этого он даже принёс присягу куэрна своему высшему военному начальнику — президенту Франции, которому непосредственно подчинялся Иностранный легион.

Вообще-то судьба диверсионной группы коммандера Стирлинга складывалась довольно-таки удачно. Никто из них не был уголовным преступником, зато все в прошлом были спецназовцами и потому имели превосходную подготовку. Бобби Стирлинг, считавший себя рыцарем, сражающимся с коммунистической заразой во всём мире, завербовал их как раз именно на идеологической основе, но, как человек весьма неглупый, теперь уже не считал Советский Союз исчадием ада. Более того, похоже на то, что он вполне искренне радовался переменам, происходящим в моей стране, но ещё больше тому, что ЦРУ выдало ему индульгенцию и он не стал врагом Америки, как сгоревший вчистую агент.

А вот тут нужно было отдать должное генералу Паскалю, который, заполучив его обширное досье, просто договорился с директором ЦРУ и они сошлись на том, что французские спецслужбы не станут даже допрашивать коммандера Стирлинга, если того откомандируют служить в Иностранный легион.

В сопровождении парней в зелёных беретах, настроенных даже излишне серьёзно, мы отправились сначала в посольство Франции. Поступить иначе я просто не мог, так как сам попросил собрать в посольстве всех французов и не только их одних, которые жили и работали в Сенегале. Вообще-то разговору с Андроповым и генералом Паскуалем предшествовал разговор с Дейром и Вилиэн, который состоялся ещё более года назад. В том эпохальном разговоре я обратился к ним с таким шутливым приветствием:

— Привет, дачники, как у вас обстоят дела с урожаем? Скоро устроите "День морковки" или он у вас в этом году не удался?

На той темпоральной станции, внутри которой жили мои друзья, имелась огромная оранжерея и именно её они считали своей каютой, за пределы которой не очень-то любили выходить. Дейр ответил мне:

— Боря, у нас никогда не бывает проблем с урожаем. Всё, что ты видишь в оранжерее, это ведь наша среда обитания и каждая травинка, каждое животное отзывается на наше воздействие так, что нам уже не приходится ни о чём думать. Мы ведь не стремимся повелевать природой и подчинять её себе. Мы её часть, причём так самая, которая направляет её в нужное русло и потому у нас так мало машин.

Вот тут-то у меня в голове что-то щёлкнуло и я спросил:

— Куэрнинг?

Мои друзья заулыбались и ответила за себя и за мужа:

— Да, Боренька, куэрнинг, но совершенно особого рода. Именно поэтому мы никогда не стремились к технической цивилизации.

У меня сразу же зачесались руки и я взмолился:

— Ребята, научите! Это ведь как раз то, в чём мы больше всего нуждаемся. Мы обязательно должны научиться управлять природой!

Дейр и Вилия, изумлённо переглянувшись, сначала робко, так как над ними часто надсмехались за их пейзанский образ жизни, а потом всё смелее и смелее стали рассказывать о том, как они выращивают с помощью куэрнинга растения и животных. После этого я буквально заставил их закачать в Гею полный курс фермерского куэрнинга и, связавшись с генералом Гириным, приказал ему отобрать тысяч сто, сто двадцать молодых супружеских пар куэрнов, имеющих высшее образование, которые владели бы иностранными языками, и направить их всех в Муганскую долину. Там был немедленно создан первый на нашей планете учебный центр сельскохозяйственного куэрнинга, причём в обстановке строжайшей секретности.

Мы не ставили перед этими куэрнами задачу произвести как можно больше сельскохозяйственной продукции, нет, это было бы просто глупо. Генералу Гирину было поручено, забыв обо всём, просто хорошо изучить все приёмы этого куэрнинга и подготовить как можно больше учителей и наставников. Когда Алексей узнал о чём идёт речь, то сразу же забыл о том, что такое покой и сон. К этому времени я уже обладал достаточной властью в стране, чтобы засекретить этот учебный центр даже от Андропова. Если он и проведал о том, чем там занимается столько народа, то предпочитал об этом помалкивать, так как проект "Большая морковка" был намного круче, чем знаменитый Манхэттенский проект. Сегодня же настало время выложить карты на стол и это было тридцать шесть козырных тузов.

Народ в саду посольства Франции, где были поставлен большой шатёр, уже собрался и это были господа всех мастей, начиная от откровенных авантюристов и заканчивая вполне серьёзными бизнесменами. Поэтому я нисколько не обиделся на президента Сенгора. Как только мы приехали в посольство, я сразу же направился в парк, где собралось несколько сотен человек. Было половина второго по полудни и за это время горячий северный ветер из Сахары разогнал тучи и сразу же резко потеплело, а потому дамы и господа, сидевшие за столиками, налегали на прохладительные напитки, хотя с утра, наверное, чуть ли не стучали зубами от холода.

Как только посол представил меня, я сразу же подошел к микрофону и выступил с почти полуторачасовой не то речью, не то лекцией. В ней я предлагал французам и жителям других стран отказаться от мысли иметь в Сенегале недвижимое имущество и полностью переквалифицироваться в управляющих, пообещав в обмен на это построить в не только в этой стране, но и по всей Африке столько предприятий, что рабочую силу на чёрный континент придётся чуть ли не силком завозить из Индии, Китая и других мусульманских стран.

Упор я делал не на строительство крупных предприятий, а на широкомасштабное развитие малого и среднего бизнеса, официальными владельцами которого будут сенегальцы. Да, сейчас очень многие из них по своему образу мыслей мало чем отличаются от павианов, но если уважаемые дамы и господа постараются, то из многих получатся прекрасные добропорядочные буржуа, которые станут лезть из кожи вон, чтобы походить на тех своих соплеменников, которые в скором времени вернутся на родину из Франции, холёные и лощёные, разъезжающие на новеньких автомобилях, с женами, одетыми в наряды от Коко Шанель, благоухающими французским парфюмом.

Ещё я сказал своим прилежным ученикам, а меня слушали чуть ли не затаив дыхание, что двадцать пять процентов от суммы в семь с половиной, восемь миллиардов долларов, это гораздо больше, чем сто процентов от паршивых двухсот пятидесяти, максимум трёхсот миллионов, но уже франков, которые сегодня можно выжать из Сенегала. Когда же я закончил читать европейцам свой экономический ликбез, то они минут пять ошеломлённо молчали, а затем принялись наперебой задавать вопросы. В первую очередь их интересовало, какие именно предприятия я собираюсь построить. Сняв со стойки микрофон, я сел в плетёное кресло, выдул большой бокал лимонада со льдом, после чего ответил так:

— Дамы и господа, охота на сенегальцев объявляется открытой. Уже сегодня, вооружившись авторучками и блокнотами, вы можете разделить охотничью территорию так, как это вам заблагорассудится и начать ставить силки и капканы. Каждому из вас можно будет отловить столько самых сообразительных сенегальцев как мужского, так и женского пола, сколько вы сумеете и, натерев им самым жгучим перцем определённое место, побудить к тому, чтобы они обратились в компанию "Картузов Индустриаль" с письменным заявлением о предоставлении каждому новоявленному бизнесмену технического кредита в виде завода, фабрики или агрофирмы. Какими будут эти предприятия, предстоит решить вам, но я заранее предупреждаю, внутренний рынок Сенегала сейчас ничтожно мал, а потому думайте о том, куда вы будете экспортировать свою продукцию. Полезных ископаемых в Сенегале отродясь не водилось, зато рыбы у его берегов, прорва, так что в первую очередь заказывайте консервные заводы, но учтите, слишком много их быть не должно. Ну, а дальше, уважаемые дамы и господа, решайте сами. В Сенегале можно выращивать кофе, бананы, ананасы, арахис и многое другое, а также заниматься животноводством. В общем решайте сами, какими предприятиями вы станете управлять, но не забывайте о том, что лет через двадцать пять, тридцать, вам придётся вернуться на родину, причём не просто так, а героями, выигравшими тяжелую и изнурительную битву за демократический, процветающий Сенегал. Не волнуйтесь, с куэрнингом старость вам не грозит, так что вы все вернётесь во Францию молодыми, красивыми, преуспевающими бизнесменами. А теперь самое главное, как только я подпишу широкомасштабный договор с президентом Сенгором, в Сенегал тотчас будут направлено двенадцать тысяч опытных куэронов-наставников и вот что это даст: всего максимум за год, полтора, сенегальцы вырастят не то что плантации с любыми культурами, но даже фруктовые сады и виноградники. С водой у них никаких проблем не будет, а урожаи я вам гарантирую очень высокие, как и качество продукции. Никакой химии, никаких пестицидов, никаких гербицидов, со всеми прошлыми бедами сельского хозяйства легко, я бы сказал играючи, справятся фермеры-куэрны. Говорю вам это, как первый куэрн, который догадался, что с помощью куэрнинга можно исцелить не только человека, но саму природу.

Вот так, по сути дела ответив всего на один единственный вопрос, я прекратил дискуссию. Народ в посольстве собрался сообразительный и все сразу же смекнули, чем всё это пахнет, а потому я, Нинон и Николя открыли здоровенный чемоданище, таких мы привезли с собой целых четыре штуки, и стали раздавать всем уже полностью готовые к подписанию брошюры контрактов, в которых только и нужно было заполнить пустые графы и подписать их, вписав идентификационные данные. Если кто-то писать не умел, тот мог просто поставить отпечаток своего большого пальца правой руки. Буклеты мы раздавали пачками по двадцать пять штук и брать разрешали столько, сколько сможет унести каждый желающий.

Лететь никому в Париж не требовалось, так как в самом скором времени в Дакар должны были прилететь сразу три борта "Ан-22" со всеми деталями сборного офиса и один точно такой же пассажирский борт пятью сотнями рабочих, которые за неделю построят офис компании "Картузов Индустриаль", и персоналом компании, так что первые поставки можно ожидать уже через пару недель, если и того не раньше. В результате у нас только что чемоданы не отобрали. Некоторые господа не гнушались брать сразу по три пачки контрактов и правильно делали, вот только посол, глядя на это, тихо спросил меня:

— Борис, а вы не поторопились? Ведь президент Сенгор ещё не подписал с вами договор.

Николя ухмыльнулся и ответил вместо меня:

— Огюст, если Лео не подпишет этот договор завтра, то послезавтра это сделает новый президент Сенегала.

Нинон рассмеялась и подтвердила:

— О, да, Огюст, уже сегодня господина президента ждёт бессонная ночь. Мы ведь уже известили обо всём местные СМИ. Думаю, что завтра с утра нас всех попросят спешно прибыть во дворец, чтобы завершить переговоры, как можно скорее и тем самым не давать повода к лишним разговорам в народе. Согласитесь, такого ведь ещё никогда не было, чтобы бывшие колонизаторы умоляли сенегальцев стать хозяевами своих собственных предприятий, построенных по последнему слову куэрнинга, науки и техники, а потому способных выпускать такую продукцию, которую с удовольствием купят даже во Франции.