Кукольное личико

Вопреки ожиданиям Войкока, антимаг не стал тратить время на упражнения с отмычками. Вместо этого он резко взмахнул своим багром, и замок, жалобно дребезжа, отлетел в дальний угол комнаты. Боец поддел крышку ящика и распахнул его.

Ничего жуткого не вырвалось наружу, никакой магической ловушки внутри не оказалось, но, тем не менее, взгляд упорно отказывался видеть содержимое ящика, которое словно подернулось туманной пеленой, скрывавшей его от посторонних взглядов.

Тугая струя из распылителя быстро рассеяла сумрачный морок, открыв взорам внутренности сундука.

— Ну вот, — констатировал Кассоди, сдернув с головы фуражку и утирая выступивший на лбу пот, — а вы боялись.

Судя по облегченному вздоху, он и сам до самого конца не был уверен в верности своих догадок. Однако найденный в подполе ящик всецело оправдал его ставку. Теперь было впору сверлить дырочки под новые регалии.

Внутри вытащенного Войкоком сундука обнаружились точно такие же куклы, переложенные слоями шелковой ткани. Какие-то лежали просто так, другие были упакованы в дорогие лакированные футляры. Большие, богато украшенные и одетые, либо скромные, в ладонь размером, но единственное, что их объединяло — разнообразные уродства, коверкавшие их тела и лики.

Сморщенные личики, скрюченные конечности — все мыслимые последствия Кривой Чумы словно собрались здесь в качестве наглядного пособия, и у Войкока волосы зашевелились на затылке при одной только мысли, что носители всех этих уродств свободно разгуливают промеж нормальных людей, порой даже руководя и помыкая ими.

— Я хочу знать только одно, — полковник подцепил жезлом первую попавшуюся куклу без левой ноги и левого глаза и поднес ее к самому носу ведьмы, — имена!

— Помилуйте, начальник! — воскликнула та, недоуменно вскинув брови, — знать такие вещи мне нет никакой надобности. Люди приходят и уходят, а как их звать — мне без разницы.

— Не хотите — не надо, — Касоди равнодушно пожал плечами, — они и сами во всем сознаются.

Взмахнув рукой, он отправил искалеченную куклу в пылающие недра камина.

Войкока аж всего передернуло. Перед его мысленным взором как живая встала картина мучений того несчастного, кому эта кукла принадлежала. Каково это — ничего не подозревая и ни о чем не догадываясь, вдруг узреть, как одна из твоих ног вдруг сморщивается, превращаясь в сухой безжизненный стручок, ощутить, как вываливается глаз, а твое лицо облезает фальшивой маской? Что чувствует человек, внезапно обнаруживший, что его высокий статус — ни что иное, как банальный обман, и его настоящее место — в Пустошах, среди Отверженных? Он же мог пребывать в абсолютном неведении относительно своих пороков, его родители вполне могли ничего ему не говорить!

— Полковник! — ведьма недовольно поморщилась, — на пару слов, а?

— Я же уже говорил, — парировал Кассоди, — я не иду на сделки с преступниками!

Он подцепил следующую, откровенно недорогую деревянную куклу и поднес к огню. Ее неказистый бумажный костюмчик задымился, пустив огоньки по тонким кружевам.

— Назовите мне имена, и их разоблачение будет тихим и непубличным. Ну?

— Некоторые из язволовов принадлежат весьма высокопоставленным и влиятельным особам. Вы отдаете себе отчет, какой сокрушительный эффект может повлечь их разоблачение?

— Сохранять их обман в тайне еще опасней!

— А вдруг среди них окажется кто-то Ваших знакомых или Ваших близких? — женщина прищурилась, — Вас и это не остановит?

— Разумеется, нет! Закон един для всех, если Вы запамятовали! — вторая кукла отправилась в жаркое пламя камина, — так что насчет остальных…?

Кассоди вдруг поперхнулся, неуклюже взмахнул руками и рухнул на колени. Свалившаяся с его головы фуражка, описав по полу кривую дугу, остановилась у ног ведьмы. Изо рта полковника вырвался сдавленный хрип. Он обернулся на огонь, где разметавшаяся тлеющими лохмотьями курточка обнажила маленькие иссушенные кукольные ручонки. Ужасная догадка вспыхнула в его мозгу.

— Нет! — испуганно прошептал полковник, — Нет!!!

— А я Вас предупреждала, — равнодушно хмыкнула ведьма.

— Это невозможно! — крикнул Кассоди, заворожено глядя на то, как скрючиваются его пальцы, постепенно превращаясь в сморщенные серые клешни, — я родился и вырос в нормальной семье!

— Кривая Чума ни для кого не делает исключений, полковник. И мне ли Вам рассказывать, на какие преступления порой идут нормальные семьи, дабы надежно спрятать свои темные секреты.

— Мои отец с матерью — порядочные и честные люди и никогда бы не опустились до подобного! Они не смогли бы лгать мне всю жизнь!

— Ах, родители… они всегда одинаковы и пойдут на что угодно, лишь бы защитить свое любимое дитятко от ужасов депортации в Пустоши, открыть перед ним дорогу к лучшей жизни.

Кассоди застонал точь-в-точь как недавно разоблаченная им Герцогиня Карсидская и повалился вперед, уткнувшись лбом в темный дощатый пол. Он почувствовал, как его немощных запястий коснулся холод наручников.

— Вы уж не обессудьте, — послышался над его ухом негромкий извиняющийся голос Войкока, — но закон един для всех, полковник… бывший полковник.