| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Дин Пэр ле Скайн, дракон, 30 лет (возраст в человеческом эквиваленте).
Он балансировал на двух ножках стула, придерживаясь рукой за стол. По другую сторону стола, гневно выпрямившись, стояла она. Водопад волнистых голубых волос на спине почему-то сильно подчеркивал огромный живот. Да что ей надо-то? Ну не виноват же он, что ей все время плохо, и она не может никуда ходить вместе с ним, как раньше? Что ж ему — тоже дома засесть безвылазно, чтобы ей обидно не было?
— Ну и что ты сделаешь? — он сделал судорожный рывок, пытаясь увернуться от летящего в лицо обручального браслета, и, не удержав равновесия, вместе со стулом грохнулся на пол. Еще лежа на полу, почувствовал запах озона и услышал слабый хлопок — она ушла порталом. Опять мамочке жаловаться побежала! Завтра еще с любимой тещей объясняться! Опять скандал! Примчится ни свет ни заря, орать будет! Достали эти бабы! Он женился? Женился. С ребенком согласен? Согласен. И чего еще им от него надо? Спать надо лечь, вот что.
К его удивлению, его никто не разбудил, и теща не прибежала с воплем "доколе?". Он прекрасно выспался, позавтракал и решил сменить гнев на милость — позвонить и извиниться. Если честно, он, конечно, был не совсем прав. Через час, пообщавшись со всеми знакомыми и подругами жены, и даже с тещей, он забеспокоился. Ее нигде не было. А еще через час впал в ступор. Произведенный домашними средствами поиск по крови показал, что ее нет на планете. Нет совсем, ни живой, ни мертвой. Она дура, да? Пространственный портал — это же прорва энергии! О ребенке бы подумала — ей же рожать вот-вот! И она... теперь... где-то... одна... Ему стало нехорошо. Ну, когда вернется, он ей...! А если не вернется? А если она... не может? А если... а-а-а!!! Он в панике побегал по дому, потом заставил себя собраться, установил вектор портала и затребовал в астрономической справочной таблицы эфемерид. Он примерно помнил время ее ухода, но только примерно, поэтому вектор уже превратился в веер. Плюс смещение по орбите, плюс вращение планеты, плюс гравитационный колодец каждой звездной системы, мимо которой проходит вектор, искривляющий его в зависимости от общей массы системы и расстояния прохождения...! Через пару часов до него дошло, что на слабеньком домашнем терминале он не в состоянии даже приблизительно определить зону поиска.
— Пап? Здравствуй! Твоя мечта сбылась — я чувствую себя полным дерьмом и стопроцентным мерзавцем.
Ой, какой же был скандал! Сначала его чуть не убили, потом стали игнорировать. Все, и ее и его родственники, оказались удивительно единодушны в определении, кто он есть и куда он может засунуть свое запоздалое раскаянье и страх. Но он выклянчил, выбегал, наконец, вышантажировал себе участие в поисках. Не ее — ребенка. Надежды было мало. Взрослого дракона очень трудно убить. Если бы она могла, она бы уже вернулась. Значит, не могла. Но, может быть, уцелел ребенок? Его ребенок! Он это точно знал — иначе не женился бы. Ищите дураков! Да, первые пять-семь дней младенец абсолютно беспомощен, но потом включается память рода. После этого дитя адаптируется мгновенно. Если только... Если у него есть эти пять дней. Или если мать при родах не ушла в бесформенность. В противном случае произойдут не роды, а псевдомитоз, после которого останутся две бодрые, здоровые и абсолютно безмозглые псевдоамебы весьма солидного размера. И тогда, если рядом окажется опытный маг-повитуха, у матери будет возможность вернуть свою форму, а вот у ребенка... В те невообразимо далекие времена, когда подобное безобразие еще иногда происходило, такое "дитя" просто уничтожали — другого выхода не существовало. Псевдоамебы размножались быстро, очень быстро, благодаря способности напрямую ассимилировать даже неорганику, и представляли собой вполне реальную угрозу. Но нет, она этого не сделает! Ведь не сделает же? Родственники собрали все имевшиеся средства, нажали на все имевшиеся рычаги, задействовали все полезные знакомства. В результате зону поиска просчитали в обсерватории, к поиску подключилось федеральное бюро расследований и, как ни странно, столичный зоопарк при институте ксенологии и космозоологии. Эти согласились покупать животных, желательно в комплексе с пищевой цепочкой, из неизученных миров. Несмотря на это, обеим семьям реально грозило впасть в энергетическую нищету, если поиски затянутся больше, чем на год. Время шло, зоопарк пополнился четырьмя комплектами форм жизни, надежды и средства таяли. Время шло. О времени Пэр думал с ужасом. Уже соотношение 1 к 4 даже в верхних слоях атмосферы создавало ощущение погружения в горячий плотный вихрь, за счет ускоренного движения молекул воздуха, а живность, доставленная оттуда прямым порталом, за считанные минуты, на глазах изумленных "времялазов", превратилась в кучки праха, покрытые коркой льда. Так далеко исследователи космоса не заходили еще никогда. Поиск пропавшей женщины превращался в научное исследование. Кто-то из обслуги проболтался репортерам, а может просто продал информацию. Неожиданно оказалось, что тема интересна всем, посыпались запросы от совершенно посторонних лиц, пара из которых спрашивала, например, на какой счет перевести средства для продолжения поисков. Через пару месяцев вся планета в положенное время собиралась у визоров, чтобы узнать последние новости о поисках и посмотреть панорамы других миров. Программа набрала невиданную популярность, рейтинги сериалов неудержимо падали. Неожиданно, вместо разорения, даже при том, что пришлось делать дорогостоящие последовательности промежуточных порталов 1:2, поиски начали приносить доход, и не маленький. Пэра не вышвырнули по одной-единственной причине: только он один, как отец, смог бы сразу почувствовать присутствие в мире своего ребенка. Ребенка? Если малыш выжил, сколько лет ему окажется, с учетом ускорения? Не оказался бы ребеночек старше папы лет этак на тысячу...
Поиски велись уже почти два года, когда, пройдя 8 промежуточных порталов и ощутив пронизывающий холод, Пэр вдруг почувствовал — здесь! Осознание присутствия было настолько сильным и непривычным, что он заорал и растерялся, полностью захваченный этим ощущением. У него никогда еще не было детей, и он не верил всем этим россказням про родительскую эмпатию. Как он сейчас ощутил на собственной шкуре — зря. Ему сразу стала близка и понятна его невыносимая теща, всегда раздражающе трясшаяся над своей драгоценной доченькой. Он в первый раз почувствовал отцовство дракона — и это его потрясло. Да, теперь он поверил рассказам о том, как родители насмерть бились с врагами за своих детей. Раньше, еще в школе, когда их заставляли читать старинные сказания, он только плечами пожимал — бились, ну и дураки! В результате и ребенка не спасли, и сами погибли! Остались бы живы — новых бы нарожали! И до самого последнего времени он продолжал придерживаться того же мнения. Но вот теперь, вот сейчас... Нет! Не-е-ет! Сейчас он и сам готов был всему миру глотку перегрызть за свое дитя! Но где же его искать? Этот мир огромен!
Оцепенев от внезапно вспыхнувших чувств, ошеломленный и морально дезориентированный, он пролетел по классически баллистической траектории и вмазался в скалу. Тут бы и настал ему полный... э-э-э... окончание поисков, но в последний миг он чисто инстинктивно успел принять бесформенность и размазался, стекая, а не разбился, сломав структуру. Судорожно, рывками, собрав себя и приняв гуманоидную форму, огляделся вокруг. Холодно! Как же здесь холодно! Видимо, они перестарались с порталами, и, по отношению к этому миру, он слегка ускорен. А приборы... в пыль. Порталы? Целы. Хорошо. А это что у нас здесь? Очнувшись от столбняка, коченеющими от холода руками, он долго, остервенело и упрямо, лупил обломком штатива по скале, отколупал кусок и активировал цепь обратных порталов.
Спешно произведенный анализ показал, что последнее магическое воздействие на обломок произошло больше 6000 лет назад. Как раз на той стороне скалы, о которую Пэр затормозил, через весь "фасад" шла кривовато проплавленная магией надпись на языке драконов. Очень короткая надпись. "МАМА".
365-й.
Щекотка, переходящая в зуд, началась у него два? Нет, уже три дня назад. Он решил, что на кожу попали реактивы, вымылся и решил, что — все. Но, оказывается, это был всего лишь перерыв. Час назад он поймал себя на том, что яростно дерет когтями правый бок. Что за?.. Местные паразиты его не донимали даже в человеческой ипостаси, какую-нибудь заразу он тоже не мог подцепить — не действует на нас, не местные мы... И только сейчас, спустя час с начала почесухи, до него дошло — это Зов. Корявый, неумелый, но Зов. Кто-то домогается его общества и весьма настойчиво, даже, можно сказать, безапелляционно. Ой, кому-то я счаз харю наглую начищу и жопу тощую надраю! Будет всесторонне блестящий маг! Если жив останется.
Старательно, но неумело вычерченная пентаграмма была огромной, рассчитанной явно на его истинный облик. Зря он перекидывался, и так бы поместился. Тощую фигурку на краю поляны он заметил только благодаря слабому сиянию ее? — его? волос. Нну? И что от нас нужно этому убогому? Ри не собирался бродить по поляне, он просто увеличил громкость. А этот убогий пусть либо глотку надсаживает, либо в пентаграмму зайдет, если наглости хватит.
— Ты призывал меня — я здесь! Чего ты хочешь, тварь Жнецова? — голос грохотал, в жаркой духоте ночных джунглей заорали разбуженные птицы, кто-то большой с истерическим визгом и громким топотом удрал в глубину леса, с треском проломившись через кусты. Смотри-ка — зашел! Даже, вернее, забежал! Во нахал! Кто ж ты, такой шустрый? Смотри-ка, Перворожденный! И чего этому пасторальному святому нужно от такой бяки-бяки гадкой, как я? А видок-то у святого совсем не благостный! Глаза горят мрачной решимостью, бровки к носу сведены... Эк его припекло!
Эльф быстрым шагом, почти срываясь на бег, приблизился к Ри, замер на мгновение, вглядываясь, и шумно перевел дух
— Ты живой, да? Извини, я думал, что тебя нет в живых, и призывал, как духа! — Ри онемел. Эльф и некромантия — Мир сошел с ума? То-то ему этот перенос так не понравился. Ну-ну, что еще скажете, ваше эльфячество? — Но ты точно дракон? — вдруг строго вопросил Перворожденный.
— Нет, блин, жаба с крылышками! — окончательно припух Ри. Громкость убавить он, естественно забыл, поэтому несчастный эльф зажал уши и, пискнув, пригнулся. Извиняться Ри не собирался. Мало того, что в мертвяки записал — так еще, понимаешь ли, никакого пиетета! В пентаграмму зашел, как к себе домой, допрос устраивает, хоть поздоровался бы, что ли! Наглец!
Наглец тем временем вскочил и вдруг сам заизвинялся:
— Ох! Извини, пожалуйста, я не должен был так бесцеремонно!.. Но мне все время так плохо, так страшно, я не соображаю почти ничего!
— Ну, меня-то вызвать сообразил, — проворчал Ри, убавляя громкость, но все еще хмурясь.
-Ох! — махнул рукой эльф — Ты... присаживайся! Ничего, что я на "ты"? — повинуясь его жесту, земля вспучилась, расступилась, и из-под нее вылезла пара корней в виде скамеек. Ри критически провел пальцем — надо же, чисто!
— Э-э... благословенный... — начал эльф.
— Называй меня Пэр Ри, — перебил его дракон.
— А? Да? А я Вэйтэльф, Вэйт, — "клевер, клеверный луг", перевел для себя Ри.
— Пэр Ри, великий дракон, помоги мне! — торжественно начал Вэйт. Глаза его лихорадочно блестели.
— Ага! Уже бегу и спотыкаюсь! Когда я людей научил добывать огонь, иначе они бы там перезамерзли все нафиг — так я был бяка нехорошая! А теперь, как что-то понадобилось — так я уже великий дракон, да? Зашибись, как у вас все просто и легко! А не пошел бы ты, благословенный? В свои благословенные леса?
— Ох! Так!.. Я ж... — спотыкался эльф — Я ж тут ни при чем, совсем, меня ж там и не было вовсе! Я людей-то двадцать лет назад только близко увидел! И... Я люблю ее! — наконец взвыл он. Ри заржал.
— Так эт тебе не ко мне! Эт тебе к травницам! — веселился он — Я тя уверяю — все будет на са-амом высшем уровне! Выше некуда! Ага!
Эльф даже не оскорбился, только сильно и нервно потер руками побагровевшее лицо.
— Дело не в этом, — тихо сказал он — Видишь ли, она человек. Травница, — горько усмехнулся эльф — Она сама травница, и получше многих. Только от старости ни травы, ни заклятия не помогают. Она стареет, и мне очень страшно. Мы вместе уже двадцать лет.
— Ну и прекрасно! Желаю всяческих благ! А от меня-то ты чего хочешь?
— Я жить хочу! — опять взвыл Перворожденный.
— Да и на здоровье — я-то тут при чем? — опять окрысился Ри — Мешаю я тебе, что ли?
— Нет. Она, — почти всхлипнул эльф.
— Б-р-р! — помотал головой дракон. — Давай сначала! Ты ее любишь, — эльф кивнул. — Она тебя любит, — эльф кивнул. — Она тебе мешает жить, — эльф кивнул, потом, спохватившись, замотал головой.
— Нет-нет! Не так!
— А как? Что ты мне голову морочишь? Мешает жить — грохни ее, и все дела, чего париться-то? Ну, если жалко — выгони, но это опасно — обидится, будет мстить. Лучше грохни.
Еще на середине тирады Вэйт схватился за сердце, позеленел, отвернулся и его вывернуло. Ри досадливо сплюнул. Ах, мы такие тонкие, нежные и возвышенные! Ах, нам дурно от одной мысли о том, что разумное существо может кого-то убить! Ах! А вот создать этому кому-то обстоятельства, при которых этот кто-то сам сдохнет — это пожалуйста! Это в полный рост! Главное — подальше с глаз долой, чтобы дохлятина взор не "оскверняла"! Уб-богие!
— Ты смотри мне только здесь не скопыться! Тебе еще меня отпускать, между прочим! А то, смотри, так и буду следом ходить, как привязанный! — припугнул Ри остроухого влюбленного.
— Ох! Да! Сейчас! — Вэйт мужественно боролся с дурнотой. — Ты не понял! Все не так!
— Ну, так объясняй нормально! Любит — мешает, плюнет — покусает! Задолбал!
— Ты ведь... давно ушел, да?
— Давно — не то слово! Да я с вами почти и не жил. Лет 200 с детьми потусовался и слинял. К людям потом заходил, к вам — нет. Стошнило, уж извини! Мусю-сю, пусю-сю! Ах, травка, ах, цветочки! А целую расу отправить в никуда, на верную гибель, объявив, видите ли, что это "скверна ле Скайн" — как не фиг делать! Сволочи полурастительные! Лицемеры! А сейчас вы что творите?
— А что мы творим?
— А то ты не знаешь?
— Не-е! Я ничего не знаю! И не хочу! Я 365-й, я последний, я всегда был один. Ты посмотри, где мы с тобой сейчас находимся, видишь? Это самый-самый край, там уже океан с двух сторон, а здесь уже горы! Я здесь с самого начала живу, ни с кем не общаюсь. У меня соседи только с одной стороны, но про меня забыли все давно, я даже, как их зовут, не знаю! Я бы и дальше один жил, но, как-то раз с порталами экспериментировал, и нечаянно перенесся. Прямо в эту, в куар-тий-ру. Неудачно так, прямо головой об такую штуку, у людей в них вода горячая течет, чтобы вокруг тепло было.
— В батарею, что ли, башкой вписался?
— Ага-ага! И сознание потерял. Так и познакомились. Она... очень хорошая, она лекарства делает, только не травница, а, это, ну...
— Фармацевт.
— Ага-ага! Понимаешь, я никого никогда не любил. А теперь мне очень страшно, но я ее уже не разлюблю. Сросся. А это значит, что я умру, — эльф зябко поежился и с надеждой заглянул Ри в лицо.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
