Анастасию и Ганса нашли в одной постели, смерзшимися, корка льда стала им последним покрывалом. Крис сморгнула слезы, отворачиваясь от зрелища; никогда она не была ни сентиментальной, ни чувствительной. Просто, понимал Лорен, у всех свой предел, и когда-то они должны были достигнуть края, признаться: больше ничего нельзя сделать.

Не "пока не получается", а "совсем ничего".

"Не сегодня".

Они редко отдыхали, в своей комнате — еще реже, не хотелось тратить время на прогулку из лаборатории, по коридору, свернуть три раза направо, один налево и так далее. Перетащили спальные мешки на кафельный пол. Больные судачили о ледяных призраках, и отчасти это казалось правдой: души умерших заполняли бункер так, что тот был готов лопнуть, словно резиновый шарик от укола булавкой. Привидений не существует, в них можно не верить, зато те верили в своих невольных убийц.

— Снотворные на основе барбитуратов. В сущности, даже двойной дозы хватит, чтобы закончить все, — Крис рассуждала отстраненно.

— Ты не собираешься сдаться, — утвердительно заявил Лорен и зачем-то добавил. — Подумай о Флэтли.

— Чертов кактус.

— Обо мне.

— Мы уничтожили человечество. Наверное, уж если кто-то заслужил смерти, то это мы.

— Нет, Крис. Смерть — это чересчур просто, и это трусливое бегство.

— Тебе просто нравится страдать. Ты себя впрямь считаешь виноватым, в конце концов, от своего имени подписывал контракт. Интересно, жив еще кто-то из нашей лаборатории? Говорят, мобильная связь еще кое-где работает, хотя из этой дыры точно нет, и...

В ее пальцах поблескивал шприц. С иголки был снят колпачок, игла мелькала, блестя в белесых лампах, того и гляди — нырнет в вену.

Лорена бросило в холод; наверное, именно так чувствовали себя жертвы морозянки в продромальный период.

— Убери эту штуку.

— Почему? Или — хочешь первым? На, уступлю тебе... вместо шоколадки из пайка.

Крис захохотала. Из-за синяков под глазами она напоминала жертву домашнего насилия. Волосы отросли, сально торчали в разные стороны. Лорен наверняка выглядел еще хуже, он не помнил, когда последний раз смотрелся в зеркало. Пациентов они уже не пугали.

— Крис, надо испытать образец 689А, 689B, C...

— И так до Z. Как наша фамилия. Дойдем — выиграем. Стой-ка, наверное, нет.

— Крис. Отдай шприц.

Она пожала плечами — на левом халат был грязный, то ли в крови, то ли в ржавчине, — и протянула брату ту самую "двойную дозу". Тот надавил поршень, бесцветный барбитурат растекся лужицей на полу.

— До Z. Как наше имя. Мы не сдадимся.

Пайки урезали, если верить календарю с корги, через восемнадцать дней после этого разговора. В бывшей комнате Лорена был склад, благо сублимированная сухомятка почти не портилась, не говоря уж о гигиенических принадлежностях, одежде и прочих мелочах. Реагенты хранились в лаборатории, в единственном морозильном шкафу. Пациенты его боялись.

Реагентов хватало, а вот пайки тощали день ото дня. Крис заметила, пожаловалась как-то вскользь:

— Не то чтобы я скучала по галетам, консервам и рамену, но, по-моему, на нас решили забить.

— Может быть, — согласился брат тоном "мне все равно, а тебе?"

Крис пожала плечами.

Пациентам пока хватало пищи, тем более, ели они очень мало, многие вовсе теряли аппетит. Пайки становились все меньше. Вскоре исчезла одежда, а вслед за ней почему-то шампунь. Умирать от морозянки можно и немытыми, вероятно, решили наверху. Понемногу таяли запасы, но вспоминали об этом редко, важнее было вколоть пациентам новую сыворотку.

Почти-получилось.

Эти прожили на целых три дня дольше.

На четыре. Десять.

Ожоги от крематория на ладонях множились. На складе появились пустоты, но реагенты все еще присылали, барбитураты — тоже. Остальное неважно.

— Крис, мальчишка Томас сказал, что у него призрак украл теплую фуфайку, — сообщил Лорен спустя примерно четыре недели. Он принципиально не смотрел на веселенького корги и черные пятна зачеркнутых дней.

— Воровство в бараке? Как там говорят, на тот свет не заберешь?

Похоронные шутки прошли все стадии и снова стали смешными.

— Нет, он говорит, видел призрака. Ледяного призрака, саму смерть.

— Галлюцинации? Новый симптом реакция на модификант 780J?

— Или на феназепам.

Сошлись на этом, но еще через пару суток Лорен заметил пустоту, где еще накануне был запас кофе, целый пакет мерзкого сублимированного кофе, — каждый раз заливая в себя эту дрянь, он вспоминал старый добрый Старбакс. Наверное, компания разорилась. Орехово-карамельный латте вряд ли пользуется спросом на том свете.

Незначимые мелочи теперь плохо держались в памяти, Лорен едва не выпустил из виду деталь; вспомнил, обнаружив примерно в полночь, что кофе закончился, а им еще предстояло "добить" новые образцы сыворотки (вместо нее могли налить водички из-под крана).

— Видимо, правда кто-то ворует.

— Та белобрысая... Леа? Она тоже говорила про ледяного призрака. Они платят ему дань, отдают еду и вещи, чтобы не тронул.

— Галлюцинации. Коллективные. Индуцированные. В этих бедолагах транков больше, чем вируса.

— Или нет.

Крис говорила совершенно серьезно, безумие всегда серьезно.

— Попробуем поставить на него ловушку. У тебя остались батончики?

— Всего пара.

— Хватит. В обоих будет по лошадиной дозе старых добрых транков. Как думаешь, добавить надпись "Съешь меня" или сойдет и так?

Лорен покачал головой. Они создавали неработающую вакцину и ловили призраков. Вероятно, самоубийство впрямь более достойный исход; и, может быть, таково их наказание или социальный эксперимент под кодовым названием "Пандемия" — нет никакой морозянки, ничего нет, их самих никогда не существовало.

Ледяной призрак требует жертв. Пусть немного поспит.

— Сойдет и так.

Они оба не ждали, что ловушка сработает, но на "складе", где давно перестал отвечать на прикосновения карточки электронный замок, нашли того, в ком с трудом узнали полковника Ренделла, самую живучую в мире ящерицу.

Полковник Джереми Ренделл когда-то был единоличным хозяином базы-без-имени, с цифрами вместо названия, и, как всегда казалось, ему хватало этой власти над парой сотен людей, солдат и "яйцеголовых". Последние откровенно побаивались "вояки". Крис за глаза прозвала Ренделла Ящерицей, кличка прижилась.

Он единственный из личного состава выжил во время первой фазы, когда морозянка забрала каждого, кроме них троих, но почему-то и Лорен, и Крис полагали, что он стал последней жертвой, уже позже, в тюрьме, перед трибуналом и смертной казнью.

Ренделл все еще был узнаваем — даже под слоем льда, покрывающим его, словно саван. Из одежды остались обрывки штанов, пояс с военным "многозадачным" ножом. Худое смуглое тело иссохло еще сильнее, будто внешний морозный панцирь вытянул всю жидкость из клеток. Лорен и Крис находили в таком состоянии трупы, но Ренделл просто спал, из ушей и носа торчали длинные сосульки, похожие на застывшие сопли или какие-то еще телесные выделения. Они мешали ему дышать, из-за чего он открыл рот. Все тело казалось заточенным в прозрачный резервуар.

Ренделл отчаянно храпел.

— Ледяной призрак, — сказала Крис.

Она подошла ближе, присела на корточки и потрогала пульс, для чего потребовалось хрустнуть корочкой инея, как на ноябрьской луже.

— Живой? — Лорен щадил свои колени и смотрел сверху вниз, сложив руки на груди.

— Ага.

Они переглянулись.

— Он заражен.

— Крис, он заражен, вероятно, уже несколько месяцев. Никто не доходил до такой стадии и не оставался при этом живым. Давай заберем его в лабораторию.

Тело весило примерно сто пятьдесят фунтов, примерно десять из них за счет ледяных сталагмитов, выпирающих из тела в самых неожиданных местах. Ренделл был похож на мертвеца, на обычную жертву морозянки на последней стадии.

Храп отвлекал. Крис что-то бурчала под нос. Они доволокли не слишком тяжелую, но неудобную тушу до лаборатории, положили на подстилку из спального мешка, Лорен уступил свой. Спустя три часа Ренделл проснулся.

— Кто здесь?! — закричал он, и потянулся к автомату. Узи, — стандартное вооружение на той базе, где Цанны работали, когда еще не были врагами человечества, а Ренделл порой подкатывал к Крис с бездарными ухаживаниями, но быстро затыкался, побаиваясь ее двухсотвосьмидесятифунтового братца.

Впрочем, автомата больше не было. Нож сохранился, но Лорен предпочел отстегнуть его от пояса и убрать подальше. Времена изменились, теперь вряд ли этот "снежный человек" его испугается.

— Сэр? — сказал он. — Полковник Ренделл?

Лед затрещал. Ренделл привычным жестом выломал обе сосульки из носа, счистил крошку с языка.

— А. Это вы.

Ренделл сел на своей подстилке.

— Как видите, я не сдох. Остальные — да, и еще я воровал у вас еду, воду, одежду и мыло. Господи прости, это все еще было слишком хорошо по сравнению с пустой базой.

Он прищурился, разглядывая длинные столы лаборатории, по-настоящему рабочим осталось пространство футов десять, зато со всеми необходимыми приборами.

— Простите, полковник, — пробормотал Лорен.

Ренделл кашлянул.

Крис переглянулась с братом. Им было пора испытывать новую дозу лекарства на подопытных пациентах, но тут зараженный, больше года назад зараженный и живой. Лед хрустел на кончиках его грязных черных ног, забывших про сапоги; когда он таял, оставались маленькие лужицы, которые быстро высыхали даже в лаборатории, а в пекле барака тем более. Неудивительно, что Ренделл оставался неуловимым "призраком".

— Сначала я пытался греться, — сказал Ренделл, — на солнце. Ночью становилось хуже. Но я приказал холоду: сиди тихо.

Крис и Лорен переглянулись.

— Сэр, можно мы... — Лорен попытался подобрать фразу. Бывший полковник сел, подогнув под себя ноги.

— Валяйте. Я не хотел вам показываться, но раз уж поймали...

И он протянул свою белесую, покрытую изморозью руку.

Взять кровь получилось только с пятого раза, она застывала в игле и шприце. Ренделл терпел экзекуцию с истинно воинским стоицизмом, а потом сказал:

— Да вы не стесняйтесь. Я почти не чувствую боли, эта штука не так уж плоха, если от нее не умереть.

А затем без какой-либо логической связи принялся рассказывать свою историю. Его действительно собирались судить и по-военному быстро исполнить приговор. Он проторчал в камере несколько дней, изнывая от скуки, а потом осознал, что дрожит — не от страха, от холода.

— Они перестали ко мне приходить, когда поняли, что я болен. Болен — мертв. Морозянки боялись до чертиков. А я не умирал, только они мне потом перестали приносить еду. Я мерз и ждал смерти, сначала от болезни, потом от голода.

— Дайте догадаюсь, вам открыл дверь умирающий охранник? — Лорен отвлекся от микроскопа. Кровь полковника давно превратилась в почти не тающие кристаллы. Придется нагревать, чтобы провести биохимический анализ.

— Нет, я просто прислонился к прутьям и заснул, а потом... Они железные, понимаете?

Крис вскинула голову:

— От холода треснули.

— Разбились. Вдребезги, — уточнил Ренделл. — Все остальные в тюрьме уже были мертвы или разбежались, техника не работала. Я шел мимо всех этих мертвых тел, некоторые смерзлись в единый айсберг. Меня никто не задерживал. Никто. Думаю, уже тогда мир вымирал, а теперь никого не осталось. Вы зря стараетесь, короче. Крис, ты хреновато выглядишь, но у меня все еще есть идея познакомиться поближе. Для тебя я все еще горяч.

— Пошел нахер, — Крис вздохнула. — И мир не погиб. К нам привозят зараженных...

— По десять штук в неделю? Как насчет остальных семи миллиардов?

Ренделл осклабился, изо рта шел слабый пар, язык снова обложило сизым морозным налетом.

— Почему бы не признать, что мы последние люди? Вы двое не болеете, хрен знает почему, может, потому что вы сами создали это говно и оно к вам не цепляется... про вас так и говорили, да? Апокалиптические маньяки. Хотите подняться в самом конце по груде замороженного мяса и стать хозяевами мира. Смотрите, не поскользнитесь.

— Он бредит, — Лорен проверил фильтр Шотта в аппарате. Внутренний перфекционист давно орал от возмущения, их когда-то идеальная лаборатория превратилась в помойку. И они все еще надеялись создать здесь, в таких условиях, лекарство от морозянки?!

— Может быть, — Крис вскрыла шприц для пункций. — Попробую взять у него спинномозговую жидкость. Нужна помощь.

— Делайте что хотите, — Ренделл пожал костлявыми плечами, разросшиеся пластины льда облегали его, как рыцарский доспех. — Всем похер. Вашим "пациентам", кого вы держите на успокоительном, пока они не подыхают во сне. Последним выжившим наверху, они все равно откинутся через пару-тройку месяцев. Хотите пари? Через неделю вам перестанут поставлять продукты и всю эту вашу химическую херню. Некому будет, вот почему.

— Заткнитесь, — сказала Крис, — Сэр.

Это не сработало, Ренделл продолжил ворчать.

Кто бы его слушал еще.

Впервые за много недель работа вновь обрела смысл. Крис забыла зачернить день в календаре с корги и полить кактус. Она словно вновь стала собой: быстрые точные движения, от просмотра образцов до записи результатов реакций. Заострившиеся черты лица придавали ей уже не болезненный, а скорее хищный вид. Второе дыхание — наверное, так это можно было назвать.

— Смотри, кристаллизация...

— Похоже, он адаптировался к ней. Он весь кристаллизовался изнутри, но каким-то образом контролирует, и не умирает от этого.

— Полковник Ренделл, позвольте осмотреть вас еще раз.

"Сердцебиение замедленно: от 2 до 4 ударов в минуту. Способен обходиться без дыхания, кислород сохраняется в кристаллизованных эритроцитах. Пищеварение функционирует, но количество необходимых согласно стандартным весоростовым показателям калорий уменьшено, отсутствует потребность в стандартной регулярности питания и гидратации".

— Крис, — Лорен сам перестал дышать, пока печатал, и шумно выдохнул. — Ты же это видишь, да?

— Да.

Она подошла и обняла его, потерлась щекой об отросшую колючую щетину.

— Вирус встроился в системы органов, и отношения с организмом-носителем стали симбиотическими. Вирус больше не убивает его. Этот штамм...

— Мы нашли, Крис. Мы это сделали.

Она засмеялась, и хохотала, пока на глазах не выступили слезы:

— Справедливости ради, мы ничего не нашли. Лучше всего сработали твои шоколадки, снотворное и лично иммунная система полковника Ренделла. Пойду, обрадую его, что он будет жить. И что мы нашли способ контролировать морозянку.

Они оставили бывшего полковника в том углу лаборатории, который превратился в "жилье". Тот сидел тихо, только иногда ворчал под нос и ругался, что все книги нечитабельны, сплошная муть и непонятные формулы. Потом затихал, впадая в свой странный, похожий действительно на ящеричий анабиоз, сон. К пациентам подходить ему запретили: "Они боятся "ледяного призрака".

Поэтому, когда Ренделла не оказалось на месте, Лорен недовольно скривился:

12345

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓