Ведьмин дар

Моя подопечная кивнула.

— А ванна и туалет у бабы Любы дома. Покажу. И чур я первая умываться.

Всё, добраться до дивана в гостиной, раздеться и рухнуть... Что-то я обленилась и отвыкла от тревожной жизни...

— Приют — это что? И где? — донеслось сквозь медитацию, в которую я успела погрузиться, пока Аня делала ванные дела.

— М-м-м... место. Там. Сама узнаешь. Не отвлекай.

— Но...

— Доберёмся — узнаешь, не добёремся — не будешь знать и не сможешь сдать, — произнесла я резковато. — Приют не для одной тебя создан. И не вздумай колдовать. Выключай свет и ложись спать.

Она затихла, свернувшись клубком в разложенном кресле-кровати. Я вспомнила свой тон и решила извиниться. А потом — её вопросы, и решила, что не стоит. Девочка, кажется, любопытна до запретного... как и все дети. Иногда чем меньше знаешь — тем дольше проживешь и тем больше памяти сохранишь в неприкосновенности. Но, с другой стороны, не расскажешь — не дай бог, пойдёт сама добывать информацию и начудит...

— У приюта нет определённого местонахождения, — кашлянув, сообщила я в темноту. — Он постоянно передвигается, чтобы его не засекли. Но те, кто в курсе, знает траекторию и скорость движения, — те могут проследить за перемещением и вычислить, где приют появится в нужное время. Я наблюдаю за ним постоянно, и ты не первая, кого я туда отвожу. Сейчас приют недалеко от нас. Относительно. Часов пять шустрой машинной езды. И там... В общем, там живут такие, как ты. И немного таких, как я. Наследие стародавних. И те, кто его защищает.

А ответом — сонное сопение. Я шёпотом ругнулась — не то на себя, не то на Аню, — снова растеклась по дивану. Вдохнула-выдохнула, расслабляясь, и погрузилась в медитацию. Вспомнить и вернуться в состояние внимательной настороженности, прозондировать внутренние резервы и понять, на что я способна... Вырубить наконец эту, леший её забери, боль, поставить между нами стену. Буду отвлекаться на колено — опять лоханусь, как с тем палачом. В лучшем случае. Откровенно говоря, мне тогда дико повезло.

Впрочем, везло мне часто: в своё время наставница долго и упорно заговаривала меня на удачу, как мать Ахилла на неуязвимость. Да, и "пятка" имела место быть — и она всегда проявлялась, когда я тормозила, не понимая, повезёт или не повезёт. С опытом я научилась не вестись на сомнения и шла напролом как танк — на силе, на заначках, на удаче, без планов и долгих метаний. Но эти качества под наблюдательским прицелом пришлось отключить. За поднадзорные годы я научилась быть крайне осторожной, раздумчивой и, да, наблюдательной. И теперь необходимо в кратчайшие сроки этот разноплановый опыт как-то совместить. И настроиться на дело.

...

— Что, не хватает терпежу? — наставница смотрела на меня, весело щуря зеленовато-карие с золотыми крапинками глаза. — Тренируй. Для начала — терпёж. А с ним и медитации получатся легко и просто. Вдохнула-выдохнула — не дыши. Представь, что ты — сытая змейка, которая греется на солнышке...

И я представляла, но раствориться в солнечном свете получалось лишь на минуту-другую.

— И ещё раз. И ещё...

У неё-то терпения было на десятерых. Вечно сытая змейка на постоянном жарком солнышке — и всегда спокойная, как удав. Удавка — так называли наставницу любя её подруги-отступницы.

И мне постоянно её не хватает, хотя прошло уже столько лет...

...

— Эф, аптечку в зубы — и на выход.

— Нечисть?

— Нечисть. Помоги-ка.

— Но её рука...

— Отрастет. Перевязывай, живо. И здесь. А здесь зашей, пока я держу. Узнаю, какая сволочь охотилась на эту маленькую "жабку"...

— Маленькую?.. Да ей лет триста!

— Плюсуй лет сто — сто пятьдесят. А это что за пятно на плече?

— Яд. "Скорпион"?

— Верно. Присмотри за ней. Нечисти наши противоядия не помогут: или организм переборет отраву... или она переборет организм. А я пойду кое-кому хвост ядовитый оторву.

— А...

— А ты сиди дома. Не готова пока. И не смеши меня своими рассказами о Круге. Ничему полезному там не учат, особенно несчастных светлых. А тёмной ты стала недавно и о новой силе знаешь слишком мало. Береги "жабку". Хорошо, что она нас почуяла и смогла доползти. И плохо, что она нас почуяла. Вернусь — уйдём. Раз она нашла, то и безымянные смогут. А к ним ты тем более не готова.

...

— Кто это? Только что ушёл?

— Где? Ах, это внучек мой. Не волнуйся, у него такая же память, как у тебя. Под заклятьем. Я всю свою семью обработала, когда уходила, — поставила защиту палача. Никто в ваши мысли не рискнёт сунуться, даже наблюдательский палач — это сразу смерть отдачей, долгая и мучительная. Я запретила семье искать меня и приходить, но этот мальчонка... Больно любознателен до всего неправильного. Вы с ним познакомитесь. Потом.

— А сейчас что ж? Опять я не готова?

— Нет. Он. И с одной-то бабкой-отступницей хлебнул лиха, и не приведи дар вам... Да, кстати, собирайся. Куда-куда... В дорогу. Раз он обнаружил, то...

...

— Ты куда? Мы же только что...

— Не мы, а ты. Я остаюсь. У нас гости.

— Но...

— Да, ты не готова. Но выбора нет. Или мы обе, или только я. Не из чего выбирать, милая. Не плачь. Я довольно пожила и достаточно сделала. Помни, что обещала. Береги девчонок с даром — в них ключ ко всему: и к сакральным местам, и к древним знаниям, и к стародавним договорам, и к нашей свободе. Не плачь, говорю. Беги.

...

Резко проснувшись, я открыла глаза и уставилась в чисто выбеленный потолок. "Беги" — это стало моим девизом и жизненным путём. И потому греться на солнышке змейка так и не научилась. Да солнышка ли, когда...

Аня крепко спала, свернувшись калачиком. Я осторожно встала, оделась и заправила постель. Да, не научилась. Зато успела развести небольшой "террариум". В ванной я с досадой изучила нетронутый сном макияж. Студенты случались всегда так внезапно, что я совершенно не успевала соблюдать имидж, и держался он на заклятье. Которое, к сожалению, кончится только через неделю-другую. А ведь так просто: надел парик и подходящий костюм, выпил обезболивающее — и на пару часов растворился в толпе вечно бегущих людей...

Умывшись, я порыскала по ванным шкафчикам и среди специфических лекарств нечисти нашла ножницы. Тряхнула волосами, перебрасывая хвост через плечо, придирчиво перебрала несколько косичек и аккуратно срезала четыре коротких "хвостика". Север и юг, запад и восток... Вернувшись в комнату, я выбросила своих "змеек" в приоткрытое окно. Через час-полтора я точно узнаю, кто кого где и зачем ищет, да и ищет ли вообще.

Дома, судя по тишине, никого не было, и, устроившись на кухне, я вывалила на стол всё содержимое своего рюкзака, освежая память. Я начала его собирать ещё позапрошлой весной и с тех пор каждый месяц дополняла, дополняла, дополняла... В приоткрытое окно светило солнце, в стекла бились мухи, вкусно пахло выпечкой, на плите что-то деловито попыхивало на медленном огне в двух кастрюлях. Банки и склянки, кольца и серьги, браслеты и подвески, ременные пряжки и безобидные на вид предметы вроде пуговиц, шнурков и салфеток выстроились на светлой скатерти в несколько рядов.

Истинная магия, любила повторять наставница, — это не то, что в нас, а то, что вокруг нас. Ветер и солнце, капли дождя и пыль дорог, бой часов и крики улетающих на юг птиц — всё это можно подобрать, временно поместить в подходящий сосуд и после использовать, добавив каплю своей силы. А её можно найти всегда. И эти "консервирующие" ведьмовские умения, отнятые наблюдателями у Круга вместе с искусственными "углями" и заменённые на топорные артефакты от сглаза и зелье от насморка, наставница вколачивала в меня долго и методично. Ибо в дороге силы кончаются очень быстро. А бывает, что кончается дорога. Но если есть хоть одна капля...

Я рассортировала своё добро, прикидывая, что можно отдать Ане, что — разложить по карманам, а что пусть пока полежит в рюкзаке. Маловато, конечно, для побега, дома много полезного осталось, но... Что есть — то есть. Хорошо, это успела запасти на всякий случай.

На улице баба Люба громко и заковыристо отчитывала кого-то у ворот. Я рассеянно прислушалась, но её бас заглушал любые звуки. Но обычно она так орёт только на своих, и я рассудила, что волноваться не о чем. Сгребла со стола амулеты, застегнула рюкзак и поковыляла в коридор до вешалки. Трость ещё надо взять из комнаты, да... Утром ломающая боль не накрывала так, как к вечеру, и я могла позволить себе немного свободы. И — ох уже без меры расторопные палачи с их неизлечимыми проклятьями... Наставница, конечно, не в счёт, она не была чистым палачом. Так, умело собирала и консервировала крики птиц, улетающих по осени на юг, то бишь остаточную силу чужих заклятий.

Громкий голос бабы Любы затрубил с крыльца, и я насторожилась. Быстро припрятала амулеты, опустила рюкзак на пол, добралась до входной двери и прислушалась.

— Да иди ж лесом, засранец, со своим мозговыносительством! Утоплю ж заразу! А ну марш отсель!

Ответивший ей негромкий, интеллигентно ехидный голос я опознала сразу и сперва растерялась. Да, я худо-бедно привыкла к своему везению, но его наплывы порой выбивали из колеи. И когда удача, хлопая по плечу, говорила "давай, действуй", я так удивлялась, что...

— Иди лесом, сказала!..

А вдруг, не приведи дар, уйдет... Баба Люба же из-за меня его на порог не пустит — да и поди не знает, что мы давно знакомы. А он на машине, обычно не сильно занятой и под полезной защитой...

Отклеившись от косяка, я резко открыла дверь и вывалилась на крыльцо.

— Илюх, привет. Какими судьбами?

— Эфа! — заклинатель, давно и гордо именующий себя шаманом и забегающий ко мне за всевозможными консультациями и просто поприятельствовать по старой памяти, просиял, и во всём его напряжённом существе обозначилось несказанное облегчение. — Эф, объясни, будь другом, что я не с проверкой! И, кстати говоря, к тебе.

— Ко мне? — я напряглась. — Сюда? Зачем?

— Да не сюда, — приятель искоса глянул на надувшуюся заклятьем "жабу" и быстро добавил: — Я домой к тебе ехал. В ту избушку. За советом. А сюда заглянул, — и очередной косой взгляд: — Просто... пожрать. Уж прости, баб Люб, неравнодушен я к твоим борщам. Проезжал мимо, голодный как волк... Эф, ну хоть ты объясни... Баб Люб! Ты же знаешь, когда люди врут!

— Так то люди, — проворчала "жаба", но сдулась, — а ты, шельмец рыжий... Весь в бабку. Ладно. Пойду на стол накрою.

И, ловко просочившись мимо меня, исчезла в доме.

— Тьфу ж, чёрт... — Илья шумно выдохнул. — И сюда бабушку приплела... А ты, — и его взгляд стал внимательным, — опять?..

Да, весь в бабку... И глаза у него — как у бабушки, проницательные, зеленовато-карие с золотыми крапинками. И такой же рыже-русый вьющийся волос. Наставница в борьбе с кучерявостью отращивала тяжёлые косы, её внук — стригся максимально коротко, но фамильные "барашки" были упрямы и непобедимы.

— Не опять, а снова, — я переступила со здоровой ноги на больную и обратно, ухватившись за перила. — Пришлось.

Он понимающе кивнул:

— Как обычно? Хорошо, не успел доехать...

— А "пейджер" тебе зачем даден? — упрекнула я. — Просила же: предупреждай загодя.

— Да тут, Эф, такое дело... — Илья оглянулся в поисках скамейки, но заметил только недавние качели.

А у меня с утра не болит, и я местами гордая.

— Пойдём пройдемся.

Глава 3

В охоте на ведьм дело вовсе не в ведьмах.

В такой охоте главное — найти козла отпущения.

"Ведьмак 3: Дикая охота"

Мы ушли подальше от дома и остановились между застеклёнными парниками. Там приятель достал из кармана джинсов телефон, нашёл фотографию и молча показал, зачем ехал. При виде мумии с символами изгнания на черепе у меня испортилось настроение. Всем своим несчастным существом мумия сигнализировала об одном: началось. Опять.

— Знакомо? — он, наклонившись, заглядывал через моё плечо, будто пытался посмотреть на фото моими глазами и увидеть что-то новое и ранее незамеченное.

— Конечно, — уныло отозвалась я. — К сожалению.

— Объяснишь?

— Влезешь же, — возразила я, и по его улыбке поняла, что уже влез, и без моих объяснений. — Это дурная история, Илюх. Зачем она тебе?

— Затем, что если такой вещдок попадёт в руки ведьмам Круга, нашим с ними договорам конец, — негромко и серьёзно ответил Илья. — А заклинатели от ведьм зависят очень. Мы — организация молодая, малочисленная, и нам даже собственный опыт копить и обрабатывать недосуг. Мы у ведьм учимся, проходим практику, спрашиваем совета и помощи... Если нас обвинят, заклинатели должны чем-то ответить, кроме как "Это не мы". А если и мы — если кто-то из нас, — то предъявить виновника.

— Но мои слова будут всего лишь словами отступницы, находящейся вне закона, — заметила я, возвращая ему телефон.

— Поэтому я и влезу, — спокойно подтвердил он, — но мне нужна отправная точка — кого именно искать, где начинать копать...

— За стол! — раздалось из кухонного окна.

— Точно весь в бабку, — проворчала я, повернулась и побрела обратно. — У наблюдателей существует поверье: ведьма с даром — это ведьма, одержимая духом стародавней. Якобы именно стародавняя служит дополнительным источником силы, и именно её изгоняли из этой несчастной. Кто и где обнаружил мумию?

— Мой учитель. В городском центральном парке. Мы с ним встречаемся раз-два в месяц — обсудить дела и обменяться новостями. Он зашел за закрытый киоск покурить...

— ...а там — мёртвые с косами стоят, — невесело продолжила я. — Вернее, лежат. Где тело?

— В багажнике, — как ни в чем не бывало сообщил Илья.

— Что? — я споткнулась. — Ты и труп с собой приволок?

— Конечно. Учитель разрешил.

— Я кому сказала, за стол! — и следом негромкое: — Дитятко, не в службу, а в дружбу, сгоняй за этими дармоедами, а?

Хлопнула входная дверь.

— Эф, это правда? Про одержимость?

На тропинке показалась Аня.

— Вот и проверь, — предложила я. — Перед тобой — девочка с даром стародавних. Ведьма-шепчущая. Из-за которой, собственно, я здесь. Добро утро, Ань. Это Илья, закли... ой, прости, шаман.

Аня замерла настороженно, а любознательный до всего запретного внук Удавки уставился на неё не мигая.

— Никакой одержимости, — доложил он через минуту. — Но что-то есть... такое.

— Что? — я знала, что именно услышу, и спросила для галочки.

— Следы... касания, — Илья щурился на Аню, как на яркое солнце. — Как будто кто-то хотел пробраться, но не вышло.

— Баба Люба за стол зовёт, — неуверенно кашлянула моя подопечная.

— Пошли есть. И перестань пялиться на девчонку, ты её пугаешь.

— Извини, — покаялся приятель. — Подбросить до приюта?

— А то, — я с облегчением улыбнулась и похромала за торопливо уходящей Аней к крыльцу. — И чем скорее — тем лучше.

— Но пять минут на мумию ты найдешь?

— На какую мумию? — навострила уши ведьма-шепчущая.

— Трупов не боишься? — уточнила я, осторожно поднимаясь по ступенькам.

— Нет, я с ними работала, — удивила она ответом. — С утопленниками, самоубийцами...