Земля после

     Когда он уезжал, в посёлке уже чувствовалась заметная напряженность. Было ясно, что это только начало, и что ещё через пару дней местное население станет иначе смотреть на неместных.

     Со стороны Краснодара по трассе шли беженцы. Их было не то чтобы много, но они были. Переговорив с несколькими встречными, он понял, что в город заходить нельзя и решил обойти Краснодар против часовой стрелки.

     Ближе к Кубани начинался район затопления. Сошедшая вода оставила после себя сплошное месиво из железобетонных плит, искорёженных автомобилей, листов железа, досок, мебели, бытовых приборов и... людей. Мёртвых людей. Тысячи мертвецов. Он не спал тогда двое суток. Негде было, да и какой может быть сон, когда приходится ходить по такому?..

     На второй день пути ему удалось форсировать Кубань на колесе от трактора, которое он нашёл недалеко от берега. Всё это время он тащил с собой велосипед, не бросив свой неприхотливый транспорт и во время переправы через реку. Но на другом берегу с велосипедом всё же пришлось расстаться, — встретившимся ему там выжившим вéлик оказался тоже очень нужен (а заодно и его рюкзак с тремя банками рисовой каши, пачкой чипсов, десятком яблок и разной мелочёвкой). «Товарищам» по несчастью нужно было всё. Пришлось отдать. После того случая он старался перемещаться так, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимания других таких «товарищей», а ещё обзавелся каким-никаким оружием — увесистым молотком на длинной пластмассовой ручке.

     Торчавшую впереди справа громадину новороссийской телебашни наполовину скрывала серая муть.

     Человек посмотрел на небо и поёжился.

     Прошлой ночью ему пришлось несколько раз просыпаться и приседать, а после заново разжигать погасший костёр. И это в середине августа!

     Он хотел было подойти к башне поближе, но потом передумал. «Мало ли, кого там можно сейчас встретить?» Да и идти к ней было не так чтобы близко.

     Дорога уже скоро должна была вывести его на место, с которого открывался вид на город. За поворотом, слева от дороги, начиналась очередная поляна, как и та, что осталась позади, но на этой явно были люди. Присутствие людей выдавали звуки «музыки», негромко доносившиеся с поляны: некий субъект хриплым голосом на манер бывалого уголовника пел под незатейливый аккомпанемент о «суках-мусорáх», «зоне», «старушке матери» и «этапах».

     Внедорожник BMW с выбитым задним стеклом стоял в пятнадцати метрах от дороги. Цвет машины можно было бы определить как светлый металлик, если предварительно её отмыть от глинистой грязи, куски которой местами присохли даже к крыше. Задние фары джипа то ли были выбиты, и после залеплены грязью, то ли просто залеплены. Зато можно было заметить на задней дверце следы от пущенной веером автоматной очереди.

     В машине сидели двое. Дальше в лес за внедорожником дымился костерок, вместе с дымом распространявший и аппетитный запах тушёнки. Запах вызвал у человека, спрятавшегося в придорожных кустах терновника, болезненный спазм в желудке, от которого захотелось завыть подобно настоящему волку. В какой-то момент «музыку» сделали тише, и человеку стало слышно, о чём говорили в машине.

     — ... теперь делать-то будем?

     — Ты о чём, Колян? — ответил голос с хрипотцой как у принявшегося завывать очередную сентиментальную историю про лагеря блатного исполнителя.

     — Ну, так эта... бабки есть, шмаль есть, водка тоже... Дальше-то что?

     — Тебе что, опять бабу захотелось? Только утром драли ту, на поляне... Смотри, братан, так и хер сотрешь! — хриплый засмеялся.

     — Не. Я, эта, не про бабу, я про развитие, эта, бизнеса.

     — А чё развитие?

     — Ну, эта, движня́к делать какой-то надо. Не сидеть же вечно в лесу, как волкáм, — Колян сделал ударение на последнем слоге.

     — Ну-у... Трава есть, пожрать есть... Ночью можно будет во Владимировку или Раéвку за тёлками сгонять...

     — Какая в пизду Раевка, братан! Там, наверно, ща эта, мля, радиация как в Чернобыле...

     — Бля, Колян, говори, чего хотел сказать! Хуйли ты мýти нагоняешь!

     — Уёбывать надо. Подальше, и от Новоросса, и от Бакланки этой... Куда-нибудь в деревню, где потише. И где не бомбили... Поставим там всех на место, заведём по гарему, и заживём там, сильно не отсвечивая, — выдал Колян с деловыми нотками в интонации.

     — Базаришь, братан! — Лысая голова высунулась из окна со стороны водителя. — Эй, Марик! Слыхáл, чего Колян предлагает?

     — Чего тебе, Лысый? — От костра встал коренастый тип, сидевший там всё это время тихо. Короткая стрижка под машинку, лоб чуть вперёд выпирает, глаза посажены глубоко, нос несколько раз сломан; на вид — лет двадцать пять-двадцать семь. Майка «борцуха», чёрная, за плечом потертый АКСУ, как у ППСников, и штаны... белые, изгвазданные в траве, с логотипом «Сочи2014»...

     — Колянá вот в деревню потянуло, — заржав, сообщил Марику Лысый. — Гарем там хочет завести...

     — Ну, Колян он, конечно, ёбарь-герой... — Марик стал обходить машину. — А про то, что дальше делать, я и сам думал. Валить отсюда надо. Только для начала нужно приподняться немного. Стволы нормальные достать, прикинуться по-человечьи. Да и тачку эту — (он пнул ногой колесо) — поменять... Есть у нас ещё тут дела.

     — Во! Я же говорю... — снова послышался из салона машины голос Коляна, теперь с заметно лебезящими нотками.

     — А ты, мля, меньше говори, а больше слушай! То, что ты там сейчас придумал, я уже высрал давно!

     — Да ладно, Марик... Я же, эта, для общего дела же...

     «Вожак, значит... Марик», — отметил про себя сидевший в кустах человек. Сознание стало накрывать волной бешеной ярости. Человек представил, как разрывает на части этих отморозков. По телу прошла горячая волна, которая унесла боль и усталость. Следом за ней прошла волна холодная, после которой разум стал ясным, как прозрачное стекло. «Скольких же вы, твари, уже на тот свет успели отправить? В деревню, значит, собрались... Ну-ну...»

     Теперь человек точно знал, что должен делать. Осталось только немного подождать.

     Отморозки вышли из машины, предварительно накрутив громкость.

     «Молодец. Сделай ещё погромче...»

     Человек заметил, что автомат был только один, у вожака. У Лысого и Коляна на ремнях джинсов были пристегнуты одинаковые кобуры.

     «Полицаев грохнули? Хм... Уж не знаю, как там с полицаями, но за девочку придётся ответить...»

     Лысый, как и Марик, имел телосложение борца. Со стороны было заметно, что он был вторым номером в шайке. Колян был хиле́е и помладше, по повадкам «шестерка».

     Трое отморозков расположились на траве перед джипом. Прятавшийся в кустах человек воспользовался удобным моментом и ползком перебрался ближе к машине. Теперь от поляны его отделяла только мелкая поросль кустарника, проросшая насквозь высокой травой, сзади на него бросало тень корявое кизиловое дерево с пожелтевшими листьями. Был вечер. Сидевшие на поляне не подозревали о том, что совсем рядом, в десяти шагах от них, прятался человек, уже решивший их судьбу, — обычный парень, которому посчастливилось оказаться вдали от своего постоянного места работы, которое оказалось в эпицентре ядерного взрыва.

     Рассевшись вокруг расстеленной на траве и прижатой по углам камнями скатерти с расставленными на ней одноразовыми тарелками с макаронами по-флотски, свежими огурцами и помидорами, подсохшим хлебом, баклажками с минералкой и бутылкой тёплой водки трое отморозков принялись обсуждать, где и как им лучше всего устраивать засады на беженцев.

     Наевшись и допив водку, они решили, что выпитого недостаточно, и тогда Колян соорудил из пустой баклажки и фольги, извлечённой из сигаретной пачки, курительное приспособление, а Лысый достал из кармана свёрток. Раскурив импровизированную «трубку», они стали передавать её по кругу, время от времени подсыпая измельчённую сухую траву из свёртка в воронку из фольги на горлышке бутылки.

     — Хороший планчик! — прохрипел Лысый сдавленным голосом и передал баклажку Марику.

     — Да. Не надо было валить барыгу сразу. Узнали бы у этого хуесоса, может он где семян припрятал, — прогундел Марик, выпуская дым и протягивая бутылку Коляну. Тот не взял.

     — Э, Колян, ты чего?

     Колян сидел с тупым выражением лица, бледный как мел.

     — Марик, похоже, Колян перебрал, — участливым тоном прохрипел Лысый. — Э! Коля! — Он потянулся к Коляну и потряс за плечо. Тот отреагировал своеобразно: чуть наклонился вперёд и... наблевал на скатерть.

     — Блядь, фу... — Лысый покривился.

     Марик, матерясь, взял бутылку с минералкой и вылил подельнику на голову, чем привёл того в чувства.

     — Мля, пацаны, эта, херово мне чёто... — Колян взял бутылку с водой, кое-как встал и шаткой походкой направился в лес, взяв чуть левее того места, где прятался человек.

     Марик с Лысым брезгливо отстранились от «стола» и вместе с изогнутой баклажкой переместились внутрь BMW, добавив громкости на стереосистеме. «Молодцы, ребятки! — похвалил их за это человек. — Правильно. Сделайте погромче...» В машине некий Михаил по фамилии Круг задушевно запел про «Владимирский централ».

     Быстро темнело. Колян, зациклившись на процессе ходьбы, передвигал непослушными ногами, придерживаясь правой рукой за подворачивавшиеся деревья. В левой руке он держал пластиковую бутылку с минеральной водой «Горячий Ключ». Колян отошёл от джипа метров на сто, когда ему начало казаться, что кто-то за ним идёт. Мысль о том, что «сзади кто-то есть», не на шутку напугала Коляна. Не обеспокоила, как любого нормального человека, — назвать пьяного и одновременно обкуренного отморозка «нормальным» было бы неправильно, — а именно напугала. Колян продолжал перебирать ногами и при этом страшно бояться. Когда Колян понял, что отошёл от своих уже довольно далеко и дальше лучше не идти, он остановился и, превозмогая страх, стал медленно оборачиваться...

     Сзади стоял человек, одетый в лохмотья. Ростом примерно метр восемьдесят пять, тёмные волосы, на лице недельная щетина, нос прямой, глаза карие. Колян испугано посмотрел в эти глаза. Взгляд человека был спокойный. Тогда Колян опустил глаза вниз и увидел в руке у человека молоток.

     — Девочка, в трёх километрах отсюда, на поляне, — произнёс человек. — Это вы её?..

     Колян на мгновение замер, силясь осмыслить происходившее. Потом его начало потряхивать.

     — Она сама... эта... — залепетал вдруг Колян. — Мы... эта... случайно так вышло... я её не... это не я её... это всё он... не я...

     Человек ударил. Один раз. Колян с проломленным черепом рухнул кулем на жёлтую траву, начав судорожно дёргать невпопад руками и ногами.

     Человек подождал, пока лежавший на земле Колян перестал дёргаться, затем наклонился к телу и снял с ремня кобуру с потёртым «Макаровым».

     Проверил магазин: четыре патрона. Запасной? Полный. Пристегнул кобуру на ремень, сменил в пистолете магазин, дослал патрон, поставил на предохранитель (в детстве он любил поиграть в «Counter Strike»). Потом засунул молоток за ремень и пошёл обратно на звук «музыки», — теперь это был гангста-реп.

     Было уже совсем темно (в горах всегда темнеет быстро). Да ещё и эта муть в небе... В салоне BMW горел свет, репер вещал про уличные разборки, девочек и «движения». Двое отморозков откинулись на передних сиденьях: Лысый — на месте водителя, Марик — рядом. Марик курил. Обычную сигарету.

     — Куда там этот придурок потерялся? — растягивая слова, спросил Марик, не оборачиваясь к Лысому.

     — Может, сходим, поищем, где это тело вырубилось?

     Лысый подался вперёд, чтобы взять из лежавшей на панели пачки сигарету, и в этот самый момент раздался выстрел.

     Марик только повернулся к Лысому, собираясь что-то сказать тому, когда в лицо ему полетели горячие липкие брызги с осколками черепной кости и клочками кожи и волос. Пуля прошла навылет голову Лысого и оставила в окне рядом с Мариком небольшое отверстие с расходящимися вокруг трещинками. Тело убитого стало заваливаться на Марика, пока ещё прикрывая его от стрелявшего. Как назло, пассажирская дверь была закрыта. Со стороны же водителя, наоборот, дверь была распахнута до упора. Автомат лежал на полу справа возле сиденья. Марик протянул, было, руку к оружию, но это только в кино так бывает, когда в последний момент герои успевают выхватить оружие. В жизни же всё иначе.

     — Лапу убери, — произнёс незнакомый голос из темноты. Голос был спокойный, никакого повышенного тона. — На панель обе положи, — добавил голос. Марик подчинился. — Вот так, молодец.