Роман Романович Обманувший Смерть

Зависит от того, какой подросток. Если бы я отыгрывал роль простака или типичного оболтуса, что всю жизнь ел из золотой миски и был окружен обслугой, тогда да. Задавай любые вопросы, ну почти, это можно было бы списать на недалекость. Только вот эта роль мне недоступна. Я проявил себя, свой характер и кое-какие способности. Выжил там, где, как считает Тётушка, должен был умереть.

К тому же, если представить, как это выглядит с её стороны... Неизвестный ребенок, явно не простой, из аристо, оказывается выброшенным на берег воды, да ещё и раненным магией. Просто так такое не случается. Логично предположить, что на мой род напали и у меня проблемы? Вроде логично. Но кто знает, что у дамы на уме, какие у неё представления о мире и насколько ситуации разборок среди родов нормальны. И насколько об этом в курсе вот такие люди, которые живут неизвестно где и носят поношенную одежду.

Чем больше думал об этой ситуации, тем больше понимал: вопросов много, но далеко не каждые из них стоит задавать.

— Где я нахожусь? — был мой первый вопрос, когда начали торговаться.

— А ты разве не догадался? — притворно удивилась женщина, — Это отстойник. Самая близкая задница к местной Пасти.

Здесь я подвис. Отстойник? Пасть? Значение первого слова ещё было понятно — трущобы, кварталы бедных, что-то в таком духе. Удостоверюсь, если выйду отсюда на улицу. Но вот Пасть? Чья? И почему это отдельное слово? Почему женщина смотрит так, как будто мне сразу должно стать всё понятно? И почему я чувствую, что она ожидает от меня какой-то эмоциональной реакции? Страха? Напрашивается вывод, что попал я далеко не в самое лучше место, поэтому показал то, чего от меня ждали. Поморщился, словно заглотил кислый лимон.

— Понятно, — убрал я показную эмоцию, — А чем занимаешься здесь лично ты? Сама говорила, что еда дорогая, а в доме как минимум семь детей.

— Дети — мои помощники. А я местная зельеварка. Одна из трех.

И снова говорит так, как будто мне должно стать всё понятно.

— Что, молодой аристо не знает, чем занимаются ущербные? — последнее слово она выплюнула, как насмешку. Снова непонятно, что за ущербные такие и в чем их ущербность.

— Я как-то могу помочь в твоей работе, чтобы снизить свой долг?

— Если ты так собираешься рассчитываться, то я разочарована. Будь мне нужны ещё помощники, я бы кинула призыв местным детишкам, толпа бы набежала.

— Я хочу выиграть немного времени для себя, — честно сказал я ей, — Но и на твоей шеи сидеть не хочу. Поэтому предлагаю ту помощь, которая мне сейчас доступна.

— Хм... Ну ты покрупнее будешь моих сорванцов. Правда, тощий, да слабый. Но я подумаю. Сегодня вечер, так что завтра будь готов. Начнется твой первый рабочий день. Но, надеюсь, ты придумаешь что-то получше, чтобы рассчитаться с Тётушкой.

Почему-то в её последних словах послышалась угроза.

Глава 3. Дыханье пасти

В первую неделю максимум, куда я выходил из комнаты — это с помощью Тётушки добирался до туалета. У самого сил было маловато для уверенной ходьбы и женщина любезно помогала. Из комнаты, куда я жил, шел коридор, всё такой же бетонный и серый, и метрах в пяти находилась комната для уединения. Обычный такой туалет, разве что старый, слегка убитый, но видно, что здесь регулярно убирают.

Больше я ничего не видел, так что понятия не имел, как живут обитатели дома. Но в тот вечер, после нашего разговора, я первый раз вышел самостоятельно. Если нельзя задавать многие вопросы, то остается другой способ — глаза. Нужно увидеть, что вокруг и тогда делать выводы.

Тётушка не препятствовала моему хождению, только бросила, чтобы я ничего не трогал и попросила одного из мальчишек показать, что тут и как. Мелкий пацан не то, чтобы обрадовался поручению, но кивнул.

— Тебя как зовут? — обратился я к нему.

— Болтля.

— Странно имя. Или это прозвище? Что оно значит? — решил я проявить дружелюбие и любопытство.

— То, что я люблю болтать и то, что мелкий, как тля, — ответил без лишнего стеснения мелкий пацан.

А он и правда был мелким. Сложно утверждать, сколько ему лет, в районе десяти подозреваю, а ещё сложнее оценить, насколько его рост нормален, но я был на пару голов выше.

— Тут туалет, ты его уже видел, — начал Болтля экскурсию. — Вот здесь комнаты. Мальчики отдельно, девочки отдельно. Непонятно, почему так, но Тётушка ругается, если мы к девчонкам заходим. Где справедливость? Их двое, а нас пятеро, приходится тесниться. Но я не жалуюсь, ты не подумай. Это лучше, чем жить на улице. Здесь хоть какая-то защита есть. Главное, помогать и слушаться Тётушку.

Болтля и правда оказался болтливым. Что конкретно сейчас для меня отличная находка. Пацан открыл комнату, где жили мальчики. Там я нашел четверку, что наградила нас хмурыми и настороженными взгляда. А ещё они рубились в карты.

Узнал того, что нашел меня, любителя ножей. Нож тоже увидел. Он лежал рядом с пацаном на одеяле. Оглядел быстро обстановку, запечатлевая детали. Окон нет. Источник света — светильник, который даёт возможность играть в карты и заодно нагнетает антуража мрачности. Светильник, что примечательно — электрический. Впрочем, я же видел в этом мире вполне современную цивилизацию, машины... Так что в этом нет чего-то удивительного.

Обстановка комнаты мальчишек ничем не отличалась от той, где положили меня. Те же бетонные стены, отсутствие хоть какой-то отделки. Разве что здесь нашелся десяток плакатов, разной степени целостности. На плакатах были неизвестные мне люди и так сразу не скажешь, кто они. Музыканты? Киноактеры? А может сами маги?

— Ну вот, опять без меня играют, — сокрушался тем временем Болтля, таща меня по коридору дальше, — Пойдем скорее, может успею с ними в партийку другую сыграть. Ты умеешь в карты?

— Умею.

— Отлично. Может и тебя пригласим. Если пацаны согласятся. Но не обнадеживайся, ты тут чужак, так что любви не жди, — захихикал мальчик. — Здесь комната девчонок. Заходить не будем. А то зарядят ещё подушкой.

Но дверь сама открылась и оттуда выглянула девочка, которую я уже раз видел.

— Болтля, опять ты на нас наговариваешь. Подушкой ты в тот раз получил, потому что зашел, когда мы переодевались. Так что заслужено!

— Мия, не начинай! Я вообще-то гостю дом показываю, так что не отвлекай от важного дела.

На это Мия фыркнула и захлопнула дверь.

— Не обращай на неё внимания. Эти девчонки, знаешь, они странные, — наклонился ко мне Болтля и сказал заговорщицким шепотом.

— Не сомневаюсь, — хмыкнул я.

— Здесь общий зал, — вывел мальчик через коридор в первое просторное помещение. — А ещё кухня. Тут готовим и едим. Наверху кабинет Тётушки, но туда нельзя. Только если она позовет.

— А почему нет окон?

— В смысле? — удивился мальчик, — А как тогда защищаться?

— От кого? — вырвалось у меня в ответ на его искреннее недоумение.

— Да ты совсем дикий, — осмотрел пацан меня с ног до головы. Кажется, в его глазах я стал только что умственно отсталым.

— Расскажешь, как Тётушке помогаете? — перевел я тему.

— Завтра увидишь, — пацан сохранял свою хмурость, — Я тебе всё показал, так что пошел в карты играть.

— Погоди, а где вы моетесь?

— На крыше есть бочка. Но сегодня тебе не покажу, завтра увидишь.

Больше не став меня слушать, мальчуган убежал к своим товарищам. Я же оглядел зал. Удивительно, но он был просторным. Кто-то снес пару стен и объединил комнаты. Окна здесь тоже отсутствовали, что наводило на подозрения. От кого же местные защищаются таким образом?

У одной стены нашлась плита, подключенная к баллону с чем-то. Газ? Рядом небольшой стол, где видимо и готовили. Из увиденного сделал вывод, что кормили меня не хуже, чем сами питались. И куда я только попал?

Ещё в зале нашелся диван, старый, как и всё здесь. Пара кресел, разные по стилю и объединяла их всё та же старость и затасканность. Хотелось бы взглянуть на кабинет Тётушки, но не в этот раз.

Вернулся к себе в комнату, закрыл дверь и попробовал отжаться. Нужно срочно восстанавливать форму, а то, чувствую, дела мои кончатся плохо. Тело выдержало всего десять раз, после чего сердце бешено застучало, а в глазах помутнело.

Осмысливая этот неутешительный результат, я лег спать и быстро отключился.

* * *

Разбудили меня ранним утром. Как я это понял, если нет окон? Когда вышли на улицу, солнце робко показалось из-за горизонта. Это при том, что сначала был завтрак и общий сбор, что заняло минимум час времени. Готовили сами дети. Тётушка лишь командовала и следила за общим порядком.

— Куда идем? — спросил я её.

— К Пасти. С рассветом там становится безопаснее. Мальчики тебя проводят. Делай тоже, что и они.

— А ты с нами не идешь? — разговор был в коридоре, пока все собирались и строились.

— Нет. Стара я. А там ловкость нужна. Старший — Волчонок. Делай, что он говорит.

Волчонок — это оказался тот парень, что нашел меня. Назвали его так, как понимаю, за темные волосы. Густую шевелюру не смогла подавить грязь и отсутствие ухода, так что смотрелась прическа, как грива. Не расчесанная, торчащая клоками, криво остриженная, но тем больше походящая на звериную шерсть. Волчонок был выше других, лет ему навскидку около тринадцати, да и мышц чуть побольше. Это если сравнивать с другими худыми детьми. Толстяки при таком питании здесь отсутствовали. Парень смотрел на меня хмуро, бросал взгляд из под густых бровей и был необычайно молчалив. До сих пор я не слышал от него и слова. Ну точно... Волчонок. Дикий.

Отметил, что выход из квартиры был через второй этаж, рядом с кабинетом Тётушки. Первый этаж квартиры выходов не имел. Поднялись по лестнице, а там дверь — всем дверям дверь. Тяжелая, с большим засовом, видно, что специально укрепляли. А вот то, что я заметил на ней вмятину, при том, что толщина тоже была внушительной — настораживает.

Волчонок провернул засов, поднапрягся и толкнул. Со скрипом, дверь поддалась. Выбрались в подъезд, обычная кирпичная кладка, отделка и здесь отсутствует. Глянул, как дверь выглядит со внешней стороны. Борозды, царапины и ещё пара вмятин была мне ответом.

— Это кто её так разукрасил? — рискнул задать вопрос.

— Те, кто приходят ночью, — пожал плечами Болтля, как будто ответ очевиден. Остальные посмотрели хмуро, но промолчали.

Наконец, выбрались наружу. Тут-то я и заметил, что на улице ранний час, солнце только встает и начинает свой путь лениво, едва выползло из-за линии горизонта. Поежился от утренней прохлады. Моя одежда после купания в реке пришла в негодное состояние. Выжили лишь штаны, а сверху пришлось надевать те же обноски, что носили и другие. Было неприятно, но я задавил в себе отвращение.

— Что делать все знают, — сказал Волчонок, — Специально для новенького поясняю. Бежим, силы экономим. Если повезет, то будем раньше остальных групп. Действуем быстро, может повезет уйти незамеченными.

— А что будет, если заметят? — снова вылез я со своими вопросами.

— Нам — ничего. А вот тебе... — усмехнулся Волчонок.

Мир? Дружелюбие? Любовь к ближнему своему? Если Волчонок хотел напугать меня этим или смутить, то у него не получилось. В ответ я ему показал свой оскал, и тот поёжился. Но заметил свой страх, что остальные внимательно смотрят, и зло бросил.

— Побежали.

И побежал. Не то, чтобы быстро, но мне этого хватило. Через сто метров пот застилал глаза, сердце хотело вырваться из грудной клетки, а ноги подкашивались. Замедлили дети ход? Нет. Оглянулись хоть раз на меня? Нет. Постепенно я отставал, но всем было плевать.

Обижало ли это меня? Тоже нет. Какой смысл? Я тут никто. Они мне не друзья. Спасли — и то хлеб. То, что я слаб и беспомощен — сугубо моя проблема. Что-то подсказывает, что если я потеряюсь, то детишки только обрадуются. Если у них так плохо с деньгами, а условия у Тётушки считаются райскими, то логично предположить, как они воспринимают "конкурента" в лице меня. Как лишний рот.

Я стиснул зубы и бежал. Как мог, так и переставлял ноги, стараясь не выпустить из вида детвору.

Попутно огляделся, что это за район. Дома выглядели... Убого. Часть и вовсе — разрушена. Выбитые окна, которые, о чудо, всё же встретились в этом мире. То здание, откуда начался путь, выглядело на фоне остальных... Крепким. Да, это самое подходящее слово. Как понимаю, надежность и крепость стен ценится в месте, где неизвестные могут погнуть стальную дверь.

Дом обложен кирпичом, который кое-где обвалился, но за ним скрывался ещё один слой бетонных плит. По форме здание напоминало четырехэтажный квадрат. Ощущение, как от настоящей крепости. Тяжелые двери у подъезда, десяток окон-бойниц, начиная с третьего этажа. Внизу же — сплошная стена.

Остальные дома выглядели скромнее. Но я видел следы укреплений. Заколоченные досками окна, а где и заложенные кирпичом. Тяжелые двери у подъездов. Что это за место, и что за напасть, от которой отбиваются местные?

Волчонок уверенно вел отряд в одном направление, бежал дворами и чем дальше мы удалялись, тем больше разрухи встречалось. В столь ранний час, дворы казались вымершими. Следы пребывания, что здесь кто-то живет встречались, но косвенные. Я увидел парочку автомобилей, довольно убитых, но всё же. Они выглядели рабочими. Целые стекла и колеса, что говорило о многом. Почему-то мне представлялось, что если бы авто не охранялись, те же дети разобрали бы их на запчасти. А раз стоят целые, то и хозяева найдутся.

Пацаны пробежали через пару дворов, а после, за очередным домом, я увидел нечто странное. Кто-то целенаправленно разрушил десятки зданий, превратил их в обломки кирпичей. Эти обломки шли почти ровной линией и отсекали одну часть жилых кварталов от другой части, нежилой.

Даже такому человеку как я, который совсем не понимает, что здесь происходит, очевидно, что следующий квартал отличался. Там виднелись те же самые дома, обычные постройки, только вот... Их по большей части покрывали наросшие растения, напоминающие плющ. Зрелище далекое от красоты. Скорее от него тянуло чем-то зловещим.

Стоит ли говорить, что мальчишки направились именно туда?

Волчонок забрался на кирпичную насыпь из обломков зданий и огляделся. В этот момент я был в паре сотен метров от него, едва ковылял и проклинал всё, потому что силы кончились. Если бы бежать было на пару километров больше, то не уверен, что добрался бы. В плачевном состоянии забираться на потенциально опасную территорию — та ещё глупость, но куда деваться. Надо доказать свою полезность, перестать быть грузом для Тётушки, а то кто знает, куда забредут её мысли. В лучшем случае выкинет на улицу, в худшем — сдаст кому-нибудь.

Поэтому я молча переставлял ноги, молясь, чтобы тело выдержало. Когда оставалась сотня метров, Волчонок махнул своим и те перебрались через насыпь, где и скрылись из зоны видимости. Нужно ускориться...

Рывок на морально-волевых, ползу наверх и вижу, как мальчишки рыскают по кустам и что-то ищут. Не стоят на месте, идут вглубь странной зоны, но при этом тщательно вглядываются себе под ноги и проверяют растения.