'Мы вылетаем из Квебека через пять дней. Потом Исландия... может быть ты ещё помнишь Исландию. И нас. И Норвегия. Но тут дата уже может измениться. Наш конечный пункт назначения — Киркенес'.

Логично, я бы и сам так сделал. Киркенес. Минимальная дистанция до целей. Если речь идёт о разовом ударе, тебе нужно минимальное подлетное время. Если же они собираются бомбить нас долго и упорно, то сойдёт любой аэродром. Цели каждый раз будут разными, да и маршруты нужно постоянно менять.

Чёрт, противное какое чувство. Не хочу лезть в чужую личную жизнь. Тем более, в прошлое. Тем более, в прошлое Скайларк. А вот надо. Так, он упомянул Исландию. Это может быть только Кеблавик, остальное там в ещё более печальном состоянии, чем даже здесь. Когда-то военная база Кеблавик считалась важным форпостом НАТО, когда понадобится останавливать советский Северный флот, рвущийся в Атлантику. Так называемый 'Рубеж Гренландия — Исландия — Соединённое Королевство'. Сейчас всё это стало не нужно никому вообще. Там даже туристов почти не бывает; Северная Атлантика — это тебе не Мальдивы. Не позагораешь.

Хорошо, но зачем он всё это рассказывает? К чему вообще это письмо?

'Можешь мне поверить, такие решения даются нелегко. Но я не хочу, чтобы ты подвергалась опасности. И совсем не хочу в тебя стрелять. У нас есть пять суток. Ты вполне сможешь угнать свой А-10 ещё раз. Ему хватит топлива до Киркенеса, даже если не заправлять полностью. Когда ваши самолёты подготовят к очередному вылету, для тебя настанет время действовать. Я позабочусь, чтобы тебя там нормально встретили. И у меня есть определенные связи в правительстве Независимого Квебека. Думаю, я смогу сделать так, что без работы ты не останешься. Нет. Сделаю точно. Клянусь.

Пять суток, Алуэтт.

С любовью,

лейтенант независимой истребительной авиагруппы 'Фокон',

Тибо 'Терьер' Корриво.

Санберн почему-то подумал: будь это обычное, а не электронное письмо, почерк, наверное, был бы неровным и многое оказалось бы зачеркнуто. Ровные же строки на экране не говорили ни о чём. А ведь этот Корриво волновался, наверное. Да ещё как.

Скайларк продолжала сидеть в той же позе, глядя в окно. Кажется, пока коммандер читал письмо, она даже ни разу не пошевелилась.

— Знаешь, — сказал ей Санберн, — я, пожалуй, пойду. Много о чём подумать надо. Я это письмо себе скопирую?

Какое-то время ему казалось, что Скайларк не скажет ни слова. Но она ответила:

— Копируй. Если что, задавай любые вопросы.

Помолчала и повторила:

— Любые.

Он скопировал и пошел к себе, на свое командирское место.

Думать было о чём, но мысли шли очень легко и спокойно.

'Что же мы имеем, леди и джентльмены? Пять дней. Это если он не врёт, устраивая какую-то совсем хитрую провокацию. Что очень вряд ли.

Пять дней. Но мы-то сваливаем отсюда максимум через пару суток. Значит, они об этом не знают и предполагают, что мы здесь зависнем надолго. А может, и наоборот: знают что-то такое, о чём не знаем мы'.

Стоило ему об этом подумать, как тренькнул звуковой сигнал ноутбука. Обычное сообщение по электронной почте из банка. Состояние одного из ваших текущих счетов изменилось, чтобы ознакомиться с деталями, воспользуйтесь защищённой системой...

Системой мы воспользуемся, но это даже необязательно. И так понятно, что это за изменения. В современной России наниматели работают честно. И очень быстро. А ещё, если верить некоторым, они быстро ездят, хотя и долго запрягают. Впрочем, в данном случае и запрягли с невероятной скоростью. Вообще, очень удачный контракт получился. Возможно, надо здесь бывать почаще.

И знаете, какими будут наши дальнейшие действия? Да в точности теми же самыми. Мы улетаем. Они прилетают. Не застают нас и тоже улетают. А лейтенант Корриво продолжает погружаться в пучину страданий. Не придется ему повидаться с бывшей. И тем более, помочь ей устроиться в жизни. Ишь, чего захотел.

И вдруг поползли холодные, по-настоящему противные мысли.

Санберн вдруг представил, что Скайларк согласилась (да конечно полный бред, не может быть, потому что не может быть никогда, и влезет же такое в голову). Дальнейшая судьба у неё окажется весьма насыщенной. В ДСТ любая дорога ей будет, скорее всего, закрыта. В IRS, после всего, что они с Санберном успели натворить, ее если и захотят увидеть, то только по частям, традиционно разделенным ножовкой. Остаются только вот эти группы Независимого Квебека. Которых раз-два и обчелся. Собственно, вариантов-то и нет. Единственное, что сделает Корриво — это попытается уговорить своего коммандера оставить ее при группе 'Фокон'. Впрочем, нет. Не совсем единственное. В ходе всего этого приключения он постоянно будет лезть ей в джинсы своими канадско-французскими пальцами.

А ведь ей и деваться будет некуда. То есть, совсем. Она умеет только одну вещь: очень хорошо обращаться со штурмовиком А-10А. Всё остальное — увы. Она даже готовит не очень-то здорово, хотя в принципе есть можно.

Защищать он её будет. Любить. Ага.

Мы ничего не будем делать? Ничего. Не надо принимать серьёзные решения под влиянием эмоций, а то, что со мной происходит — это уже чистейшей воды эмоциональный выплеск. Лётчик так себя вести не должен. Но одну вещь мы всё же сделаем. Нет, не мы. Я сделаю. Вещица совсем крохотная. Повлиять по-настоящему просто ни на что не может. Но настроение тебе, лейтенант Корриво, подпортит. И сильно. А может, и не только настроение. Будешь знать, как тянуть свои канадские лапы к чужим женщинам. Которые, к тому же, этого совершенно не желают.

Тут Санберна уколол маленький мерзкий вопросик: а почему она вообще читала его письма, хоть и не отвечала? Почему просто не поставила на них спам-фильтр?

От такой мысли сделать гадость захотелось сильнее раза в два.

Взял и сделал, благо требовалось для этого очень немного времени и сил.

Забегая вперёд, скажем: мелкая гадость привела к оглушительным последствиям и для бывшего Скайларк, и для нескольких крупных компаний по всему миру, и для Российской Федерации в целом.

Полковник Мертвецов сидел лицом к низкому полярному солнцу. Свет отражался в полковничьих глазах; они от этого казались желтыми.

— Умеешь ты всё-таки меня пугать. Два раза подряд получилось.

— Ты правда испугался? По голосу непохоже было.

— Правда. Никому не признаюсь, а тебе скажу: страшно стало. На пару минут.

Он сам удивлялся, насколько бодро и непринужденно говорил с Санберном. 'Вы, значит, улетаете, а они, значит, прилетают? В общем, смена международного караула, что-то типа того, да? Ну ладно, спасибо, что предупредили'.

Положил трубку и похолодел.

Они прилетят, убедятся, что 'Паладинс' здесь больше нет и улетят обратно? Нет, конечно. Сначала они попытаются разбомбить Хибины. А потом, вполне возможно, и сам Мурманск. Возможен и наихудший вариант: Сосновский заплатил им по полной программе и теперь они будут летать над нами регулярно.

Но хуже всего не это. А то, что псы войны должны получить достойный отпор от Военно-воздушных Сил Российской Федерации.

То есть, от четырех МиГ-29, которые плохо вооружены. А подготовку их экипажей лучше охарактеризовать не как нулевую, а как отрицательную. Лётчик с нулевой подготовкой просто ничего не умеет. С отрицательной — ещё и норовит при удобном случае перелететь к врагу. И это один раз уже было доказано.

Да, конечно, виноватым назначат его, Мертвецова. Но даже не в этом дело. Полковника охватило ощущение, будто видишь какую-то страшную катастрофу. У тебя на глазах рушится небоскрёб. Или тонет огромный океанский лайнер. А ты не можешь сделать ничего. Совсем ничего.

Но один вариант всё же оставался.

Что нужно было сделать? Всего один телефонный звонок. Всё тому же человеку.

Позвонил немедленно — похер на часовые пояса.

— Да уж, — сказал Санберн. — Знаешь, к этому времени я уже начал привыкать, что этот твой Владик всё делает очень быстро. Но чтобы с такой скоростью... Хотя я всё же не совсем понимаю, зачем он решил прилететь сюда лично. Он же, вроде, всегда сам старается оставаться в тени? Ему не нужен пиар?

— Я считаю так. Он решил, что вот здесь пиар может понадобиться. Если не сейчас, то потом. Можно сделать несколько видеозаписей — Иванов со мной, Иванов с Гремилиным, Иванов на фоне самолётов. И пусть лежат. До поры до времени.

— Иванов — это кто?

— Иванов — это Владик. Фамилия у него Иванов.

— Да, пожалуй ты прав. Но впечатление он произвел на меня сразу. Никогда не видел, чтобы у бизнесмена, у политика, у кого угодно... было такое средство передвижения.

Такое действительно забудешь не слишком скоро. Ночь, солнце стоит совсем низко. А на стоянке, рядом с четырьмя машинами 'Паладинс' появилась ещё одна. Серый МиГ-31. Никаких опознавательных знаков. Только на килях какие-то необычные логотипы. Что-то напоминающее найковский swoosh, но только из резких, прямых линий.

Этот МиГ был единственным в своём роде. На нем не стояло ни ракет, ни радара. Зато задняя кабина была отделана красным деревом (там, где можно), а в бывшую приборную панель был вмонтирован мини-бар. Никакого двойного управления, конечно, не было.

Владик Иванов прибыл непосредственно в аэропорт Хибины. Лично.

— Ну чего, Гена. У тебя всё относительно в порядке. Рад. Что же касается вас...

Коммандер смотрел на Иванова с интересом: вот, оказывается, как выглядят современные российские самодержцы. Лет сорока с небольшим, спортивный, очень жёсткое выражение лица... Кого-то Иванов Санберну напоминал. И очень сильно.

Оказалось, что и сам Иванов прекрасно знает, кого. Он надел узкие темные очки с прямоугольными стёклами, чуть склонил голову набок, сцепил пальцы на столе и произнес сквозь зубы:

— Как видите, какое-то время мы наблюдали за вами, мистер Санберн. Похоже, вы ведёте двойную жизнь. В одной жизни вы добропорядочный гражданин. Платите налоги и... даже помогаете своей хозяйке выносить мусор. В другой же жизни...

Он замолчал и глянул на коммандера выжидательно. Вот тут Санберн растерялся прилично: такого начала беседы ожидать было просто невозможно. Всё же нашелся, хотя и с изрядным трудом:

— Э-э... Ваши гестаповские штучки на меня не действуют. Никакого Морфея я не знаю. А сейчас я хочу позвонить своему адвокату. Да, можете не стараться: я очень даже могу говорить.

Для полноты цитаты надо было, конечно, ещё и показать средний палец, но Санберн все же почел за лучшее этого не делать. Владик Иванов ухмыльнулся резкой, довольной ухмылкой: сработаемся.

Потом он снял очки и откинулся на спинку стула. Посидев так несколько секунд, облокотился на стол и заговорил, глядя то на полковника, то на коммандера:

— Значит так, господа авиаторы. Сам я в авиации не разбираюсь. Но понимаю, что задание хочу вам поручить очень сложное. Очень.

Короче. Как вы мне сообщили, к нам летит банда канадцев. Кое-что об этом я знал и сам. Но теперь всё перешло к полной конкретике.

Канадцев надо уничтожить. Очень быстро, очень эффективно... и чтобы красиво. Но это далеко не всё.

Мы сейчас находимся в 'Северной Черной Дыре' — так вы её называете? Здесь нет ничего, что могло бы выстрелить с земли по самолёту. Вообще ничего. И ни у кого. То есть, сбивать канадцев придется в воздушном бою. И вот тут начинаются проблемы.

Итак, Гена, как ты мне сказал, во всём полку у тебя осталось четыре летающих истребителя. И четыре летчика. Которые и сами по себе не очень, потому что летают мало. Да плюс ещё и норовят перелететь к врагам. Один раз уже было. И ты ещё говоришь, что у тебя какие-то ракеты все просроченные, стрелять ими опасно. А у противника столько же истребителей, вооружены они так, как надо и пилоты там — настоящие профи. Международные головорезы.

Ты, Гена, не обижайся, Родину ты любишь, мы все знаем, но вас там просто сожрут. Это даже я понимаю. Хоть и не лётчик.

Полковник Мертвецов не обиделся и лишь чуть опустил голову. Сожрут. Любовь к Родине не поможет.

— Следующая проблема, — продолжал Владик. — Хотели бы мы просто подогнать вам сюда все наши ВВС. Просто всё, что летает. Тогда бы с четырьмя канадцами мы кое-как справились. Но тоже нельзя. Во-первых, от такой переброски может подняться столько шума, что они просто возьмут и всё отменят. Это нас не устраивает, мы упустим очень хорошую возможность. Во-вторых, и это главное, мы не должны давить массой, заваливать трупами, заплёвывать выбитыми зубами и всё такое прочее. Силы должны быть хотя бы примерно равны. Это обязательное условие.

У вас так и так бы не получилось, подумал Санберн. В воздушном бою тактика 'живых волн' совершенно не работает. А уж сколько своих перестреляют друг друга, если подобным образом сбить их в одну кучу — это никаким канадцам не снилось. А наладить аэродромное обеспечение всей этой орды, да за пару суток... Стоп. Он хочет что-то сказать уже мне.

— Теперь что касается вас, мистер Санберн, — продолжал Иванов. — Во-первых, ещё раз спасибо за работу. Я даже не знал, что на истребителе можно и так. Вы настоящий ас.

— Спасибо. Я и сам не знал, — ответил Санберн вежливо.

— Во-вторых. Я бы опять воспользовался вашими услугами, уж вы-то справились бы. Но вновь это проклятое 'но'. Канадцев должны уничтожить российские самолёты и российским оружием. Я навел справки, в вашей группе такой самолёт всего один. Тоже МиГ-29, если не ошибаюсь. В одиночку быстро и хорошо сделать четверых... наверное, даже у вашего специалиста это не получится. Да и не в одиночку.

— А почему тогда вы решили задержать нас здесь? Я почти мгновенно получил письмо, что возможно продолжение контракта на исключительно выгодных условиях. И просьбу отложить вылет.

— На крайний случай. На самый, самый крайний случай. Мы очень не хотим засвечивать присутствие иностранных специалистов. Но позволить канадским наёмникам здесь хозяйничать — это вообще уже ни в какие ворота.

— Ну хорошо, — заговорил Мертвецов. — Так чего ты, Владик, вообще от нас хочешь? Наземной ПВО нет и в два дня ничего приличного мы не построим. Я сделать ничего не смогу — меня сожрут. Санберн, может, смог бы, но ему нельзя. Так что вообще можно?

Вот она Россия, вот они, её ВВС, думал Санберн. Мы рождены, сказку — пылью. А по телевизору все вроде и ничего. К большому сожалению, мы всего лишь лётчики, не телевизионщики. Мы так не умеем.

Или умеем? Если у самих телевизоры найдутся? Да помощнее?

Санберн потом удивлялся, с какой скоростью всё это придумалось. Обычно план подобной сложности вырабатывается часами. Как минимум. А потом приходится искать в нем всякие огрехи, и их всегда находится много.

А вот сейчас — как будто кусочки головоломки были намагничены и соединились сами, мгновенно. Со щелчком.

— Знаете что, — коммандер говорил медленно, ещё раз прокручивая план в голове, выискивая возможные шероховатости (их почти не находилось). Товарищ полковник... Товарищ царь... э-э, товарищ император? По-моему, есть у меня одна мысль.

1234567

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓