Зима

      — Хорошо, — сказал Илья. — Пойдешь с нами, будешь вместе с Таней и Настей.

      Мальчик хотел было возразить и «дожать» до своего: чтобы ему позволили принять активное участие в расправе над каннибалами, но перехватил предупредительный взгляд Антона:

      — Спокойно, парень. Поквитаешься.

      Идти решили, когда заметет, а пока стояло безветрие устроили учения.

      Три дня их маленький отряд из семи человек бродил по брошенному поселку, на краю которого расположился завод ЖБИ с превращенной в Убежище котельной. Командиром отряда выбрали Илью, его заместителем — Антона. Учились действовать в команде и разбиваясь на пары и тройки, отрабатывали язык условных жестов, стреляли, устроив тир в подвале одного из домов. Братья и Николаич учились правильно ходить на снегоступах и прятать следы.

      К середине четвертого дня поднялся ветер. Темно-серое небо завыло и налилось свинцом, началась поземка — пора выходить.

      Оделись «по-летнему» легко, — то есть, вместо трех комплектов термобелья — один, а вместо тяжелых армейских ватных штанов с высоким поясом — легкие горнолыжные, вынесенные два месяца назад из магазина спецодежды в Абинске. Взяли лучшее из запасов Убежища «на случай исхода». Вооружились автоматами и помповиками в качестве основного оружия и дополнительно ножами, пистолетами и обрезами. Илья и Антон взяли уже привычные «Ксюхи» и обрезы; третий АКС-74У из арсенала Убежища и к нему потертого ментовского «Макарова» выдали Степану; имевшийся в единственном экземпляре АК-74, он же легендарное «Весло» вручили Николаичу, как человеку, умеющему им пользоваться (с таким он служил в Советской Армии). Неизменный чехол с обрезом марки «Remington», который сам он называл странным словом «хауда», Николаич перевесил на ремень поверх бушлата, между автоматными подсумками. В сочетании с хронической небритостью это придало боевому облику Николаича особого шарма, что сразу отметили женщины, посоветовав ему добавить к гардеробу пулеметные ленты на грудь крест-накрест. Татьяне с Настей достались помповые ружья Ижевского и Тульского оружейных заводов — ИЖ-81 и ТОЗ-194 и пистолеты «Макарова». Ивану выдали двустволку ТОЗ-34, с которой мальчик уже привык обращаться во время его дежурств, и старенький ТТ. Боекомплектов взяли по принципу: патронов мало не бывает. К автоматам — по три войсковых подсумка на четыре магазина; к пистолетам — по два полных запасных магазина плюс пачка патронов сверху; к ружьям — по пятьдесят патронов на человека, у кого ружье за основное оружие; у кого обрез вторым номером, те взяли по двадцать. Выгребли арсенал Убежища на три четверти.

      До места, где Илья с Антоном решили устроить временную базу, шли пять часов. Это было здание разграбленного подчистую автосервиса рядом с выгоревшей заправкой, от которого до поселка людоедов оставалось чуть более километра. Преимущество места заключалось в том, что вряд ли кто туда сунется намеренно. Обнесенная сугробами, продуваемая всеми ветрами коробка, внутри которой нет ничего ценного; костер не разожжешь — за дровами далеко ходить, окон нет, створки ворот одного из двух смежных боксов отсутствуют, вторые приоткрыты и завалены сугробом. В здании расчистили место, в углу за закрытой створкой поставили две двухместные палатки с переходом, внутри зажгли газовые обогреватели, — в тесноте, как говорится, да не в обиде. С дороги не видно.

      На разведку пошли вдвоем Илья и Антон. Николаич остался в автосервисе за старшего.

      Когда свернули на дорогу к поселку, увидели характерный тройной след, с широкой полосой от гусеницы. Такой ни с чем не спутаешь. След уходил в темноту, заворачивая в сторону, противоположную той, откуда пришли Илья с Антоном.

      — Недавно ездили, часа может три-четыре... — предположил Антон.

      Следы почти замело, но они еще угадывались. Знак неоднозначный, поскольку понять точно, сколько снегоходов прошло и в каком направлении — было нельзя.

      Свернули с дороги, заметя за собой снег сломанными ранее в другом месте ветками. Мало ли... вдруг поедут и заметят следы?.. Тогда лучше сразу назад заворачивать и откладывать мероприятие. Прошли к лесной опушке, и вдоль опушки двинулись к поселку. Чуть углубившись в лес, обошли поселок, зайдя с другого конца. Там была еще одна проходная, целая, не сгоревшая. Ворота закрыты, но снег перед воротами почищен. Дорога от проходной разделяется на две — одна огибает поселок и закрывающую часть поселка от обзора с главной дороги рощицу, соединяясь с этой самой дорогой метров через семьсот, другая сворачивает в лес. В проходной никого. Да и в самом поселке тихо. Свет в трех домах горит — в двух уже знакомых Илье, и еще в одном, соседнем со «столовой», не в том, где костница, а с другой стороны. Дымом тянет.

      — Топят углем, — заметил Антон.

      — Раньше вроде дровами топили, — сказал Илья. — Видать разжились где-то.

      — Значит, обосновались капитально... Что дальше, командир?

      Слово «командир» прозвучало просто и без подкола. Антон Мельников, как и Лисов, служил в армии, был даже старшим сержантом, Лис же — рядовой запаса. Но Антон не сомневался в уме и мужестве товарища, уступая тому первенство. Если бы не Лис, лежать Антону под снегом в придорожном кювете, а его жене и дочери... Лучше не думать о том, что сделала бы с ними шайка озверевших «гордых сынов Кавказа», остановившая их «Ниву» на ночной дороге тогда, в октябре... Лис появился из темноты и без слов открыл по шайке огонь, убив двоих наповал, и после добив еще двоих раненых. Он не проронил ни слова, не ответил молившим его о пощаде бандитам. Просто убил всех, как каких-нибудь насекомых-вредителей... Нет, скорее, как бешеных собак. После, когда они познакомились и пожали руки, из темноты появилась Татьяна, подруга Лиса, женщина с обожженным лицом. Оказалось, Лис специально следил за бандой, подозревая горцев в беспределе, но ему нужно было подтверждение. Такой человек, Илья Лисов, справедливый. Фанатично справедливый. Антон старался брать с него пример.

      — Давай обойдем с другой стороны, вдоль забора, посмотрим подходы и задний двор вон того дома, — Илья кивнул в сторону четырехэтажного куба под кургузой четырехскатной крышей, в окнах которого горел свет. Как раз перед ним в прошлый раз он видел снегоходы. — Потом зайдем через сгоревший КПП и по знакомому мне маршруту, вон через те дворы... — он указал рукой на левую сторону улицы. — А там посмотрим...

      Между кирпичными и каменными стенами на границах домовладений и окружавшим поселок железным забором имелись прямые проходы шириной в пару метров, нечто вроде узких улочек, по которым раньше наверняка прохаживались охранявшие покой и благоденствие обитателей поселка ЧОПовцы. В прошлый раз ближний к лесу проход был почти доверху завален снегом. Как и дворы. Илья мог легко вперевалку преодолеть любой из заборов, не снимая снегоступов. Теперь же проход этот оказался очищен от сугробов, превратившись в двухметровый «ров». Попасть в этот «ров» снаружи было легко — профиль окружного забора торчал из снега сантиметров на сорок, а вот чтобы выбраться обратно, надо или карабкаться по скользкому металлопрофилю, или идти до сгоревшего КПП в нежилой части поселка. Центральная улица, в обитаемой ее части, была тоже почищена. Как и проход за четырехэтажным домом, по которому хотел прогуляться Илья.

      — Лучше в эту «траншею» не лезть, — сказал Антон. — Смотри, как натоптано... — добавил он, указывая на цепочку припорошенных следов. — Патрулем ходят.

      — Да, — согласился Илья. — Ходят. Подождем следующего обхода, а потом еще пару раз. Узнаем расписание, и откуда ходят.

      Антон согласно кивнул.

      Засели в сугробе за проходной, так, чтобы видеть центральную улицу, подложив под пятые точки туристические сидушки из вспененного полиэтилена, без которых теперь никуда.

      Ждать долго не пришлось. Не прошло и пяти минут, как из дома рядом со «столовой» вышел человек с собакой и пошел прямо на них. Вернее в сторону КПП. Друзья замерли, стараясь лишний раз не дышать. Хотя ветер дул со стороны поселка. Тут главное сидеть тихо. Дуй ветер с обратной стороны, собака — по виду здоровенный кавказец или алабай — вполне могла бы их унюхать, как тихо не сиди. Дойдя до проходной, человек свернул в проход направо. Илья достал из-за пазухи электронные часы и засек время, отметив, что вышел собачник ровно в 20:00, плюс-минус минута.

      Патрульный появился из противоположного прохода через четырнадцать минут, обойдя поселок по часовой стрелке, потом вернулся в дом, из которого вышел. Получалось, этот дом был у людоедов чем-то вроде караульного помещения. Дом был по поселковым меркам среднего размера, двухэтажным. Свет в доме горел только на первом этаже, как и в доме «столовой». На следующий обход человек с собакой вышел ровно через час, в 21:00, и обошел поселок за тринадцать минут. Друзья решили не дожидаться следующего обхода, небезосновательно предположив, что следующий будет в 22 часа, и двинулись вдоль железного забора, обходя поселок против часовой.

      Со стороны рощицы в четырехэтажном доме не светилось ни одно окно выше первого этажа.

      — Умно, — хмыкнув, отметил Антон. — Другие два дома двухэтажные и дальше, а этот с дороги можно заметить... Похоже, твой визит научил их осторожности.

      — Не факт, что только мой... — сказал Илья. — Идем, осмотримся...

      Они пошли вдоль железного забора, и вскоре выяснилось, что из прохода можно попасть в каждый из дворов через имевшиеся в оградах проемы, в которых раньше, по-видимому, были калитки. Теперь калитки сняли, а в снегу за забором прорубили крутые ступеньки.

      — Недурно... — заметил по этому поводу Антон. — Местные так могут оперативно появиться в любом месте... Тут вариант только один: посадить на каждый проход по пулеметчику.

      — Это если нападать силами тяжкими, — покивав, сказал на это Илья, — а наше дело маленькое: внезапная диверсия и геноцид.

      Они обошли поселок со стороны рощицы и вошли в него через сгоревшую проходную, тщательно заметя следы. Вьюга усилилась, и через десять минут заметить, что кто-то прошел извне к крайнему обгоревшему дому не сможет никакой следопыт, даже самый бывалый.

      — Интересно получается, — поднявшись на второй этаж провонявшего сажей коттеджа и глядя в сторону слабых огоньков на дальнем краю поселка, тихо произнес Илья. — Это место мне напоминает вентерь... Смотри, с этой стороны никаких ворот или заграждений. Даже «окоп» этот между заборами не почищен... — он указал рукой в сторону внешнего забора. Обходя поселок они отметили, что проход между капитальными ограждениями дворов и внешним металлопрофилем очищен не до конца. За предпоследним двором в утрамбованном до состояния камня сугробе были вырублены длинные ступени, от которых расчищенная дорожка вела через двор на улицу и дальше в ворота двора напротив. — У случайных людей должно складываться впечатление, будто здесь все разграблено. Заходи, выходи, все открыто... Ну, живет кто-то в поселке этом... Можно заглянуть, попросить ночлега, поторговать, узнать про эти места, что да как... А можно и пограбить... Лохи же наверняка какие-то... Не были бы лохами, забор бы окопали, ворота починили, охрану на входе организовали...

      — И лох идет, как судак в вентерь, — закончил мысль Ильи Антон.

      — Ага. Именно.

      Антон лишь хмыкнул, поправляя шарф на лице.

      На разведку поселка ушло без малого два часа. Они обошли и проверили все дворы по обе стороны улицы до обжитых домов и за ними. Внутрь большей части домов не заходили — двери в них были закрыты, а кто его знает, что там за дверями теми... Там же, куда заходили, все было как везде: холод, пыль, мусор, следы грабежей. В паре мест на полу и стенах бурые пятна и россыпи стреляных гильз. Ходили осторожно, внимательно смотрели под ноги и по сторонам, закрытые двери не трогали, руководствуясь мудрым принципом «не вижу — не лезу». И, как оказалось, не зря. На входах в дома по соседству с обитаемыми, осмотреть которые следовало обязательно, стояли примитивные — из одной «эфки» — растяжки, какие способен поставить всякий, у кого руки не кривые. В эти дома вошли через окна, выломав оконные рамы с помощью компактных монтировок, без коих из Убежища не выходили, проверили помещения, сняли растяжки, пополнив тем самым свое вооружение четырьмя гранатами Ф-1.

      Гараж с костницей оказался заперт снаружи. Илья решил показать его Антону, чтобы товарищ проникся перед боем — чтобы лучше понимал, с кем им предстояло иметь дело. В гараж прошли через дом. Костей там заметно прибавилось. Причем свалены они были вдоль стен без прежней аккуратности.

      — Нелюди, блядь... — выдавил сквозь образовавшийся комок в горле Антон, постояв минуту окруженный кучами человеческих останков.

      — Здесь я в прошлый раз застрелил ребенка, — произнес тогда Илья. Про «Илюшу» он до того рассказывал только Татьяне.