— Да... ученик. Пророчества описывают наибольшую вероятность и, скажем так, ведут по ней. Пророчества — похожи на растянутые во времени заклинания, склоняющие к определённым действиям, и это не мои мысли, а чужие эксперименты. Конечно, природа пророчеств на самом деле не магическая, но аналогию провести можно. Гарри Поттер не обязан быть победителем Волдеморта.
— Но если не он, то кто?
— Например, ты. Ты обладаешь достаточной силой, чтобы его победить.
— Один раз — да. Я рассказывал тебе о крестражах. После каждого возрождения он будет всё сильнее и сильнее — пребывание за гранью... Ты понимаешь. А найти все крестражи уже невозможно. Я слишком поторопился с Ритуалом Полного Слияния.
— Что ж... Я помогу тебе. Оттягивай его возрождение как можно дольше. Я подготовлюсь.
— Я... не рассчитывал на твою помощь. Спасибо. Но ты говорила, что не вмешиваешься, и даже войну с Гриндельвальдом... Почему?
— Мальчик. Это не его путь. Тем более, не ему становиться твоим преемником. Ты — уникум, Альбус. Сочетать политику и магию такого уровня... Мой ученик, — гордая... улыбка? Она и впрямь изменилась после монастыря. — Но путь власти — это не путь Гарри Поттера. Дай ему выбрать свой.
— А не выбираешь ли за него ты, Атика?
— Нет. Я лишь учу. Он сам выбирает, чему учиться. Ты много рассказал ему о последствиях любого выбора. Продолжай в том же духе, но не перекладывай на него ответственность. Проблема угасания магии — только твоя, как и проблема скрытых сил.
— Не думал, что ты пробьёшься так быстро, — и, главное, настолько незаметно!
— Твои ментальные щиты стали, наконец, по-настоящему интересными. Но — недостаточно хорошими. Просто практиковалась больше двух веков. Кстати, ты собираешься знакомить мальчика с его сверстниками-магами?
— Нет. Пока рано.
— Я тоже так думаю. Как ты смотришь на небольшое приключение для Гарри?
— Небольшое приключение? — недоверчиво переспросил Дамблдор, вспоминая, что называла Атика этим словом.
— Ничего по-настоящему опасного. Для него опасного, а не для меня. Да, читаю — не думай так громко и смени, наконец, щиты. Безопасность ребёнка я гарантирую. Должен же кто-то показать ему мир? Да, дела в Министерстве и МКМ тебя извиняют, но кроме тебя у него теперь есть я. Уверена, ему понравится!
Деревянный дом был большим. Очень большим. Он стоял на опушке леса, и прямо-таки искрился волшебством. Над домом сияла объёмная иллюзия слов на английском, французском, русском и ещё нескольких языках.
— "Грефронт и Этьен, лучшие артефакты на заказ", — прочитал Гарри. — Здесь мы купим палочку?
— Ну, сначала надо её заказать, — Атика уверенно направилась к деревянному же крыльцу. — Я уже обо всём договорилась, осталось только провести измерения.
За широкой дверью располагался магазин артефактов. Гарри с любопытством разглядывал кинжалы, мечи, палочки, медальоны, всевозможные украшения и совершенно невзрачные вещи вроде скорлупки от грецкого ореха. Каждый артефакт ярко светился в магическом зрении. Ценники поражали — ниже четырёхсот галлеонов ничего не было. Зато выше... Скорлупка стоила всю тысячу!
— Рад тебя видеть, Атика, — Гарри отвлёкся от разглядывания, чтобы послушать разговор учителя и гоблина, вышедшего ей навстречу. — Давно не виделись.
— И ещё век бы не встречаться, Греф, — поморщилась в ответ женщина. — С тебя — замеры.
— Разумеется, — вежливо кивнул гоблин. В его поведении Гарри чувствовалась скрытая враждебность, такая же, какую открыто демонстрировала Атика. Почему они покупают палочку именно здесь? Он же не обманет? — Прошу сюда, юноша.
Замеры продлились от силы минут десять. Гоблин подносил артефакты, напоминающие лабораторные приборы с уроков физики, что-то замерял, записывал. Наконец, он сообщил:
— Завтра в восемь утра можете забирать заказ.
— Прекрасно, — сухо ответила Атика.
— До встречи, старый враг, — попрощался гоблин.
Атика, а вслед за ней и Гарри, промолчала.
— Кто он? — поинтересовался мальчик, когда они отошли за радиус действия антиаппарационных чар.
— Мой старый враг. Жаль, что обслуживал он, а не Этьен.
— И ты доверила ему делать мою палочку? — возмутился Гарри.
— Он — гоблин. Свой кодекс чести. Сегодня мы — его клиенты. Вот когда будем соперниками...
— Соперниками?
— Позже расскажу, — и взяла Гарри за руку. Рывок аппарации!
— Ещё раз! — язвительно выкрикнула Атика. — Я даже не замечаю твоих атак!
— Делерет!
Шаг в сторону. Она даже не поставила щит.
— Таранталегра, делерет, секо! — все три заклятия были направлены, как и учила Атика, по-разному — чтоб противник точно не увернулся от чего-то одного!
— Протего, — спокойно сказала Атика, шагнув в сторону. Щит принял на себя только "таранталегру", и его вполне хватило.
— Секо, эльро, ступефай!
Атика улыбалась, не сходя с места, непринуждённо держала щит.
— Я не использую сил, превосходящих твои, — напомнила она.
— Секо, секо, секо, секо! — рука Гарри выписывает ритуалы усиления. Невидимые лезвия впиваются в щит, разрывая, и вот последнее добирается до...
Шаг в сторону. Улыбка.
— Уже лучше. Но недостаточно. Прости, но это поможет. Эл-фриго эринус сио, — Атика даже не указала на Гарри, кажется, заклятье подействовало на площадь. На неё тоже?
Впрочем, Гарри стало не до отстранённых размышлений. Его вдруг захватил гнев, потом — ярость, причём не горячая, а ледяная. Это было чувство, которое постигает далеко не каждый взрослый: расчётливый гнев, упорядоченная жажда преодоления. Ум словно стал работать по-другому: осталась только цель, ярость и стремление.
— Секо! — и шаг в сторону. Правильно — мелькнул "ступефай". — Эльро, секо, ступефай, протего! — следующий луч "ступефая" разбился о невидимый щит. Атика явно действовала не в полную силу, Гарри помнил, как она взорвала "ступефаем" валун не хуже, чем "редукто". — Протего, — щит чуть в стороне. — Ступефай, секо, делерет, делерет, делерет! — как только неподдерживаемый "протего" истощился, Гарри сделал шаг в сторону, за предусмотрительно выстроенный щит. Очередной красный луч разбился об него, в то время как последние три заклятья Гарри пробили щит Атики, бессильно соскользнув с неё самой.
— Финита ментис, — широкий жест, и мальчик без сил упал на песок. Будто из него что-то вынули, что-то важное, что-то поддерживающее.
Когда сознание вернулась, Гарри обнаружил себя лежащим на мягком покрывале, в тени белого тента. Рядом сидела учитель. Стоило ему прийти в себя, как учитель повернулась. На привычно спокойном лице мелькнула тень беспокойства.
— Как себя чувствуешь, Гарри?
— Нормально, — и это действительно было так. Тело было будто бы невесомым. Мальчик сел, заметив, что сознание странным образом стало яснее и чётче, чем обычно. — Даже превосходно. Что ты сделала?
— Немного лечебной магии и чары ясного сознания, — ответила та. — Думаю, ты хочешь узнать, что это было?
— Я не знаю, что ты сделала, но я словно стал тем воином из скандинавских саг, берсеркером.
— Чары холодной ярости. Прости за них, но это был лучший способ.
— Зачем? — немного грустно спросил Гарри. На душе было неприятно.
— Ты должен почувствовать это состояние хотя бы раз, чтобы потом учиться вызывать сознательно. В дуэли оно позволяет игнорировать ментальные атаки, чтобы его сбить, нужно иметь немалую ментальную силу. И ещё: разве ты не заметил, насколько сильнее стал?
— Состояние аффекта... — Гарри употребил вычитанную где-то фразу.
— Что-то вроде, только управляемое. Эти чары созданы специально для воинов, — Атика деликатно не упомянула, как сложно было адаптировать их к местной системе заклинаний. — Думаю, ты сражался на уровне плохонького аврора.
— Правда? — удивление и недоверие в глазах.
— Да. Ты молодец.
Атика настолько редко хвалила Гарри, что тот моментально поверил и, наконец, расслабился. А когда она достала роскошный перекус, то окончательно пришёл в себя.
— Зачем ты учишь его дуэлям? — строго вопросил Дамблдор.
— Это будет полезно, — безмятежно ответила Атика.
— Ты не находишь, что Гарри слишком мал для подобного?
— Это так и не так, — безмятежность сменилась серьёзностью. — Я привыкла к другому отношению. Маг не может быть ребёнком. Если обладаешь даром — то отвечаешь за последствия его применения как взрослый — так было у нас испокон веков. Поэтому к детям с восьми лет относились почти как и к взрослым. Вызовы на дуэль, помощь родителям в ритуалах, обучение этикету... Учитывая, кем считают Гарри европейские маги, ему будет полезно такое отношение с моей стороны.
— В то время как я буду ему добрым дедушкой... — задумчиво сказал Альбус. — Всё равно, мне кажется, что ты слишком сурова с ним.
— Жизнь будет ещё суровей, — пожала плечами Атика. — Ты всегда можешь отказаться от моих услуг и учить Гарри самостоятельно. Твоё право.
— Не стоит впадать в крайности, — примиряюще молвил Дамблдор. — И всё же, будь поаккуратней. Гарри — ещё совсем ребёнок.
— Он принял магию, — возразила она. — И тёмную, и светлую. Сознательно. Гарри знает тёмные заклятия и уверенно их применяет. Он не ребёнок.
Альбус буравил свою бывшую наставницу строгим взглядом, пока та произнесла:
— Ладно. Я не привыкла работать с детьми, здесь у тебя больше опыта. Буду помягче.
— Вот и хорошо, — удовлетворённо кивнул он. — Что там со спланированным тобой приключением?
— Пока ничего. Кое-что не получилось. Всё будет — но немного позднее.
Утром Гарри разбудило не напоминание домовихи Дайны, а зов на завтрак от строгой наставницы. Волей-неволей мальчику пришлось просыпаться в ускоренном темпе, поскольку понятие "аморальные методы воспитания" значило для учителя отнюдь не то же, что для деда.
Одевшись и умывшись, Гарри направился в столовую, где уже ждал ранний завтрак, приготовленный домовихой. Атика и Дамблдор уже поели и негромко беседовали, сидя за столом. При этом то он, то она периодически направляли палочку на шар, сотканный из золотого свечения, выстреливая туда какими-то чарами. Сияние колыхалось, но не исчезало.
— Доброе утро, Гарри, — повернулся к нему директор Хогвартса.
— Ешь поскорее, — да уж, Атика всегда отличалась особой "вежливостью". — У нас сегодня много дел.
После завтрака взрослые попросили подойти, и Атика сообщила:
— Надо сказать, наш знакомый гоблин весьма удивил. Сделал заказ даже раньше, чем должен был. Этьен передал мне палочку в семь утра и с личным защитным заклятьем Грефа. Мы проверили — под заклятьем только палочка, ничего опасного. Защита настроена на тебя. Можешь забирать, — и указала на то самое золотое сияние.
— Это она? — Гарри недоверчиво посмотрел на сияние, принявшее на себя не один десяток заклятий от деда и учителя.
— Бери и не бойся, мой мальчик, — улыбнулся Альбус.
Гарри протянул руку. По мере приближения ладони к сиянию, то утрачивало свой вид, уплотняясь в знакомую форму. В центре места, где висело сияние, мальчик взял за конец палочку, радостно брызнувшую золотыми искрами. Гарри почувствовал приятную прохладу, разливающуюся по руке. Не выдержав, он выписал палочкой ритуал воплощения, воскликнув про себя: "Авис!". Фигурка колибри сорвалась с конца палочки и вылетела из комнаты. Гарри радостно рассмеялся.
— Посмотри магическим зрением, — посоветовала Атика.
Мальчик всмотрелся. Тёмно-фиолетовая аура на руке переплеталась, не смешиваясь, как это было у деда или учителя, с золотой аурой палочки.
— Агуаменти, — и ровно столько силы, чтобы хватило на капельку воды. Гарри отчётливо видел, как кусочек фиолетового превратился в золотой и, обретая по пути форму призывающего воду заклинания, пропал из магического зрения. Красиво. И, главное, невероятно точно! Раньше вместо капли появилась бы струйка или, напротив, ничего.
— Что ж, палочка работает отлично, — молвила Атика. — Думаю, нам пора на полигон, устроим небольшую тренировку, а затем... Помнишь, я обещала тебе приключение?
— Помню, учитель, — поймать её глаза своим взглядом. Короткий ментальный посыл: "спасибо".
Глава третья: ловушка
— Почему портключ, учитель? — спросил Гарри.
— То место закрыто от аппарации, — объяснила та. — Закрыто давно и качественно.
— Как Хогвартс?
— Не совсем. Портус, — она направила палочку на первый попавшийся камень. — Хогвартс закрыт с помощью особого ритуала, мешающего аппарирующему или заклинающему портключ найти место перемещения. Можно сказать, Хогвартс невидим для пространственного чутья магов и поисковых чар. Ну а люди на территории замка и окрестностей вообще слепнут в этом смысле. Зато директору Хогвартс разрешает создавать порталы и даже аппарировать, но об этом мало кто знает.
— Тебе рассказал дедушка?
— В своё время мы вместе изучали защиту школы. Очень познавательно. Берись за камень.
Рывок в районе пупка, короткий полёт по пробитому портключом "пространственному коридору" — почему коридор-то? — и Гарри со своей наставницей оказались... в пустыне! Точно такая же пустыня, как та, где располагался учебный полигон, только без камней, перемещённых учителем для тренировок. Куда ни смотри — песчаные холмы.
— Это место незаметно издали, — Атика ответила на немой вопрос.
— Так что с этой защитой от аппарации? — Гарри продолжил расспрашивать учителя. Как говорил дедушка, он "настоящий рейвенкловец — пока всё не разузнаешь, не отцепишься!" С тех пор Гарри считал Рейвенкло из всех факультетов Хогвартса самым лучшим.
— Здесь используется более... прямой способ. Сама аппарация мгновенна, но нужно немного времени, чтобы поймать образ места, позволить магии найти его с помощью твоих воспоминаний. Хогвартская защита не даёт этому поисковому волшебству аппарирующего сработать. А здешняя защита засекает точку аппарации и активирует специальные чары, искажающие пространство. Волшебник перемещается, только выглядит он после этого, как тот камень после твоего "делерет".
— Бр-р-р! — мальчик поёжился, не в силах представить такое. — А почему тогда сработал твой портал?
— Я уже знаю координаты, и поисковые чары не нужны. Защита просто не знает, что мы переместились. В этом и есть разница интуитивного и определённого, координатного перемещения.
Они шли под жарким солнцем, оставляя цепочку следов на песке, грозившем забиться в предназначенную совсем не для пустыни обувь. Впрочем, обувь, одежду от песка и тело от перегрева Атика защитила. Как именно, мальчик в очередной раз не понял, хотя видел подобные чары далеко не в первый раз.
Обелиск появился неожиданно. Вот голубизна небес и солнечное пекло — а шаг спустя они стоят в глубокой тени громадного сооружения. Треугольное основание длиной в добрые сто метров, вздымающаяся вверх пирамидальная громадина — не иначе как в километр высотой. Габариты современного небоскрёба, а не древней постройки. Обелиск был словно бы выточен из цельной серовато-коричневой каменной глыбы — как будто великаны перетащили сюда гору и обтесали своими великанскими... чем вообще обтёсывают камень?
