— Плохой пример, — буркнул он. — Хотя второй еще хуже, — на это директор не сдержал улыбки.
— О, маленький Потти боится стать темным, — сладко пропел Малфой.
— Заткнись, хорек, — он устало упал в кресло. — Ничего из того, чем я смогу возразить, не заставит вас переменить решение, сэр?
— Боюсь, что нет, Гарри.
— Тогда я согласен.
— Вы, конечно, понимаете, директор, — сказал Снейп, переглянувшись с крестником, — что темная магия имеет намного более высокий уровень травматизма?
Драко бросил на него заговорщицкий взгляд, показавший, что он тоже думал об открывающихся перспективах.
— Я не позволю намерено вредить моему студенту!
— Никто не говорит о намеренных повреждениях, Минерва, но обучение столь сложному предмету не может обойтись без травм, тем более у такого бездарного студента, как Поттер. Я хотел убедиться, что в случае неплановой ситуации моего студента не подвергнут незаслуженному наказанию, — и, не дав МакГонагалл озвучить свои возражения, продолжил: — Все присутствующие знают, что наказание за нападение с применением темной магии — исключение и, возможно, даже заключение в Азкабан. Мне нужны гарантии, что Драко по недоразумению не лишится возможности дальнейшей реализации своей блестящей карьеры.
— Думаю, это справедливо, профессор Снейп. Что если мальчикам заключить соглашение? Профессор МакГонагалл, будьте добры подготовить контракт, по которому Драко Малфой обязуется обучить мистера Поттера темной магии, и внесите также пункт о неразглашении. Такой вариант всех устраивает?
— Это не может быть хуже занятий со Снейпом, — пробормотал Гарри и проигнорировал два убийственных взгляда.
— Что ж, завтра заключите контракт и определите время занятий. Можете быть свободны.
— Сэр, я хотел попросить вас об одолжении.
— Конечно, мой мальчик. Северус, мистер Малфой, я вас больше не задерживаю.
Выходя из кабинета, Снейп думал, не показалась ли ему мимолетная жесткая улыбка на губах Поттера, когда они говорили о темной магии. Улыбка, которой могли бы позавидовать сами Малфои. Нет, определенно показалась, в конце концов, это же Гарри Поттер.
* * *
— Что ты хотел, Гарри?
— Директор Дамблдор, если возможно, я бы хотел увидеть Ремуса.
— Конечно, я попрошу его приехать на выходные. Понимаю, ты соскучился, но дела в Орд…
— Нет, то есть, да, я соскучился, только это по делу, — прервал Гарри. — Я еще в начале лета получил письмо, которое должен передать ему лично в руки. Меня очень гнетёт, что я еще этого не сделал.
— Хорошо. Минерва, где сейчас может быть Люпин?
— В новом штабе. Я позову, — и отвернулась к камину.
— Если это так трудно для тебя, Гарри, — понимающе глядя в погрустневшее лицо мальчика, сказал директор, — я могу сделать это за тебя.
— Спасибо, но нет, — покачал он головой. — Он просил об этом меня.
— Дамблдор, что случи… — Люпин встал как вкопанный и уставился на Гарри. — Объявился, — рыкнул он.
— Привет, Лунатик, — Гарри поднялся, намереваясь его обнять, но получил предупреждение:
— Не приближайся.
— Послушай, я понимаю, что ты обиделся за мое исчезновение…
— Ты и понятия не имеешь. И не зови меня так, — глаза прищурены, стойка — пригнувшись, как для прыжка.
— Как скажешь, — Гарри предусмотрительно отступил на шаг назад. — У Дурслей я получил посмертное послание от Сириуса.
Оборотень зарычал.
— Ремус, что с тобой? — вмешалась Минерва. — Скоро полнолуние? Ты странно себя ведешь…
— Не ваше дело, — огрызнулся Ремус и снова обратил взгляд на Гарри.
— Там было указание отдать это тебе, — он протянул запечатанный свиток.
Люпин резко выхватил пергамент у него из рук и нетерпеливо развернул.
Мой дорогой Реми,
Если ты это читаешь, значит, меня больше нет рядом с тобой, как и Джейми. Поверь, нам всем невероятно жаль, что мы бросили тебя одного, но мы оставили тебе нечто по-настоящему дорогое — Гарри. Я помню, как ты ждал второго ребенка нашей любимой Лили, чтобы его крестить, и знаю, как ты хотел сформировать нашу семейную связь. К сожалению, не судьба. Я очень надеюсь, Реми, что ты поймешь: все эти глупые узы и ритуалы не делают людей ближе. Мерлин, меня связывала кровь с людьми, которым, в лучшем случае, было на меня плевать. Ты, я, Джейми и Лили были семьей. Семьей, которую мы выбрали сами, которой мы были верны. Теперь это — ты и Гарри. Я знаю, что ты его любишь, знаю, что он любит тебя, и что вы оба одиноки. Только ты, в отличие от него, хотя бы представляешь себе, что такое семья. У него же были ненавидящие его Дурсли и я, который, как ни больно это признавать, не сумел дать ему то, в чем он отчаянно нуждался.
Ты для этого подходишь лучше, наш серьезный и добрый Рем. Ты уже стал ему наставником и другом, его воспоминаниями о нас. Дело за малым. Я все еще помню, что читал о значении семьи для оборотней (хотя, Мерлин свидетель, как я ненавидел читать серьезные книги), и видел своими глазами, что это правда. Будьте семьей, Реми. Он последний из Мародеров, он твой детеныш, ты нужен ему, а он тебе. Будьте семьей и знайте, что мы трое по-прежнему вас безумно любим.
Гарри подошел и мягко положил руку на спину отвернувшегося к окну оборотню, но тот отшатнулся, и все увидели, что в его глазах блестят слезы.
— Ремус, — начал Гарри, но угрожающее рычание его прервало.
— Никогда тебе не прощу, — лицо Люпина исказилось яростью, в голосе стремительно прорезались рычащие ноты. — Твоя вина, только твоя. Из-за тебя я потерял последнего друга.
— Я знаю, и сам себе не прощу. Я тоже любил его, Лунатик, — слезы полились из глаз. Гарри снова потянулся к нему.
— Не смей!
— Но…
— Тебя для меня нет! — оскалив клыки, рыкнул оборотень.
— Отлично, — гневно выкрикнул Гарри, короткими злыми движениями стирая слезы. — Тебя для меня — тоже!
Фразы ритуала отречения прозвучали. Между ними вспыхнуло и погасло зеленое пламя, закрепляющее его. Минерва, в шоке прикрывавшая ладонью рот, осторожно обняла мальчика за плечи и проводила до гостиной. Никто не заметил торжествующую улыбку на лице директора школы Магии и Волшебства Хогвартс.
Глава 4
— Итак, молодые люди, это ваш контракт. Как несовершеннолетним, вам нужен попечитель для заверения.
— Мой отец передал эту обязанность профессору Снейпу.
— Да, мистер Малфой, он уже поставил свою подпись. Мистер Поттер, — гриффиндорский декан обернулась к нему, — с вашего согласия я выступлю вашим попечителем.
— С удовольствием, профессор.
Малфой насмешливо фыркнул и поставил подпись на пергаменте. После того как все четыре росчерка заняли свои законные места, Минерва МакГонагалл прикоснулась палочкой к пергаменту и прошептала заклинание. На их глазах свиток разделился на три, один, ярко вспыхнув, исчез со стола, чтобы появиться в отделе магических контрактов.
— Можете забрать свои копии. И еще: ваше расписание, мистер Поттер, — она протянула ему пергамент. — Теперь все, касающееся ваших занятий, вы должны решать самостоятельно, без вмешательства и обсуждений с посторонними лицами. Даже с попечителями, — строго добавила она, взглянув на Малфоя, который еле удержался от того, чтобы закатить глаза. — Разве что надо спросить директора о месте их проведения.
— Профессор Снейп сказал, что знает подходящий зал в подземельях, — нетерпеливо вставил Малфой.
— Хорошо, тогда это все.
— Малфой, подожди за дверью, — бросил Гарри.
— Не указывай мне, Поттер.
— Выйдите, мистер Малфой.
Драко выразительно посмотрел на гриффиндорца и, гордо задрав подбородок, удалился из кабинета, не забыв оставить дверь чуть приоткрытой.
— В чем дело, Гарри?
— Профессор, вы вчера сказали, что моя дисквалификация отменена и я снова зачислен в команду, — Драко задохнулся под дверью, — но я подумал и, — сглотнув, Гарри твердо закончил, — вынужден сообщить, что не смогу играть в этом году.
— Но как же так? — растеряно пробормотала Минерва. — Кубок чемпионата и кубок школы…
— Я понимаю, что в масштабах школьной жизни — выигрыш кубков важен, но если чему меня и научил прошлый год, так это тому, что время детских игр и забав для меня в прошлом. Мне нужно больше времени уделять урокам, подготовке в Аврорат и дополнительным занятиям, к которым еще и Малфой прибавился, — он слабо улыбнулся. — В свете предстоящей войны мне это кажется куда более важным, чем моя любовь к полетам.
— Очень самоотверженно с твоей стороны, это поступок истинного гриффиндорца. И, к моему глубочайшему сожалению, весьма верный, — она вздохнула, — поэтому я принимаю твой выбор и не смею тебя отговаривать. Думаю, тогда возможно, — она на секунду задумалась, — просто обменяться значками со старостой факультета? Конечно, это также несет груз определенных обязанностей, однако в паре с такой талантливой ученицей, как мисс Грейнджер, уверена, вы сможете их распределить максимально удобным образом и неограниченно пользоваться привилегиями, положенными этому статусу.
— Не думаю, что это будет справедливо по отношению к ней, профессор. Гермиона, конечно, бесконечно верный друг и без лишнего звука сделает всё, что в ее силах, однако я не хотел бы ее чересчур нагружать.
«Идиот», — вынес для себя Малфой.
— Да, ты прав, — она снова вздохнула. — Если тебе понадобится помощь, я имею в виду — какая угодно помощь, я к твоим услугам в любое время. Запомни, Гарри.
— Большое спасибо, профессор, я учту.
Малфой отшатнулся подальше от двери, увидев, что Поттер направился к ней, и подумал, что гриффиндорцы — самый придурочный из всех факультетов, обогнавший на этом поприще даже Хаффлпафф. Вздумай он сказать Снейпу о добровольном, принудительном или даже вынужденном уходе из команды, тот бы с него шкуру спустил, а МакГонагалл только что помахала ручкой обоим Кубкам и чуть ли слезы умиления платочком не утирала. И чего ему в голову взбрело, что Поттер мог измениться? Только потому, что он возмужал за лето и практически спокойно разговаривал с ним в поезде? «Дурак ты, Малфой, они же грифы: наивные и доверчивые, а ты теперь им союзник, и им по их пресловутому кодексу чести обязуется обходиться с тобой терпимо. А так, Поттер каким был придурком, таким и остался. Жаль, а ведь на какой-то миг казался вполне нормальным человеком».
Гарри, широко распахнув приоткрытую дверь, хмыкнул про себя нечто неразборчивое в адрес слизеринской хитрости и посмотрел в глаза замершему у противоположной стены в скучающей позе Малфою. Закрывая дверь, только он услышал донесшийся из кабинета шепот:
— Что ты сотворил с этим ребенком, Альбус!
* * *
Короткая прогулка до входа в подземелья позволила Малфою реально оценить круг знакомств Гарри Поттера. Это были представители трех факультетов и всех возрастных категорий, каждого из которых Поттер знал по именам и на каждом шагу кому-то кивал, с кем-то здоровался и махал ручкой. Поттера окликали, подходили переброситься парой фраз ни о чем и не менее десятка раз просили о разговоре «на одно слово» наедине. Тогда Поттер отступал от Малфоя на пару шагов и под заглушающим заклинанием экспрессивно о чем-то переговаривался с желающим. Естественно, что именно эти беседы и заинтересовали Драко сильнее всего, а так как он не мог ничего подслушать (уж таково действие применяемого заклинания: конфиденциальность, чтоб ее!), ему оставалось лишь наблюдать. Малфой боялся упустить малейшее движение, ведь даже самый, казалось бы, незначительный жест мог оказаться ключевым и поведать ему обо всем! Правда, иногда это было практически безрезультатно, и он весь извелся от любопытства.
Поттер был окружен тайнами, он излучал власть и уверенность, которые слизеринец особенно сильно ощутил там, в поезде, а сейчас это все дремало в наследнике Годрика, заглушенное его обычной наивностью и открытостью, которыми так гордился весь Гриффиндор. Только Малфоя подобное больше не могло обмануть: Гарри был слишком разным, слишком сложным, и Драко с ума сходил, думая, что он, столь кичившийся своей прозорливостью и интеллектом, не смог разглядеть этого раньше. Однако теперь Драко собирался разобраться во всем до самого конца, ведь он всегда обожал сложные загадки, и внезапно ему повезло. Ключ к разгадке он получил или надеялся, что получил (ведь с этими грифами, а особенно с Поттером никогда наверняка не поймешь), в его очередном тет-а-тет с одним из рэйвенкловцев. Кажется, того зовут Терри Бут. Парень стоял к нему спиной, но по тому, как он топтался из стороны в сторону, заламывая руки, что-то с бешеной жестикуляцией втолковывая стоявшему перед ним Поттеру, как, закончив, неподвижно замер, и по тому, сколько напряжения было в этой позе, Малфой понял, о чем он говорил. Он знал это вернее, чем если бы слышал мальчишку собственными ушами. Поттер тем временем зябко повел плечами, нервно пропустил пальцы сквозь густую гриву смоляных волос и что-то коротко сказал своему собеседнику, от чего тот с явным облегчением позволил себе расслабиться.
— Слушай, Малфой, — прервал его размышления голос вернувшегося Поттера, — может, отложим начало наших занятий?
— Директор сказал — с сегодняшнего дня.
— А слизеринцы всегда его слушают, — в тон ему парировал Гарри. — Ты не пропустил мимо ушей тот момент, что мы должны все сами решать касательно этих занятий? Без всякого постороннего вмешательства? Сегодня четверг, — пробормотал он, просматривая расписание, — первым уроком сразу сдвоенные с вами Зелья, и Снейп по такому случаю будет просто «счастлив», а дальше будет Защита и опять со Слизерином. Два самых сложных предмета с самыми большими заданиями.
— И для тебя это слишком трудно? — язвительно заявил Драко, задетый за живое предположением, что мог пропустить лазейку в договоре.
— Не особо, но я бы хотел еще встретиться с друзьями, которых давно не видел, и уладить кое-какие дела. И не говори мне, что тебе не надо сделать то же самое. Твой статус «принца» необходимо поддерживать, особенно учитывая недавние события. Осмелюсь предположить, задача предстоит не из самых легких и приятных.
Малфой, прищурившись, посмотрел на него, желая убедиться, насколько тот серьезен, и сказал:
