Продолжение 22

— Значит, принимаем эту версию, как основную. Но, Пётр Всеславович, необходимо просчитать все возможные варианты... — Не унимается Павлов.

— Какие меры будем принимать в ответ? — Жёстко спрашивает Келлер.

— Пока картина до конца не ясна, — никаких активных действий. Мы должны быть уверены на сто процентов!.. Михаил Александрович, прошу Вас на некоторое время перебраться в Институт. Якобы в связи с обострением гастрита. Денис Анатольевич...

— Батальон — в повышенную боевую, одна из рот каждые сутки в готовности немедленно выехать. Иван Петрович, Вы здесь незаметно сможете разместить пару взводов?

— У меня хватает своих сил...

— Господин академик! Сможете разместить два взвода со средствами огневой поддержки? Или нет?! — Меня начинает разбирать злость — не та ситуация, чтобы амбициями меряться. Если Владимировичи поймут, что их замысел раскрыт, вариант штурма не стоит сбрасывать со счетов.

— А как же девочки?.. Алексей?.. — Великий князь Михаил обводит всех нас пристальным взглядом. — Они сейчас у мамА в Петрограде... Им всем грозит опасность...

— Их тоже необходимо привезти сюда. Под любыми предлогами. — В голосе нашего генерала уже слышен лязг металла.

А вот то, что наш спецпоезд тоже прибыл — это есть хорошо. Только в Питере ещё один вагон надо будет прицепить...

— Ваше Императорское высочество! Осмелюсь попросить — напишите, пожалуйста, письмо к ним, в котором всё объясните. Готов сегодня же выехать и доставить Семью сюда под охраной. — Поднимаюсь со своего места.

-Нет, Денис Анатольевич. Я еду с Вами! — Тон Регента настолько безапелляционен, что даже Павлов молчит, не решаясь возражать.

— Тогда прошу разрешения выйти, чтобы отдать необходимые распоряжения...

Прикрывая за собой дверь, ловлю одобрительный взгляд Келлера. Он тоже понял, что я сейчас буду делать...

* * *

Когда возвращаюсь обратно, разговор уже перескочил на следующий вопрос. И обсуждение идёт не так спокойно, как хотелось бы...

— Да поймите, Ваше Императорское высочество!.. Фёдор Артурович!.. Сама Ставка отказалась от проведения десантной операции на Чёрном море!.. — Наш великий гений всех наук, времён и народов пытается переспорить "ястребов" в лице Великого князя и Келлера. — Без толку положим людей, будут неоправданные потери, как следствие ухудшится настроение внутри страны!

* * *

В Столицу прибываем рано утром. Во всяком случае, белые ночи не дают точно определиться по времени, вокруг лёгкие сумерки, не более того, так что приходится доверять часам, показывающим четверть седьмого. Автомобили, любезно предоставленные штабом округа, увозят Регента с его "преторианцами" в Аничков дворец, а мне нужно ещё перегнать наш поезд в укромное местечко, из которого быстро можно выскочить в любом направлении, организовать службу, начиная от горячего питания и заканчивая нарезкой секторов стрельбы для "Неуловимого" и дежурной пятёрки. После чего звоню от дежурного по вокзалу по въевшемуся в память номеру и сообщаю Бессонову о непреодолимом желании пообщаться...

— Здравствуйте, Денис Анатольевич! — Подполковник, как всегда, улыбчиво оптимистичен, только всё равно чувствуется, что несколько последних дней у него были не самыми лёгкими.

— Доброе утро, Алексей Алексеевич! — Обмениваемся рукопожатиями, и вслед за хозяином прохожу в логово "цепных псов прогнившего режима". Конспиративная квартира выглядит также, как и в прошлый мой визит, только телефонов уже три... Да из приоткрытой двери в соседнюю комнату слышится характерный перестук телеграфного ключа.

— Телеграфируем в Институт академика Павлова. — Поясняет Бессонов, перехватив мой взгляд. — Доклад о вашем прибытии... Чайку покрепче, или кофейку не желаете? Чтобы взбодриться... Витенька, голубчик, Вы уже закончили? Будьте любезны, сварите нам и себе по чашечке кофе! — Появившийся молодой телеграфист молча кивает и уходит, по всей видимости, на кухню. Бессонов располагается на диванчике и помимо воли трёт изрядно покрасневшие глаза. Я так понимаю, позади бессонная ночь, и, возможно, не первая... Блин, каламбур получается — у Бессонова бессонная ночь...

— Есть какие-нибудь новости?

— Есть, как не быть. Интересующий нас господин прибыл вчера утром, на перроне наши люди переняли его у минского коллеги и устроили так, чтобы он сел к нужному извозчику. Роль которого, разумеется, выполнял наш сотрудник. Он и повёз его на Петроградскую сторону. Конечным пунктом путешествия оказался один из доходных домов на Большой Разночинной...

— Если не секрет, каким образом?

— Это было не слишком сложно. У вокзала стояло шестнадцать экипажей, не считая трёх наших. К приходу поезда большая часть из них уже были заказными. То есть получили задаток и ждали конкретных пассажиров, роль которых выполняла наша массовка. Ну, а дальше — разыграли маленькую сценку. Наш извозчик тоже был "нанят" и отказался, но не успел наш гость сделать несколько шагов, хорошо одетый господин крикнул из толпы лихачу, что, мол, ждать не надо, деньги оставь себе. Клиент быстро сообразил и заскочил в пролётку. Но это всё детали...

За квартирой, где он сейчас находится, установлено наблюдение. В ней, кстати, проживает некий Ступицын Пётр Пахомович, одна тысяча восемьсот семьдесят четвёртого года рождения. Из мещан Псковской губернии, недоучившийся студент-медик. Вместо анатомии и хирургии проявил большое пристрастие к картам и, возможно, играл нечестно. Тогда же, вероятно, совершил первое убийство — один из студентов обещал товарищам представить доказательства его шулерства, но не успел — несчастный случай в химической лаборатории. За неуспеваемость был исключён из университета, какое-то время жил в Москве, тогда же, скорее всего, и познакомился с хитровскими ворами. Стал заурядным шулером в трактире, затем быстро поднялся по воровской иерархии, обзавёлся собственным притоном, но не поладил с конкурентом. Последний скоропостижно скончался, откушав чего-то излишне вредного для здоровья, но Ступицыну вскоре пришлось уехать из Первопрестольной — у хитровской публики свои законы и методы дознания. Здесь продолжил любимое занятие, заведя полезные знакомства, но вместе с тем по некоторым свидетельствам нашёл себе нескольких подручных и стал принимать заказы на устранение неугодных кому-либо персон...

— Насколько я понимаю, сейчас оба злодея в квартире. Что мешает тихонько их взять и устроить там засаду? Они ведь должны передать кому-то яд.

— Это не так просто, как кажется, Денис Анатольевич. — Бессонов проводит рукой по лицу, как бы пытаясь стереть усталость. — Во-первых, в доме проживает достаточно много важной публики, а во-вторых, и это самое главное — у Ступицына разработаны условные знаки. За полчаса до прибытия поезда на подоконник поставили вазу с цветами и задёрнули одну портьеру. В предыдущие дни ничего подобного не наблюдалось. Мы устроили в доме напротив наблюдательный пункт, там постоянно дежурят двое наших сотрудников.

Угу-м, как там у неизвестного классика? "На подоконнике стояло тридцать восемь утюгов. Никто, кроме Штирлица не догадался, что явка провалена"... И не факт, что для следующего посетителя не разработан отдельный сигнал... Значит, остаётся только наблюдение. И по улице не пошляешься особо, Большая Разночинная — не Невский, любой человек виден, как на ладони...

— А что за дом напротив? Там, где наблюдатели.

— Такой же доходный дом. Вся разница в этажах. Ступицын живёт на третьем, самом престижном. Полторы тысячи целковых в год, между прочим. Шесть комнат, кухня, из неё выход на чёрную лестницу, ванная, ватерклозет. Но живёт один, прислуга и кухарка — приходящие. Ну, а мы сняли на втором, где обитает вся конторская мелочь.

— Сумма не заоблачная, но и не маленькая. Где он вообще деньги берёт, не интересовались?

— Интересовались. Очень осторожно. Банковских вкладов нет, недвижимости — тоже. Раз в неделю по вечерам у него собирается компания. Публика солидная. Скорее всего — игроки. Это то, что "на свету". Ну, и деньги за "ликвидацию неприятностей"... Да, пока мой помощник не вернулся... Возьмите вот это. — Подполковник достаёт из кармана небольшую сафьяновую коробочку типа табакерки и протягивает мне. Открываю крышку, внутри лежит изящная золотая брошь с красными камушками, нитка жемчуга и маленький стеклянный флакончик для лекарств с притёртой пробкой.

— Это, как я понимаю, аптекарский гонорар за работу?

— Да, приехал тем же поездом... Передали из Минска с сотрудником, страховавшим нашего агента-земгоровца. Флакон идентичен тому, в котором находится рицин. Аптекарь постарался облегчить нам работу, вряд ли порошок будут пересыпать в другую ёмкость. А насчёт драгоценностей — при возможности покажите их Его императорскому высочеству, вдруг они ему известны. Вещицы незаурядные, сделаны, скорее всего, на заказ.

— Хорошо, тем более, что мне скоро ехать на Фонтанку. Кстати, могу я воспользоваться телефоном?

— Да, конечно. Вот с этого аппарата...

Прошу барышню соединить с Аничковым дворцом и, выслушав монотонное "Резиденция Её Императорского Величества вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны. С кем имею честь?", представляюсь и прошу позвать Митяева. Который отвечает через полминуты, видимо, крутился неподалёку.

— Сотник Митяев. С кем имею честь?

— Гуров...

— Четыре.

— Пятнадцать... — Учитывая качество связи, да и по въевшейся привычке обмениваемся числовым паролем. — Михалыч, у нас всё очень туманно, организуй тщательный контроль за всеми входящими во дворец. Очень тщательный! Если у кого-то увидите маленький аптекарский пузырёк, хватайте и под охрану! Как там Семья?

— Добро, Командир, сейчас сделаем... Все ВИПы в гостиной, никого посторонних не пускаем. Регент спрашивал где ты есть?

— Я у смежников, скоро приеду. Всё, отбой связи...

Кладу трубку и смотрю на Бессонова, который в свою очередь задумчиво смотрит на часы:

— Странно, время доклада прошло, а с поста не звонили. Витенька, проверьте связь с первой квартирой! Кофе потом!

Прибежавший с кухни "пейджер" безуспешно пытается вызвать нужного абонента, затем "радует" нас новостью, что никто не отвечает. А у меня возникает не очень хорошее предчувствие!..

— Алексей Алексеевич, давайте съездим туда! Заодно осмотрюсь на местности...

* * *

До места добираемся довольно быстро, но приключения начинаются ещё на подъезде. Выскочившая из-за угла несущаяся пролётка едва не таранит наш радиатор. Краем глаза успеваю заметить сидящую в ней даму и какого-то офицера. Его благородие что-то кричит ямщику, у его спутницы лицо искажено гримасой страха. Водитель, ругаясь сквозь зубы, выворачивает руль до отказа, расходимся в полуметре друг от друга, сворачиваем на Малую Разночинную и дворами пробираемся к нужному чёрному входу. Моё беспокойство передаётся Бессонову, поэтому на второй этаж буквально влетаем. Возле открытой двери дежурит дворник, внутри слышны чьи-то голоса.

Через небольшую кухню попадаем в коридор, оттуда в комнату. Поваленные стулья, сдвинутый к стене круглый стол... И тело на полу. В изрядной луже крови. Живые так лежать не умеют... А ещё кровавый "пунктир", ведущий к распахнутому окну, за которым слышится шум толпы... Выглядываю вниз и вижу второе тело в окружении любопытных зевак, которых тщетно пытается разогнать раздражённый городовой...

Бессонов безрезультатно крутит ручку вызова телефона, затем отсылает подоспевшего водителя найти рабочий аппарат и вызвать группу. Проверяя догадку, "пробегаю" по проводам и за дверью чёрного хода нахожу обрыв, то бишь, "обрез". Ровненько так резанули, жилки вон как блестят...

Возвращаюсь обратно, подполковник стоит возле стола и внимательно просматривает страницы какого-то блокнота, рядом лежит складной Кодак со сломанным штативом. Стараясь не запачкаться, расстёгиваю на трупе рубашку, чтобы осмотреть рану. Небольшой порез слева под грудиной, сделан не очень широким клинком. Но достаточно длинным, сантиметров под пятнадцать-двадцать. Насколько понимаю, целились в сердце, но и лёгкое зацепили, вон на губах следы от кровавых пузырей. Удар наработанный, профессиональный. Обычно стараются лезвие между рёбер вогнать, на этом всё и заканчивается, чаще всего пневмотораксом. А тут — наверняка... Надо будет посмотреть тело внизу...

— Плёнку из фотоаппарата забрали, из журнала наблюдений последние страницы вырваны. С запасом, по оттиску карандаша записи восстановить невозможно... Людей потеряли и никаких зацепок!.. — Злость в голосе Бессонова аж клокочет.

— Сделано всё грамотно. Убийца зашёл с чёрного хода, дождался, когда откроют дверь, чтобы проверить обрезанный провод. Дальше — дело техники... Алексей Алексеевич, а не нанести ли нам визит господину Ступицыну? — Меня тоже разбирает ярость. — Может быть, он сможет прояснить некоторые моменты? Тем более, что по лестнице, судя по топоту, околоточный со своими бежит...

* * *

Подполковник отдаёт распоряжения примчавшейся полиции охранять и ничего не трогать, и мы быстро ретируемся тем же путём, каким пришли. Напрямую идти нельзя, не исключено, что наш клиент наблюдает за происходящим, поэтому снова пробираемся через дворы. Водитель убегает на чёрную лестницу, а мы с подполковником выруливаем через арку на Большую Разночинную и по стеночке добираемся прямо до нужного подъезда. Дворник, стоя возле открытой двери, с интересом наблюдает за происходящим напротив и нас замечает в самый последний момент.

— Контрразведка Петроградского округа. — Представляюсь первым, что приходит в голову, и втискиваю его в подъезд, не давая раскрыть рта. — Как звать?

— Эта... Михайлой...

— Жилец из шестой квартиры дома? Никуда не уходил? — Интересуется Бессонов.

— Никак нет... Я там водогрейку топил, купаться оне вздумали...

— В квартире никого больше не видел?

— Не-а...

— Хорошо, пошли....

Пока поднимаемся по лестнице, инструктирую дворника как себя вести дальше. Нештатный служитель правопорядка быстро въезжает в тему, довольный, тем, что помогает шпиёнов ловить. Останавливаемся у нужной двери, дворник уверенно крутит барашек звонка. Внутри тренькает, слышатся шаги, и раздаётся недовольное:

— Кто там ещё?

— Вашсясьтво, дворник эта, Михайла. Звиняйте, што беспокою, тама жильцы под вами прибежали, грят, што с потолка вода каплет. Посмотреть бы нада... А то, не дай Бог, потоп учинится, хозяин с меня три шкуры спустит...

Под недовольное бурчание проворачивается ключ в замке, дверь приоткрывается сантиметров на семь, дальше её не пускает цепочка. Прижимаюсь к стене, люгер уже в руке, подполковника он не заметит, дверь открывается в ту сторону.

— Вашсясьство, дозвольте, тока одним глазком гляну ванну етую... — Лицо дворника самое честное из всех существующих и очень озабоченное сохранностью вверенной сантехники.

Дверь захлопывается, звякает снятая цепочка, дворник делает три шага назад, чтобы не мешать, Бессонов кивает мне и резко дёргает ручку на себя. Шаг вправо, шаг вперёд, правое колено попадает по пузику хозяина, ствол пистолета упирается ему же под челюсть, несколько шагов по коридору, сворачиваем в первую попавшуюся комнату, ещё один пинок, и тушка падает на пол.