Павел Корнев Ревенант

Я задумчиво хмыкнул и разгладил пальцами вензель маркиза Альминца. Улика, значит?

Маэстро Салазар оценил охватившую меня задумчивость и подался вперед.

— Филипп, ты сейчас похож на кота перед крынкой сметаны! Выкладывай, что на уме!

— Прежде чем идти к ювелиру, купи коричневый бархатный берет с фазаньим пером и серьгу с зеленой стекляшкой. Поищи с зажимом, чтобы мочку не прокалывать. Ну или проколи — тебе виднее. Весь жемчуг не продавай, оставь пару штук, и мешочек тоже придержи...

Микаэль сразу все понял и фыркнул.

— Думаешь, кто-то спутает меня с де ла Вегой?

— Для местных все южане на одно лицо, не переживай. Главное, беретом шрам на лбу прикрой и про серьгу не забудь. Сейчас придет цирюльник, объясню ему, как именно тебе укоротить усы и щетину в намек на бородку оформить.

— Усы — что? — уставился на меня маэстро Салазар, раздувшись словно индюк. — Укоротить?! Ты в своем уме, Филипп?! Это просто неприлично!

— Четверть вырученной за жемчуг суммы оставишь себе, — подсластил я пилюлю.

Микаэль мигом успокоился и выставил встречное условие:

— Половину! Четверть и так по праву моя!

— Треть! — легко пошел я на не слишком значительную уступку и предупредил: — Только обязательно оформи купчую на имя Сильвио де ла Веги...

— Это ведь не его настоящее имя!

— Не важно. Он пользовался им — это главное. И да! В идеале стребуй с ювелира вексель или долговую расписку на имя все того же де ла Веги. В городе наверняка есть представительства Банкирских домов Золотого Серпа, арендуй ячейку в одном из них, оставь в ней мешочек с парой жемчужин и получи деньги.

Маэстро понимающе хмыкнул. Я ответил недоброй ухмылкой, хоть пока еще не знал наверняка, кого и как наведу на купчую и мешочек с приметным вензелем. Но за этим дело точно не станет! Вот тогда и начнет обрастать уликами моя собственная версия убийства маркиза Альминца. В затеянную сеньором де ла Вегой игру вполне можно играть вдвоем, и мы еще посмотрим, кто из нас более ловкий шулер!

2

Долго в приподнятом настроении мы с Микаэлем не пробыли. Маэстро Салазара безмерно расстроили последствия визита цирюльника, меня с небес на землю спустил портной. И если обстриженные усы помощника отрастут без каких-либо дополнительных усилий, то золото в кошелях само собой не прибавляется. Помимо дорожного платья и мужского костюма для Марты пришлось потратиться и на Уве. Заказал ему новые штаны, шерстяной жилет и пару сорочек, так что сумма итогового счета получилась более чем существенная.

— Не стоило, магистр, — проворчал смущенный этими тратами школяр, но я лишь отмахнулся. Если куртку удалось худо-бедно оттереть от крови, то распоротая и заштопанная рубаха потеряла всякий вид; ей была прямая дорога в половые тряпки.

— Ты клерк Вселенской комиссии и вид должен иметь соответствующий! — напомнил я, выкладывая на стол изрядно полегчавшие кошели. От выданных некогда архиепископом Фредриком двадцати пяти талеров не осталось ни пфеннига, ладно хоть из врученных им же голдгульденов я потратил всего три, да еще удалось сберечь пяток далеров из тех, которыми откупился мэтр юриспруденции в Рёгенмаре. И вот еще...

Я отвлекся на подступившую к столу Марту и нахмурился.

— Чего тебе?

— Ты обещал...

— Хватит! — рявкнул я. — Не видишь, я занят?! Не стой над душой!

Девчонка обиженно поджала губы и отошла, но мне было не до сантиментов, в голове шел подсчет наших сбережений. К уже высыпанному на стол золоту и серебру добавилось вознаграждение за решение проблемы с разгромленной таверной, и финансовое положение понемногу перестало видеться исключительно в мрачных тонах. Магистр Кирг до выплаты моей доли нелепыми медными квадратиками опускаться не стал, а полсотни марок — это ни много ни мало два десятка талеров имперской чеканки. Итого по приблизительным подсчетам расставленные в столбики серебряные и золотые кругляши тянули на семьдесят талеров. С точностью до крейцера привести разнокалиберные монеты к единому знаменателю мог разве что профессиональный меняла, но какой-никакой опыт в этих делах у меня имелся; если ошибся, то не слишком сильно.

Семьдесят талеров! Невероятная сумма для семейства кметов, но не для четверки путешественников, которым предстоит пересечь всю империю с запада на восток. К тому же не стоило забывать о срезанных краях и естественных потертостях, да еще после пристального изучения я распознал в двух побитых жизнью марках фальшивки: из-под стершегося слоя серебра проглядывала медная основа.

— Магистр!

На этот раз от подсчетов меня отвлек Уве. Он выложил на край стола учебник по работе с магическим жезлом, немного помялся и сказал:

— Он мне больше не нужен. Хочу продать и рассчитаться за одежду.

Учебник был снабжен весьма подробными иллюстрациями; даже потрепанный и зачитанный едва ли не до дыр, он стоил никак не меньше двух дюжин талеров, но я не успел освоить и половины описанных в книге техник, поэтому лишь коротко бросил:

— Забудь! — впрочем, сразу смягчился и продолжил уже не столь резко: — Уве, это моя обязанность — обеспечивать тебя всем необходимым, понимаешь? Если нужны деньги, я выкуплю у тебя учебник, но лучше не сейчас. Хорошо?

Пусть виду я постарался и не подать, но готовность слуги расстаться с самым дорогим своим имуществом произвела неизгладимое впечатление.

Святые небеса! Ох уж мне этот юношеский максимализм!

Уве принял ответ как должное и пожал плечами.

— Как скажете, магистр. Я просто подумал...

— Просто подумал? Это от избытка свободного времени, — заявил я и потребовал: — Принеси жезл!

После ранения Уве строго-настрого запретили усердствовать в работе с небесным эфиром, поэтому он лишь недоуменно захлопал глазами.

— Зачем?

— Неси! — потребовал я и позвал: — Марта! Иди сюда!

Ведьма быстро вышла в гостиную и с интересом уставилась на меня. Я указал ей на дальнюю стену и потребовал:

— Встань там и начинай медитировать, — а когда вернулся Уве, велел ему переложить жезл в левую руку и построить магический щит размером два на два локтя. — Только не накачивай его силой, — предупредил я школяра, когда тот на пробу махнул волшебной палочкой. — Просто сплети эфирную основу!

— А-а-а... — опешил школяр. — Но...

— Во-первых, тебе нельзя перенапрягаться.

— Я уже в порядке! — возразил Уве и немедленно закашлялся.

— Во-вторых, на сегодня твоя первоочередная задача — разработка левой руки. Поэтому никакой накачки щита силой, уяснил?

Школяр растерянно кивнул и принялся неловкими движениями создавать основу плетения. Работай он десницей, сотворил бы столь немудреное защитное заклинание в несколько касаний эфира, а так умудрился порвать две нити и не до конца затянуть ключевой узел, поэтому был вынужден развеять щит и начать все заново. Прежде Уве держал волшебную палочку в левой руке лишь во время фехтовальных поединков с маэстро Салазаром, а там было не до тонкой работы, оперировать приходилось едва ли не чистой силой.

Пока мои подопечные занималась приготовлениями к уроку, я ссыпал разложенные на столе монеты в кошели и унес их в спальню, а взамен прихватил невзрачный томик "Размышлений о нереальности нереального" Алфихара Нойля, откинул его обложку и полюбовался затейливым экслибрисом. Стоило бы вырвать первую страницу и спалить ее во избежание проблем с законом при возможном обыске, но преступным было обладание еретическим сочинением само себе, поэтому с этим решил не торопиться.

— Все готово, магистр! — объявил Уве.

Я оторвался от книги и скомандовал Марте:

— Расплети основу щита!

Девчонка недоуменно захлопала глазами, пришлось снизойти до объяснений:

— Кто говорил, что не умеет преодолевать магическую защиту? Так упражняйся, пока есть время!

— Но я действительно не умею!

Я поднял руки и пошевелил пальцами.

— Вперед!

Марта подошла к Уве, замерла в нескольких шагах от школяра и неуверенно поежилась. Я не задействовал истинное зрение, поэтому не мог оценить структуру использованного слугой плетения, но едва ли то было слишком сложным, и все же попытка разрушить чары оказалась неудачной. Сверкнула тусклая вспышка, ведьма отшатнулась и принялась дуть на обожженные пальцы.

— Филипп? — обернулась она ко мне.

— Действуй! — приказал я.

Но без толку. Следующие три подхода завершились столь же болезненными выбросами силы, как и первый.

Поначалу Уве самодовольно улыбался, затем не выдержал и обратился ко мне:

— Магистр! Подобным образом повлиять на чужое плетение невозможно!

В серых глазах Марты стояли слезы. Она пришла к аналогичному выводу, но признавать невозможность выполнить данное наставником поручение не спешила. Стояла, молча хлопала ресницами и собиралась с решимостью повторить попытку, пусть даже та и была обречена на неудачу.

Пришлось несколькими тягучими вдохами погрузиться в легкий транс и оценить структуру щита, дабы подсказать Марте наиболее простое решение проблемы.

— Не пытайся рвать нити, без должной подготовки из этого ничего не выйдет. Просто распусти плетение.

— Но как? — в один голос выдали мои подопечные.

— Так же, как распускают вязаные вещи. Отыщи конец эфирной нити!

Жезлом осуществить столь искусное воздействие было чрезвычайно сложно, но истинные маги способны воздействовать на незримую стихию собственными руками, а пальцы — инструмент несравненно более тонкий, нежели любая волшебная палочка. Самым сложным для Марты оказалось отыскать кончик нити, а потом она дернула ее, и плетение рассыпалось.

— Ух ты! — только и выдал изумленный школяр.

— Создавай щит заново! — сказал я, возвращаясь за стол. — Но не меняй структуру и не накачивай ее силой.

— Но если затянуть финальный узел...

— Внесешь изменения, когда она начнет разрушать щит за два удара сердца! — отрезал я и погрузился в чтение.

Уве и Марта упражнялись до самого обеда. Школяр изощренно прятал кончик эфирной нити, ведьма выискивала ее и разрушала плетение, но пока что и близко не приблизилась к заявленным мной "двум ударам сердца". Возилась она всякий раз куда дольше, чем дал бы ей время в реальной схватке мало-мальски опытный противник.

Мой слуга особенно не утруждался, большей частью используя стандартные слабосильные схемы, и даже так к концу занятия его лицо раскраснелось, а лоб покрыли бисеринки пота. Я внимательно изучил его эфирное тело и после трапезы выгнал на свежий воздух, наказав гулять по имению никак не меньше часа. За время его отсутствия я попытался поставить Марте технику работы с незримой стихией, но особыми успехами девчонка похвастаться не могла. Если воздействовать на чужие чары у нее получалось отлично, то сплетать эфир должным образом ведьма почти не умела. Мешало отсутствие полноценной теоретической базы и проблемы с самоконтролем.

— Медитации! — наставительно произнес я по окончании занятия. — Не пренебрегай медитациями!

А после с разрешения дворецкого отослал Уве и Марту в библиотеку графа, велев брать книги для чтения по своему усмотрению. Сам же вернулся к изучению "Размышлений о нереальности нереального", и, надо сказать, слог досточтимого Нойля вкупе с заковыристым почерком переписчика очень скоро начал вгонять меня в сон. С четверть часа я клевал носом, затем сдался и прямо в верхней одежде завалился на кровать. Еретический трактат был не особо объемен, ознакомление с ним не займет много времени, а вот послеобеденный сон — это святое.

3

В итоге я проспал до самого вечера; сказались накопившаяся усталость и нервотрепка последних дней. Вчера, как услышал об отказе в экстрадиции, сразу от сердца отлегло, а сегодня на свежую голову сообразил, что меня и жернова правосудия Грахцена замечательно перемолоть могут. Окажется у приора черно-красных влияния при дворе больше, нежели у магистра-управляющего здешнего отделения Вселенской комиссии, и начнут нам кишки мотать судейские. В переносном смысле — мотать, но так и так приятного мало. Да и Сильвио де ла Вега условностями закона не ограничен, мало ли какую пакость выкинет? С мишенью на спине жить — приятного мало...

Так что встал я не особо отдохнувшим и отнюдь не в лучшем расположении духа, а вот Микаэль из города вернулся в меру пьяным и не в меру веселым. С собой он притащил пару кувшинов вина; не забыл и про меня, презентовав небольшую бутылку грушовицы.

— Скоро полнолуние, помню-помню! — заговорщицки подмигнул бретер и кинул на стол солидно звякнувший кошель, после добавил к нему еще два. — Сделал все, как обговорили.

— И даже больше! — ворчливо заметил я, сунув палец в новую прореху плаща подручного. Рассекший ткань удар не пропорол бок, пожалуй, лишь чудом.

— Филипп, ты не представляешь, какие они тут нервные! — беспечно рассмеялся маэстро Салазар.

Я его легкомысленного тона не подхватил и холодно хмыкнул.

— Да неужели?

— Сам я на дуэль не нарывался, если ты об этом! — ответил Микаэль и потребовал: — Деньги пересчитай!

Не на шутку разобидевшись, маэстро откупорил один из кувшинов, наполнил бокал вином и немедленно его вылакал, и не подумав угостить меня.

— Налей! — пошел я на мировую, поскольку вразумлять помощника было пустой тратой времени; горбатого могила исправит.

Пока Микаэль возился с кувшином, я распустил тесемки первого из кошелей и высыпал на стол пригоршню небольших по размеру монет, отливавших благородной желтизной. Разные гербы, разные надписи, но на всех до единого — изображение пророка. Дукаты.

Да оно и понятно: банкирские дома Келуи, Медьяно и Зальяни предпочитали рассчитываться с клиентами именно золотом, которое было на севере в большой цене еще со времен старой империи, а в наши дни безостановочным ручейком текло в руки предприимчивых дельцов с островов Солнечного архипелага. Что удивило, так это вырученная за жемчуг сумма. На первый взгляд в кошеле оказалось никак не меньше пяти дюжин монет.

Микаэль отпил вина и подтвердил мою догадку:

— Жемчуг был отборный, один к одному. Уж не знаю, насколько облапошил меня ювелир, получилось выжать из него по пятнадцать монет за штуку. Итого...

Маэстро Салазар запнулся, припоминая общую сумму, и я подсказал:

— Сто восемьдесят дукатов. Надо было часть суммы взять серебром.

Микаэль только руками развел.

— Ну извини, мог предупредить заранее!

— Не подумал, — вздохнул я и кинул подручному один из увесистых кошелей. — Держи. Твоя доля. Только все сразу не спускай. До Ренмеля путь неблизкий.

Маэстро Салазар отсалютовал мне стаканом, мы выпили вина, и я отсчитал дюжину золотых дукатов, а остальные вернул в кошель и затянул тесемки. После разделил монеты на две равные стопки, намереваясь одарить ими Уве и Марту, и приступил к расспросам.

— Что говорят в городе?

— В городе? — вскинулся Микаэль. — Да это не город, а натуральное змеиное кубло! Ты только посмотри на мой плащ! Посмотри-посмотри! Я ведь никого не цеплял, даже шуточки о бороде мимо ушей пропускал! Точно-точно! Меня зарезать хотели!

— Грабители?