| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Именно по запаху она отыскала кухню, в которой и развлекалась, время от времени готовя то пирожки с яйцом-луком, то эксперементируя с эльфийской, сочной, вырезкой.
Бояна, увидев отбивную из эльфятины, схватилась за голову, а Мартынна, так даже и ничего, оценила. Слопала полкило и пот со лба не утерла, потребовав добавки.
Булочки на свежей, деревенской сметане и яйцах исчезали в бездонных животах с поразительной скоростью, столь же удивительно не откладываясь ни на бедрах, ни на пузе.
Бросив тряпку на пол перед подоконником, молодая женщина, сладко зевнув, полезла было в ящик стола, за вышивкой, но...
— Хватит развлекаться. — Нефекл, пользуясь своей бесплотностью, наглостью и безнаказанностью, совершенно распоясался — ни тебе в дверь постучаться, ни извиниться за внезапное вторжение. — Избаловали тебя демонючки. Ты что, кухарка? Или — бялошвэйка? Зачем ты тут, догадываешься?
Вместо ответа, демонстративно-неторопливо, Настя вытащила из ящика стола вышивку, рамку с нитками, молчком протопала к кровати и уселась на ней, по привычке поджав правую ногу.
— Ты меня слышишь? — Нефекл тяжело вздохнул. — Ну, что теперь-то не так-то?!
— Всё не так. — Настя откинула пяльцы в сторону. — Что это за намеки, по поводу меня были? О чем глава говорил? И, что мне теперь делать? Вышивать, да жрать готовить? Я домой хочу. У меня там родители, дочь, бизнес, в конце-концов!
— А здесь у тебя — будущее, которого ты заслуживаешь. — Нефекл переместился к стулу у стола, умостил на нем свою призрачную пятую точку и почесал бровь, словно решая с чего начать беседу. — Конечно, если по параметрам пройдешь. А в этом — затык, девонька. Твоих способностей — только на задув свечки хватит. А зажечь ее — уже нет. Тебе бы лет на 20 раньше здесь появиться, тогда... Да и то... С твоим-то характером...
— Хороший у меня характер! — Отрезала Настя. — Замечательный.
— На каждую сотню магичек, четыре десятка ненавидят мужчин. — Нефекл сжал кулаки так, что побелели костяшки. — Еще пятнадцать — двадцать — просто дуры, хоть и обладают даром, но мозгами обделены. Остальные — видят все, но что либо исправить не могут.
— И, кто в этом виноват? — Анастэйша приготовилась броситься в бой, но вместо этого замерла, услышав горький ответ.
— Так, дары и виноваты... — Нефекл потянулся. — Мальчиков рождается в семь раз меньше, чем девочек. На одного одаренного пацана — пятнадцать-семнадцать одаренных девчушек. Не у каждой из одаренных есть богатые родственники или крепкая семья. Вот и воруют девчонок... Всякие. Ломают. Пользуются.
— Насилуют... — Ахнула Настя.
— Ага. И мальчишек, и девчонок. — Нефекл скривился. — Называют все это "подготовкой к жизни". Нет, силу раскачивают, тут слов нет... Но ведь все надо плавно, дозированно...
— Насиловать дозированно?! — До женщины дошло, что говорят они с Нефеклом о разных вещах. — Нефекл, я вообще-то, не о том...
— А как ты еще можешь назвать, когда "огонек дара" то раздувают, то почти дотла сжигают?! — Дух возмутился. — Да еще и не говорят — зачем. Только насилием. Нет, некоторых, что покрасивше, конечно и по другому пользуют. И мальчиков, кстати, тоже. Особенно если те без "покровителя". Или если покровитель... Сам не против...
Покрасневший дух — зрелище совершенно невозможное, ирреальное и умопомрачительное.
Пока Настя "переваривала" услышанное, Нефекл заалел маковым цветом, а уши его и вовсе заполыхали "утром королевской казни".
— И меня, тоже?! — Настя подалась вперед, поняв, что имел ввиду глава Университета под словами "за нанесение вреда психике и физиологии студента"... — Так что ли?!
— А, чем ты лучше?! — Нефекл грозно спрыгнул со стула. — Это только Динок и глава Тлуц всех считают уникальными. Только Динок — чужак, а Тлуц — уже и сам забыл, каким было его детство... А ведь к нам не только из Влукса или Бердня, но еще и с трех левых параллелей, двух Нижних миров и десятка Верхних, студенты появляются. Кто сам придет, кого за мзду... И у каждого — свои понятия о поведении, отношениях и морали. Или ты считаешь, что обучение — бесплатное? Нет, девонька, отрабатывать надо за все. И обучение, и материалы. Благотворительность, она такая, никому не нужна. Тлуц, пару раз пробовал на благотворительность работать...
Духа передернуло от воспоминаний, а его краснота превратилась в бледность ненависти.
— Так все плохо?
— Не будь Динок таким... Было бы вовсе погано. Это он догадался суккубок натравить...
Анастэйша, вспомнив все, что "носилось" по безднам интернета об этих существах, довольно фыркнула.
— Правда, потом его еще и в жестокости обвинили... По отношению к суккубкам. — Нефекл махнул рукой, отгоняя воспоминания. — Весело было. Два года благотворительного обучения и девять лет — чистили потом всю рухлядь, да гоняли лентяев... Говорят, из тех, пара еще осталась, держутся, тарятся от всего света, но хоть не пакостят и то масло.
— А глава Тлуц, это кто? — Настя повертела в руках пяльцы, раздумывая отложить вышивку в долгий ящик или все же оставить, пусть пока лежит, мозолит Нефеклу глаза.
— Глава Тлуц, это — глава Влукского Университета Магии, Ворожбы, Колдовства и Ведовства, Тлуц. Ты же его только что видела...
— А... Как... Он — Тлуц, а ты — Нефекл! — Анастасия похлопала ресницами, изображая истинную дщерь Евы
— "Нефекл", в переводе, означает "Восьмой". — Дух хмыкнул. — А всего нас — четырнадцать. Трое и сам глава, занимаются Университетом, а остальные — контролируют особые лаборатории. Еще десяток лабораторий контролируют Динок и Багаш — Динок, например, курирует лекарей и этих, как его... — Нефекл пощелкал пальцами, пытаясь вспомнить слово. — Совсем из головы долой... А вот Багаш — тот больше по домашней, бытовой, магии. Ну, там, ложки-тарелки самоочищающиеся, мелкие духи-уборщики и прочие атрибуты свободы женщины от кухонного рабства...
Голос духа просто лучился сарказмом и язвительностью, демонстрируя его отношение к "кухонному рабству".
Впрочем, как и любого другого мужчины, стоящего у плиты раз в полгода, с целью нажарить яичницы. Иногда — даже с беконом, если в холостяцком холодильнике найдется нечто, что подпадает под эту категорию, вид, вкус и запах...
Анастэйша, навострившая было уши на тему сложнобытовой техники, разочарованно хрюкнула и откинулась на стенку, по странному стечению обстоятельств, снова найдя головой тот самый "бугорок", о который билась постоянно.
— В сторону, дура! — Рявкнул Нефекл, срываясь с места на "низком старте", размахивая руками с грацией пьяного мастера карате и сопя почище любого носорога, так и не догнавшего свою жертву.
Ну, или бегемота, грациозно уходящего под воду.
Искры, сыпящаяся штукатарка, взметнувшиеся к потолку лоскуты покрывала и ниточки того, что еще не давно было одеждой самой Анастасии Юльевны, промелькнувшее тело духа, с упругостью стрелы воткнувшегося в стенку и тихое поскуливание невесть откуда взявшейся сколопендры, решительно тянувшей Настю за правую ногу прочь из комнаты, совершенно наплевательски, методично и невзирая на все косяки, пороги и углы.
— Кошумашь! Амбидой! Левостан и Указой, тьфу, Угазой! — После последнего слова, на многострадальную голову Насти упала тяжелая клешня Фофки, выбивая сознание начисто.
* * *
*
— Анастасия Солодко — удовлетворительно. — Дух-распределитель Университета по имени Адаке, что значит — Первый, если кто не догадался, покачал своей куполообразной головой, и забавно пошевелил кончиком носа. — По просьбе Хранителя Нефекла, по совокупности талантов и энергетической наполненности, данный абитуриент вполне мог стать студентом факультетов Ритуалистики или Артефакторики, но... По убедительной просьбе декана Динока, прямому распоряжению Главы Университета Тлуца и слезным молитвам главы безопасности Университета Дорна, абитуриентка Солодко становится студенткой Кафедры ШАЛ, с чем я ее и категорически поздравляю!
Пока дух-распределитель вещал с кафедры, Настя оглянулась по сторонам и с удивлением обнаружила вокруг себя пустой пространство, переглядывающиеся абитуры, бросая на молодую женщину странные взгляды, затравленные у одних, испуганные у других и круглые — у третьих, старательно прижимались друг к другу, пытаясь отойти от Насти хоть на шаг, словно случайное прикосновение было смертельно опасным.
"ШАЛ — это жесть!" — Ослышала Анастэйша тихий шепот и почесала кончик носа, ругая себя за то, что не допросила Нефекла с пристрастием, после глобального разрушения комнаты. А ведь дух был так слаб, что отвечал на любой, поставленный прямо, вопрос!
"А я то, дура, ограничилась "где болит?" и "Что делать?"!" — По мере зачисления, рядом с Анастасией Юльевной оказалось еще пятеро студентов кафедры ШАЛ, очень разных на вид, цвет и пол. И рост с толщиной, тоже были отдельной темой для разговора.
Вот только особого желания разговаривать, "Шаловцы", как-то не испытывали. Настя присматривалась к будущим однокурсникам, а те... Те находились в состоянии грогги, от понимания, куда именно их занесла судьбина.
— ... По окончании первого года обучения, студентам предоставляется месячный отпуск по месту проживания, за счет Университета. На этом — все! — Адаке воздел руки к потолку и тяжело вздохнул. — Всего 237 человек. Отчисленных, непригодных, больных психически — нет. Всем студентам-первогодкам ожидать своих деканов. Всем студентам старших курсов — просьба стоять молча, без комментариев и соболезнований. Иначе — удалю с галереи и отправлю на отработку — заселять молодняк, подтаскивать вещи кастеляну... Ну, у нас есть чем заняться нетерпеливому...
Судя по всему, угроза была действительно не шуточной, так что студенты-"старшаки", столпившиеся на балконах, галерках, а кое-кто и просто висящий вниз головой с потолочных балок, будто вчера вытесанных из цельного куска живого дерева, предпочли втянуть головы в плечи и замолчать.
Деканы каждого курса предпочитали появляться каждый только своим, видимо излюбленным, способом.
"Риталист", например, вышел из кроваво-красной пентаграммы, пахнущей ладаном и миррой. И в нее же и увел своих "студней". "Артефактор" забрал своих, просто кинув в сторону студентов тонкие нити паутины.
Один из деканов пал с потолка летучей мышью, обернулся крылатым котом, муркнул себе под нос что-то явно матерное и превратился в коня. Нецензурное ржание пегаса, звонкий цокот копыт и вереница девушек-"птичниц" потянулась к выходу, бросая влюбленные взгляды на своего декана.
"Интересно, а наш каким будет?" — Настя вертела головой, высматривая "своего" декана.
И, замерла, принюхиваясь к плывущему по залу, совершенно одуряющему, пьянящему, вызывающему неудержимое слюноотделение и невольные воспоминания-галлюцинации, запаху свежей, домашней, сдобы!
Стоило Насте закрыть глаза, как перед ней возникал длинный, по деревенски широкий, огромадных размеров, стол, уставленный плюшками, посыпанными сахаром, творожниками, булками с повидлом, курагой, яблоками и черемухой. Той самой сдобой, на которую бабушка не жалела ни яиц, ни домашнего, желтого, как солнышко, масла...
Проглотив подступившую слюну, молодая женщина открыла глаза и вздохнула, отгоняя непрошеное видение и оглядываясь по сторонам.
К ее удивлению, студенты старших курсов, чувствуя запах выпечки, бледнели, краснели и топтались на месте, словно приговоренные к смертной казни. Словно бедные, отданные на закланье барашки, они старались стать меньше, а еще лучше — раствориться в стенах залах, слиться с потолочными балками в единое целое, исчезнуть в тенях.
Белые пятна лиц, розовые пятна лиц, черные пятна лиц — меняли цвета согласно своих расовых предрасположенностей и тарились, тарились, тарились.
Мужчина, появившийся из ярко освещенного коридора, секунду назад бывшего обычной стеной, без всяких украшений и финтифлюшек, с усмешкой и вызовом посмотрел по сторонам, помахал кому-то рукой и уставился на "Шаловцев" с интересом и чувством превосходства.
— Ага-ага... Трое боевиков, аналитик и... Аналитик... Да еще и математик! Да еще и артефактор, с "нитями" и... — Мужчина осекся и широко улыбнулся. — Давно так весело не было, чесслово! Динок сделает из вас спецов... Пошли, мясо некалиберное... Буду вас калибровать, устаканивать и гранить, по чем попало...
Все шестеро студентов вздрогнули и повернувшись спиной к кафедре, пошагали в сторону открытого коридора, из которого неотразимо разило выпечкой.
"Интересно, что же такое "ШАЛ"?!" — Настя запнулась о незаметный порожек и финишировала носом в широкую, крепкую, мужскую спину их сопровождающего. — "Да, вать машу... Что со мной творится-то?!"
— Правой запнулась или левой? — Мужчина дружелюбно поддержал миниатюрную на его фоне Настю за талию.
— Левую...
— Это хорошо, это — к добру. Наверное... Будет тебе, первая комната слева, рядом с комнатой декана... — Мужчина сладко вздохнул и потянулся большим и ленивым котом. — Все равно там никто жить не хочет, а тебе, будет чем заняться... А мы хоть вздохнем свободно, пока декан тебя гонять будет...
— Что такое "ШАЛ"? — Не выдержала Настя, предчувствуя новую страницу в своей и без того странной, жизни. — "Шумовка, альтернативная левой"? С чего такой запах и такой страх?!
— Ну... Жрать готовить Динок любит, не отнимешь. Да и вообще, многое он что любит и умеет... — "Довольный котяра" изучающе окинул взглядом Настю и вздохнул. — Ваше племя он тоже готовить умеет, кстати... Так что... Рекомендую Твой узорчик, что ты вышивать начала, на дверку перенести. Глядишь, пока декан с его свойствами будет разбираться — ты и первый год успеешь проскочить, может, даже и со шкуркой не попорченной. Потом, конечно, отыграется, но это, во-первых, будет потом, а во-вторых, может он тебе понравится и мы вообще вздохнем свободно!
От вырисовывающихся перспектив у Насти слегка закружилась голова и в свою новую комнату она больше влетела, чем вошла.
Захлопнувшаяся с диким скрипом дверь, совершенно точно стала той вехой, что отделяет ее...
"Эй, а от чего она меня отделяет-то?!" — Настя шкодливо улыбнулась, вспомнив слова духа-распределителя о том, что в конце первого года ее ждет отпуск по месту жительства. — "Ух, и напьюсь же я!"
— Кстати, "ШАЛ", это — "Шпионаж, Аналитика и Ликвидация". — Парень, высунувшийся из стены, на довольного кота был не похож. Скорее он был похож на серый комок нервов, испуганно дергающий всеми частями своей усатой, шерстистой и длинноухой и розовоносой, физиономии. — Так что... Готовить тебе придется научиться!
* * *
*
— ... Твои ... не слишком на соплюшку навалились? — Глава заинтересованно рассматривал разговор в комнате, окончившийся форменным избиением не ожидавшего подвоха, студента-старшекурсника, маленькой, хрупкой женщиной, с применением всего, что подвернулось ей под руку. — Она ведь и сломаться может. Что делать будешь?
— Ничего. — Сидящий напротив Главы мужчина потянулся за очередной, свежеиспеченной плюшкой. — Сломается — значит непригодна. Только она не сломается, да и давно, и далеко она не "соплюшка". Пылинки, конечно, я с нее сдувать не буду...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
