Напряжение - 6

— Так-так.. А как стать офицером? — Проявил я живейший энтузиазм.

— Получить образование, выслугу лет.

— Стоп. Не в мирное время. — Бесцеремонно перебил я его.

— Совершить подвиг! Возглавить пешую атаку под пулями врага! Принять командование при гибели старшего по званию и выполнить боевую задачу! Собрать отряд из отступающих и вновь вступить в бой!— Браво выпалил князь, выставив грудь колесом.

— Так, командир, никого же не осталось. Есть только ты и я. — Перешел я на серьезный тон.

Давыдов словно запнулся, потеряв весь запал энтузиазма. Взгляд стал стеклянным, а вечно веселое лицо обрело оттенок тоски. Князь достал стальную флягу из внутреннего кармана мундира, взболтал, оценив остаток по звуку, приложился.

— Это ты верно отметил, боец. — Провел он рукой по усам, пряча взгляд.

— Значит, набираем новых? — опередил я его новую фразу .

— Из кого? — Чуть ссутулился он, неловким движением пряча флягу обратно. — Ты видишь вокруг достойных людей?

— Если объявить конкурс... — заикнулся я.

— Не надо никакого конкурса. Никого нет. Нужны дар, сила и честь. А этих уже забрали и переделали под себя. — Повернулся он к окну, отражавшему видовую панораму на столицу. — Либо нет дара. Либо нет чести.

Я аж даже растерялся от такого фатализма.

— Они есть. — выразил я абсолютную уверенность.

— Ненадолго. Дай им деньги. Подари им мечту, и что они станут делать? — Князь вернулся к окну и заложил руки за спину, сцепив в ладонях. — Будут жить чужими мечтами.

— Дайте им больше.

— Мне их перекупить, чтобы они жили моей мечтой? — Раздраженно повернулся он ко мне.

— Вот у меня есть деньги.

— Даже знаю, где они закопаны, — с усмешкой хмыкнул гусар, тронув длинный ус.

— Есть мечты. Разные. — Продолжил я с доброжелательной улыбкой. — Иные из них сбылись.

В подтверждении этого, потянулся к перстням с родовыми гербами, которые в столице оказалось полезно носить с собой.

Мешочек тихо звякнул металлом, пока я развязывал горловину.

— Семья, — положил я перстень с клеймом Самойловых на подоконник. — Хотя многие имеют это с рождения. Им было бы понятно иное.

— Уважение. — перстень Долгоруких.

— Влияние. — перстень Шуйских.

— Признание. — перстень Тенишевых.

— Сила. — перстень Юсуповых.

— Любовь. — перстень Де Лара, которым при смерти венчался с Никой.

— Страх. — обсидианового цвета, перстень князей Черниговских был припечатан рядом.

— Так почему же я не успокоюсь? — С вопросом посмотрел я на князя.

— Ты ж его выкинул. — Почесал он голову, ткнув в перстень бастарда Юсуповых. — А эти я вообще не видел. — Пощелкал Давыдов по столу напротив остальных.

— Жизнь — это путь. — Проигнорировал я его, продолжая удерживать спокойный, рассудительный тон. — Выбрал дорогу и идешь по ней. Сомневаешься, стараешься не отступиться и каждую секунду сверяешься с компасом, который в голове и сердце. Не у всех получается выдержать направление. Они бегут к мечте напрямик, наплевав на методы, хватают ее, и не знают, как вернуться и остаться собой. Вы думаете, людей с даром, силой и честью это не тяготит?

— Ты это, на погоны ротмистра мне тут не замахивайся. — Проворчал Давыдов. — Говори проще.

— Вы можете предложить людям больше, чем мечту. Вы дадите им путь служения империи. Больше никуда не надо спешить, ни за чем не надо гнаться. Уважение, влияние и страх — приложением к мундиру. Все мечты — к медалям в награду. Никаких сделок с совестью.

— Я это и так предлагаю! — Возмутился гусар.

— Полагаю, что многие просто не знают, как здорово и почетно служить в Лейб-гвардии Гусарском Его Величества полку. — Примирительно пожал я плечами. — Как им почувствовать, к чему можно стремиться?

— И что делать? — Растерянно произнес Его сиятельство.

Может быть, задавая этот вопрос себе не в первый раз.

— Предлагаю рекламную акцию. Я найду двух истинно достойных мундира молодых людей на правах вольнонаемных. Как офицер, возьму за них ответственность! И живым примером за месяц такую рекламную компанию устроим! Отбою не будет! Все на поклон придут! Уговаривать станут, интриговать — вам только выбирать останется.

— М-да? И кого ты предлагаешь? — Почесал князь подбородок, пряча задумчивую улыбку.

— Княжича Шуйского Артема и княжича Борецкого Павла!

— А почему только на месяц? — возмутился Давыдов.

— Потому что я обещал Артему не сжигать Москву, — виновато шаркнул я ножкой.

— Поздравляю с присвоением внеочередного звания, корнет Самойлов! Собирай свой отряд. — Решительно повернулся князь.

— А офицерам полагаются увольнительные? — Зажал я за спиной пальцы крестиком. — Хотя бы на час в день. Можно даже ночью.

— Отставить час! Ты гусар или кто?! Чтобы с вечера и до утра не появлялся! — Рявкнул Давыдов, довольно оглаживая усы.

И с присвистом направился на выход из кабинета.

— Командир, вы оставили, — обратил я внимание на шкатулку, небрежно оставленную на краю стола.

— Ах да, — небрежно махнув рукой, Василий Владимирович вернулся обратно, откинул резную крышку, полюбовался на Большую Императорскую Печать внутри, закрыл вновь и деловито положил все себе подмышку.

Наверное, вид у меня был настолько ошарашенный, что князь поспешил уточнить.

— Я верну.

После чего горделиво удалился.

А я, встряхнув головой, пошел сообщать верным друзьям, что им надо срочно покинуть молодых невест и ехать устраивать мою личную жизнь. Как-то даже неловко... Но я же им помог — пусть возвращают добро!.. Желательно, добро возвращать выборочно — своих проблем пока хватает...

В общем, смска "под угрозой мои дети, срочно приезжай" была отправлена на два номера. А потом десяток минут нагнетал обстановку, сбрасывая вызовы. Это ж они детали спросят, а я врать не люблю.

— Не телефонный разговор, — бросил я сухо, когда стали звонить с других номеров. — Скажи всем, что уезжаешь на месяц. Встречаемся в Шереметьево, терминал А, послезавтра в полдень.

— Да я по поводу интернета и цифрового телевидения... — робко произнес парень со звуками колл-центра на фоне.

— Ты все услышал. — Положил я трубку.

В общем, отрепетировал.

А потом повторил то же самое с Пашкой и Артемом.

— Алеу, Димка? — Махнув декану в сторону открытой двери в его кабинет и предлагая вернуться к делам, отзвонился я помощнику. — Вывеси над высоткой флаг лейб-гвардии императора... Ну сшей и вывеси. Пусть все наблюдатели там...гхм... удивятся.

Не мне же одному...

На выходе перехватила староста, глядя с сочувствием и неловкостью.

— Надо зачетку сдать и билет. Извини, я не вовремя...

— Запомни меня, каким я был. — Коротко кивнув, отдал я требуемое.

— Отправляют на границу? — С ужасом и трепетом уточнила она.

— Нет. Просто запомни и не расслабляйся. Всех касается, — поднял я взгляд и обнаружил подозрительно большое количество сокурсников для этого коридора.

Знаю я их сочувствие — не иначе праздновать собрались.

Глава 3

В день третий славной карьеры, сияя начищенными сапогами и выглаженным гусарским мундиром, я встречал друзей в зале приемов бизнес джетов международного аэропорта. Пашка задерживался, а вот самолет Артема уже состыковался со шлюзом — потому и я стоял в полный рост в небольшой проходной комнате с рядом кресел по левую руку, положив фуражку на изгиб правого локтя, а ладонью левой придерживал рукоять сабли в ножнах.

После разгрома домашнего особняка, все уцелевшее содержимое — в том числе оружие, которое хранилось там до нашего приезда, так и новодел из-под руки отца, было перевезено ко мне в Москву. Просто потому, что это все надо было разбирать, чистить и ремонтировать — а семья была в гостях у Федора, и вряд ли приедет, пока не отстроят новый дом. В общем, нашел там подходящую саблю — чудом не испорченную пламенем, огнем, воздухом, ни обвалом. Ни царапинки на черненных ножнах и эфесе, выполненном из скалящейся медвежьей головы с красными рубинами на месте глаз. А еще она отлично звучала, взрезая воздух, часть стола и краешек железобетонной колонны.

Одним словом, посмотрите на меня. Затем на Артема. Затем снова на меня. Да, коня отняли на проходной аэрорпорта, но я-то знаю, как мне шел мундир. Хотя бы потому, что вчера поехал к Нике ушивать одолженное в театре, пока делают комплект по мерке, а мундир как сняли, так он и остался на спинке кресла до утра. Знал бы — давно бы в гусары пошел.

Артем же выбрал сегодня легкую белую футболку до шеи — в цвет брюкам, поверх которой был накинут бежевый пиджак, не застегивающийся из-за огромных плеч. Впрочем, в Южной Америке много солнца.

— Не-не-не, — разглядев мой вид, тут же развернулся княжич Шуйский и решительно заторопился обратно, отрицательно качая головой.

Потом остановился, подумал, повернулся ко мне и упрямо зашагал к моим распахнутым объятиям. Оглядел еще раз, мотнул головой и потопал обратно.

И так три раза, каждый раз раз сдвигаясь сантиметров на двадцать в мою сторону.

— Еще пятнадцать попыток, и ты все-таки до меня дойдешь. — прокомментировал я.

— Сразу нет, слышишь? — строго произнес Артем, затем, вздохнув, все-таки подошел и удостоился крепких объятий. — Здравствуй, и еще раз нет.

— Ты смотри, как загорел! — Чуть отодвинувшись, одобрительно отреагировал я на легкий загар, контрастировавший с белым покроем одежды. — И похудел! А что именно "нет", извини? — Вопросительно приподнял я бровь.

— Ты же не сорвал меня за пол мира, чтобы позвать в гусары? — С подозрением глянул он на меня.

— Ах, это... Давай лучше присядем. — радушно указал я на места рядом.

— Максим. Я пролетел восемь тысяч километров!

— И теперь тебе некогда сделать один шаг до кресла? — Укоризненно глянул я на него и показал пример, отставив вбок левую ногу, чтобы сабля не мешала. — Не хочешь в гусары — я разве руки выкручиваю?

— Ладно. — Вздохнул Артем, оправил края пиджака и уселся на самый краешек справа от меня. — Я, в общем-то, сразу подумал, что у тебя все в порядке. Месяц дома отдохну, в баню схожу на озеро, искупаюсь... — Мечтательно прикрыл он глаза.

— Ты за окно выглядывал? Там зима, декабрь.

— Это детали. Я от жары устал. — Махнул Артем рукой.

— Как тебе у Аймара? — С интересом спросил я.

— Нормально. Просторы огромные: охота есть, рыбалка в горных реках. Опять же, партизаны всякие, — устроился он поудобнее, расслабляясь и вытягивая ноги. — А в предгорьях наркоторговцы с плантациями коки и серьезной охраной.

— Это у вас? — Удивился я. — То есть, у Аймара?

— Я ж говорю — огромные просторы. Это мне с чутьем легко определить, а там иногда даже техника пасует — одаренные прикрывают урожай иллюзией. Надо будет с отцом твоим переговорить по партии спецлинз. — Сделал Артем себе пометку в памяти.

— И как воюется?

— Веселье, взрывы, паника, — хмыкнул Шуйский с довольством. — Не без накладок, конечно. Один раз бандиты урожай запалили, чтобы оторваться. Поле горит, я за ними, через дым. Одного поймал, потом второго, потом бегу, бегу... И раз — океан. Атлантический. — Выразительно посмотрел Артем. — Оказалось, две недели бежал, пока не отпустило... — Почесал он затылок. — В общем, фильтр у твоего отца тоже надо взять.

— То есть, у Инки ты почему-то не хочешь появляться? — Сделал я вывод.

— Почему? — Возмутился княжич.

— У тебя супруга молодая, а ты то на охоте, то на рыбалке, то бандитов гоняешь. — Примирительно улыбнулся я. — Что-то случилось?

— А... — Поерзал Шуйский в кресле недовольно. — У всех бывает. Мы же как — ссоримся, миримся. Я вот из дома иду проветриться. А как чую — на опушке жаркое в котелочке открытом, так значит — простила. Возвращаюсь, — с улыбкой благодушно произнес он.

— Мы вот с Никой ссоримся, и я что-то никому не бегу отрывать головы.

— Да тебе легко! — Взорвался Артем эмоциями. — Ты хотя бы в своих спорах прав! А мне что делать, скажи?! Я только на логику напираю, а Инка сразу "А вот твой друг видел меня обнаженной, и даже лапал, когда похищал-переодевал! Оскорбил меня, твою невесту! А ты ничего не делаешь!". Не люблю ее, мол. И в слезы! А я в горы, бошки крутить... — Тяжко вздохнул он.

— Да я и не смотрел, и не трогал. Что я, извращенец? — Пожал я плечами. — Простыню сверху накинул, когда все снимал. В простыню же и завернул, не касаясь.

— Да? — Вспыхнул радостью Шуйский.

— И сколько людей померло, потому что ты меня просто не спросил?

— Это были плохие люди, — отмахнулся княжич и вновь заерзал. — А ты не мог бы сказать об этом Инке? Ну, извиниться перед ней за похищение, и как бы добавить...

— Нет.

— Максим!

— Да она мне жену отправила в лес охотиться на свежего лося, вертолетом полдня искали. Это не говорю о всех ее проклятиях, от которых у меня спина чесалась.

— Ладно, не звони. — Махнул рукой Шуйский. — Буду и дальше партизан изводить. Дело выгодное, они при деньгах. А мне как раз золотишко требуется... Вот кстати, Максим.

— Да-да? — почувствовал я в этом расслабленном тоне толику напряжения.

— А ты не мог бы мне занять немного? — Отвел Артем взгляд. — Миллиардов двадцать. Я верну, ты же знаешь. — Уверенно повернул он ко мне лицо.

— Это еще зачем столько? — С удивлением уточнил я.

— Инка хочет на свадьбу выкуп в восемьдесят тонн золотом. — Выдохнул княжич.

— О, а у Аймара есть традиции выкупа?

— Теперь есть. — Недовольно глянул он на меня. — После того, как ты выкупил Нику за сорок тонн. Надо хотя бы сорок одну!

— Могу предложить только вольфрамовые слитки, крашенные в золото.

— Начинать семейную жизнь с вранья! — Возмущенно подкинулся друг.

— Она тебя вообще похитила.

— Не похитила, а пригласила! — С жаром возразил он.

— О, ты начинаешь понимать разницу. — Одобрительно покивал я.

Артем откинулся на спинку кресла и нервно побарабанил пальцами по ручке кресла.

— Ты ж им беспилотники собирался продавать, на хорошую сумму, как помню. — Напомнил ему. — Две сотни штук, или даже больше.

Шуйский проворчал что-то невнятное.

— Что-что, говоришь? — Придвинулся я к нему.

— Ну слушай, ну откуда у них деньги на беспилотники? — Вздохнул он. — Вокруг — одни голые горы, все оборотные средства вложены в производство. — рассудительно вещал Артем.

— То есть, они тебя еще на беспилотники развели? — Покачал я головой.

Ручки кресла под давлением ладоней Шуйского жалобно скрипнули.

— Это — подарок семье невесты.

— А не много ли русских традиций для Южной Америки? — Засомневался я вдруг.

— Да есть там один гад, переводчик из Беларуси. — С рыком произнес княжич. — Это он их плохому учит!!! Меня уже отец от престола грозит отречь, а все почему?! Наши купцы приехали торговать — а им "po rodstvennomy", "obidet" hochesh?", — передразнил друг заокеанский акцент. — Чуть без штанов не оставили!

— В общем, беспилотники в дар семье. — Покладисто согласился я.

— Да нормально, — отмахнулся Шуйский. — Мы ж действительно родные, почти. Вот бы сорок одну тонну золота только... — с намеком посмотрел он на меня.