Питер-3. Битва близнецов

— Няня, что это? — спросила Мика.

Нэнни резко повернулась. Мика наклонилась над чем-то, чего няня пока не видит. Мика протянула руку... подняла.

Нэнни вздохнула, начала вставать.

— О, боже. Что ты там опять нашла?

Мика повернулась.

На ладошке у нее — черное воронье перо. Грязное и старое. Она держит его, как особую драгоценность.

Нэнни замолчала.

Мика подняла голову. У нее светло-карие глаза — неожиданно красивые.

— Это перо ангела.

Глава 2.1 Юра

1.Юра

Голос за дверью принадлежал на самом деле… вот этому типу. Юра прищурился, разглядывая незнакомца. Изображение стало четче. Зрение у него давно садилось, местный врач объяснил, что это из-за недостатка витаминов и плохого освещения. И, конечно… Тут Юра вздохнул… «Из-за дурной наследственности».

Незнакомец был в химзащите, но не простой, а в дорогой, офицерской. Замотана скотчем на запястьях и лодыжках, везде надписи, как у сталкеров Обводного. Юра тоже раньше хотел стать сталкером. У сталкеров интересная жизнь, героическая. Но — не судьба. Родители против, да и здоровье…

Незнакомец сидел, прислонившись спиной к двери. Лицо мокрое от пота, голова выбрита налысо. Потеки грязи. На коленях скинхеда лежал огромный нож, на нем — следы крови. Юра вздрогнул. «Вот это ножище! Мне бы такой».

Юра помедлил, потом спросил:

— Вы сталкер?

Незнакомец не сразу понял вопрос. Он поднял голову и посмотрел на Юру. У незваного гостя — голубые глаза. Аж хочется прищуриться, настолько они яркие, словно против источника света стоишь. Юра прищурился.

— Что? — сказал гость.

— Вы сталкер?

Незнакомец задумался.

— Скорее уж диггер.

Юра помедлил. Ему не нравилось слово… какое-то… ершистое? Злое.

— Кто это?

Гость усмехнулся.

— Неважно. Спасибо, что впустил, парень. Я уж думал, меня там сожрут. Знаешь, а давай, я тебе кое-что подарю... на память…

Гость тщательно вытер нож и вложил в ножны на бедре. Поднялся на ноги. Потянулся рукой назад, за спину, пошарил. Кивнул Юре:

— Помоги снять рюкзак.

«Хорошая шутка». Юра не двинулся с места. Над ним часто подшучивали, и сейчас он точно не попадется. Юра поднял брови.

Зато, помедлив, спросил:

— Какой рюкзак?

Пауза. Незнакомец остановился. Лицо удивленное.

— Что значит, какой?

Гость быстро пошарил за спиной, но так и не нашел рюкзака. Только обрывки лямок. Собаки выпотрошили его рюкзак, сообразил Юра. Вот же судьба.

Незнакомец несколько секунд молчал, переваривая эту новость, затем в сердцах бросил на пол остатки рюкзака.

— Вот фак! — сказал он. И вдруг засмеялся. — Все, что нажил сука непосильным трудом. Три кожаных куртки, три портсигара...

Юра нахмурился. «Какой-то псих».

— Зачем вам три куртки?

Гость мотнул головой.

— Забудь.

Юра оглядел забрызганного кровью незнакомца. «Зачем он сюда пришел, к нам?». На мгновение ему показалось, что с приходом гостя в веншахте стало холоднее, словно потянуло в спину сквозняком. Юра повел лопатками.

— Вам нужно помыться, — сказал он.

Гость хмыкнул. Похоже, ему все казалось смешным. Его ярко-голубые глаза смотрели на Юру задумчиво, с иронией.

— Помыться? — протянул гость. — В последний раз такое предложила моя жена. И потом залезла ко мне в душ... Надеюсь, ты такого не повторишь. Верно?

Юра от удивления открыл рот. «Чего?!» Он показал на железнуб кювету со стоком и ржавую лейку от душа.

— Дезинфекция, — сказал Юра. — Положено.

— Давай, раз положено, — гость поднялся на ноги, с сожалением натянул противогаз, застегнул химзу, встал в кювету. Юра начал одной рукой качать насос, другой держал лейку душа, а гость медленно поворачивался под струями ржавой, дурно пахнущей воды.

— О, тепленькая пошла! — обрадовался он в какой-то момент. Юра мысленно покрутил пальцем у виска. Опять эти старперы со своими шутками из прошлого. Хотя этот вроде не сильно старый.

Когда с радиактивной пылью было покончено, гость с наслаждением стащил противогаз, стряхнул воду, и начал расстегивать мокрую химзу, с треском растягивая и отдирая прозрачные полосы скотча. Пока он разоблачался, Юра прислушался. За стенами вентиляционного киоска все затихло, но тревога не отпускала.

Гость засмеялся. Хлопнул Юру по плечу.

— Веди меня к своим старшим, средним, не знаю, кто здесь главный. Хотя подожди, — он посмотрел на Юру внимательно. — Тебя как зовут, парень?

Юра открыл рот, закрыл. Как большая рыба.

— Юра, — сказал он. — Юра Лейкин.

— Дуралейкин? — переспросил гость, тут же спохватился: — Извини, брат. Извини.

Юра моргнул. От незаслуженной обиды горело в груди. Гость помедлил.

— Меня Убер, — сказал он.

Юра моргнул.

— Как?

— Уберфюрер.

Для Юры это звучало как «ключ разводной на двенадцать». Юра, подумав еще, серьезно спросил:

— Это должно что-то означать?

Человек, назвавшийся «Убером», махнул рукой:

— Ни черта это не значит. Слушай, брат Юра, а что тут…

Его прервал долгий чудовищный крик. Гость вздрогнул от неожиданности и замолчал. Юра поежился. Насколько он привычный, а все равно каждый раз мороз по коже. Бррр. И ведь все душу вынет, сволочь.

Гость насторожился, огляделся, прислушиваясь. Лицо внимательное, черты лица заострились.

Чудовищный крик то затихал, то становился громче — но все длился и длился. Это было похоже одновременно на плач ребенка и вопль боли тысячи людей. И победный крик обезумевшего от крови птеродонта.

Гость покрутил головой. Глаза холодные, прищуренные.

«Глаза убийцы», подумал Юра. По спине пополз холодок. Но в следующее мгновение он отогнал эту мысль.

Глава 2.2 Крик чудовища

Крик оборвался. Но еще несколько секунд казалось, что он продолжает звучать — колеблется чем-то вроде эха в натянутых, как струна, нервных волокнах.

«Что, черт побери, это было?», подумал Убер.

Он выпрямился, посмотрел на Юру. Парень заметно занервничал, отводил глаза. Убер оглядел его с интересом. Русский или белорус, может быть. Лет шестнадцать, может, чуть больше. Шатен, сложение довольно хлипкое, но это может пройти с возрастом. Может, он вообще квадратом будет. Взгляд слегка близорукий. А вот это в условиях метро редко проходит. Лицо у парня недовольное. Тонкие черты лица. Несколько прыщей украшали высокий лоб. «Как тебя там? Юра, кажется?», подумал Убер. «Дуралейкин… Черт, вот же сочетание имени-фамилии. Не хочешь, а оговоришься».

Юра наконец грубо сказал:

— Чего?!

Убер почесал затылок, затем лоб. Затем опять затылок. Легкий массаж затылочной области всегда помогал ему соображать.

— Что это было? — спросил он наконец.

— Не знаю, — сказал Юра.

Убер усмехнулся. Ну, конечно, конечно…

— Серьезно?

— Да, а что? — с вызовом спросил Юра. Уши у него покраснели. «А парень-то совсем не умеет врать».

Убер хмыкнул.

— Я же вижу, что ты врешь.

— Вру и вру, тебе-то какое дело? — сказал Юра. — Станция не твоя.

Убер засмеялся.

— Что смешного?!

— У тебя уши горят, брат Юра. Чувствуешь запах? Будь на тебе противогаз, уже резина бы оплавилась. Ладно, не хочешь, не отвечай. Ты прав, станция не моя. Да мне и неинтересно, в общем… — Убер пожал плечами.

Скинхед отвернулся, сунул «химзу» в мешок для санитарной обработки. За спиной — молчание. Убер закинул наживку и ждал. Он стянул шнурки мешка, обмотал вокруг горлышка и затянул.

Юра заговорил, нехотя и сквозь зубы, как под пыткой:

— Это тоннели стонут.

Убер быстро повернулся. Поднял брови.

— Правда?

Юра кивнул.

Убер опустил мешок на пол. Задумчиво погладил кончиками пальцев шрам над бровью.

— Как трогательно, — сказал он. — Как, не побоюсь этого слова, поэтично.

Юра замолчал. Насупился и закрылся. «Ну, чтоб тебя».

— Обиделся, что ли?

Молчание. «Вот черт. Это ведь почти ребенок».

Убер заговорил серьезно и мягко:

— Извини, брат Юра. Все нормально. Это твой монастырь. И твои правила.

— Мой — что? — парень поднял голову, в глазах плеснулось недоумение.

Убер тяжело вздохнул. «Боже, мы теряем культуру».

— Станция твоя.

Глава 2.3 Телефон Бога

Считается, что телефон Бога — белый, но Мика во сне всегда видит серый.

Она открывает дверь и входит в комнату. В комнате стоит обшарпанный деревянный стол, отделанный желтым шпоном, на столе — серый, тусклый от осевшей на нем пыли, телефон. С витым длинным проводом. Совершенно допотопный телефон.

Девочка снимает трубку. И очень осторожно прикладывает к уху. Мика однажды видела, как это делал Мэр, такое простое движение. Почти как почесать руку или нос. Нос у Мики почему-то всегда чешется.

В трубке — тишина. А потом, если прислушаться — словно где-то далеко звучат гудки.

— Алло? — говорит Мика далеким гудкам.

В трубке — тишина. И легкое электрическое гудение на грани слышимости.

Мика повторяет:

— Алло? Алло!

Тишина.

Мика, уже в отчаянии, кричит в трубку:

— Алло, меня кто-нибудь слышит?!

Глава 2.4 Мортусы

Убер прислушался. Снизу, из тоннеля доносились металлические удары, далекий перестук колес. Звуки приближались.

— Что это? — Убер посмотрел на Юру. Тот пожал плечами.

— А! Это мортусы.

Скинхед закинул на плечо баул с химзой и дробовик, подошел к люку. С вентиляционными шахтами в Питере всегда засада — метро очень глубокое, до тоннеля и станции вниз пятьдесят метров, а то и все сто. И спускаться обычно приходится по ветхой ржавой лестнице. Здесь метров шестьдесят, наверное.

«Ох, грехи наши тяжкие», как говаривала бабушка Убера. Откуда-то сверху капала вода.

Убер вздохнул. Ну, с богом. Потянулся и взялся ладонями за мокрый металл лестницы, встал на ступеньку, затем на следующую. Под ним была гулкая пустота. Чудовищный колодец.

«Ух, высоко».

Когда спускаешься в темноте, появляется ощущение — лестница бесконечная, внизу ад и что-то жуткое, страшное, и, блин, соскользнет рука и все, отлетался. Убер усилием воли вернул себе ощущение высоты и продолжил спуск.

В какой-то момент ему снова показалось, что это будет длиться вечно. Это его, Убера, персональный ад. Он усмехнулся. Что он будет спускаться и спускаться вечно, а внизу его ждет то чудовище, что кричало. Убера передернуло. Чего только не придумаешь в темноте… Бред какой-то.

Скоро он подумал, что сдохнет. Ржавая лестница скрипела под его весом и покачивалась. Убер мерно спускался.

Лестница, наконец, закончилась. Убер ударился пяткой в землю, помедлил — кажется, все — и поставил на пол вторую ногу. Здесь, в тамбуре вентшахты — глубокая темнота. Скинхед вынул из поясной сумки и включил фонарь. «Хоть это у меня осталось». Щелк — и луч света вырвался в подземную темноту, осветил ржавеющую вентиляционную установку. Убер пошел вперед — вот огромный вентилятор, тоже ржавый, в слое пыли, он перекрывает тоннель, левее вентилятора, в перегородке — ход. Убер пригнулся, протиснулся в узкую дверь.

Вскоре он вышел из ВШ, спустился вниз, к путевому тоннелю. Луч фонаря пробежал по заросшим пылью тюбингам. Звук приближался. Действительно, вскоре из темноты туннеля выехала дрезина мортусов. Катки скрежетали по ржавым рельсам. Путевой фонарь светил тускло и слабо.

Убер вгляделся.

На прицепной платформе лежали два брезентовых свертка, по форме — человеческие тела.

Мортусы были в серых брезентовых плащах, с капюшонами, закрывающими головы, в белых масках на лицах. Фонарь горел на носу дрезины, освещая неровным подрагивающим светом отрезок туннеля. Батарея у них садится, подумал скинхед. Понятно.

Дрезина медленно приближалась.

Убер почесал затылок. Потом сделал два шага и остановился на рельсах. Прикрыл глаза от света рукой. Дрезина катилась. Свет фонаря уткнулся в Убера. Высокий силуэт скинхеда бросил длинную мощную тень в глубину тоннеля. Чей-то голос сказал: «что за?».

Скрежет тормоза. Дрезина нехотя замедлилась. Убер выпрямился. Дрезина докатилась и окончательно остановилась в сантиметрах тридцати от его ног.

На дрезине сидели двое. Младший держал рукоять тормоза, старший почти дремал, сидя на носу. Нахохлился, как брезентовый воробей.

— Кхм, — сказал Убер. Эхо подхватило и откашлялось вдалеке. Младший мортус смотрел на него с раздражением.

Старший поднял голову.

— Чего тебе?

Голос звучал глухо и отдаленно.

— Уважаемый, вы до станции? — сказал Убер.

Мортус глянул на него быстро, словно полоснул взглядом, нехотя кивнул:

— Да.

Убер почесал затылок. Отношения с мортусами у него всегда были своеобразные.

— А эти — не от чумы померли, случайно?

Брови мортуса поползли вверх.

— А тебе какое дело? — мортус стянул маску с лица, с наслаждением почесал круглый нос. — От пули.

Убер развеселился.

— А, отлично!

— Что отлично? — не понял мортус. Покрутил головой.

Убер вместо ответа широко и зловеще улыбнулся, показав отсутствующий зуб в ровном белом ряду.

— Шеф, подбрось до станции. Два счетчика!

— Чего?

Глава 2.5 Станция

Дрезина скрипнула и начала тормозить. Заунывный скрежет металла, искры. Убер спрыгнул на ходу, пробежал несколько шагов. Боль пронзила левую ногу, словно внутри нее выросло электрическое дерево… О, черт. Он остановился. Похоже, там, наверху, он не только расстрелял все патроны и потерял рюкзак, но и повредил ногу. Убер поморщился, растер колено. Растяжение, что ли?

— Что с тобой, парень? — спросил старший мортус.

Убер выпрямился.

— Ерунда.

— Жить будешь? — ехидно спросил второй мортус. Убер улыбнулся ему.

— Вашими молитвами. Спасибо, что подвезли, — сказал он старшему мортусу. Тот безразлично кивнул. Дрезина проехала еще два метра, замедляя ход. Мягко толкнулась в ограничитель, чуть откатилась назад. Остановилась.

Встречающие охранники из местных пялились на Убера в упор. И почему-то молчали. Убер озадачился. Дохромал до блокпоста, забрался по лестнице. Охранники смотрели равнодушно.

— Эй, дружище, — обратился к одному из них Убер. — Кто тут главный, на станции?

Охранник молчал.

— Эй, слышишь?

— Мэр. Туда, — сказал охранник.

— Платить надо?

— Тебе? — он словно впервые увидел Убера, задержал взгляд. — Нет.

Убер кивнул.

Так, что мы имеем. Серая станция, центрального освещения нет. Несколько световых очагов — это палатки, главная улица проходит между ними. Некоторые места просто затянуты веревками, на них висят простыни — старые, ветхие, застиранные, многие заштопаны. Тоже вариант, в принципе.

«Обводный канал». Убер покачал головой. Одна из немногих станций, где он за все эти годы ни разу не побывал.