Низший 8

Та не ответила и призм повернулся ко мне.

— Догнал, командир! Дальше что?

— Предложи ей чаю! — рыкнул я — Хван! Сбрось это дерьмо! Джоранн! Подтяни ему броню!

— Да!

— Бросаю — призм дернул плечами, и скулящая баба рухнула с третьего этажа.

Один за другим опустошая карманы рыцарских разгрузок и сваливая барахло на стальную грудь одного из трупов, выбрав того, что почище, я поглядывал на бойцов и давал указания, кому и что добавить.

Рэк сменил шлем, получив в принципе точно такой же, но украшенный тупорылым тройным высоким гребнем из стали, что зацепится за любую хрень и поможет отправить своего владельца на тот свет. Еще орк добавил бахромы на наручи, остальные успели сделать то же самое, после чего я не выдержал и рявкнул жизнеутверждающе-отменяющее:

— В жопу гребни! В жопу бахрому! Сдирайте сука все.

— Один хер мы на них не похожи, командир — поддержал меня Рэк, отшвыривая шлем — И лохань эта рвотой воняет. Аж глаз режет.

— Закупорь башку родной кастрюлей! — велел я и орк поспешно натянул пригнанный по всем правилам шлем, довольно осклабился за прозрачным забралом.

Закончив рыться в карманах дохляков, я начал выбирать самое ценное. Распихал по собственным уютным кармашкам боеприпасы, спрятал за пояс пару удобных для метания ножей. И взялся за странноватую винтовку.

Огнестрел. Снизу квадратный магазин. Два таких уже в моих карманах, на каждом по жирной цифре "10". Одна цифра зеленая, другая красная. В самой винтовке магазин с красной. В наличии предохранитель. Спилена для чего-то скоба вокруг спускового крючка. Ствол коротковат. Ну... чем-то похоже на кустарно исполненную автоматическую винтовку. Но магазины на десять патронов? Это же бред. Новичок пальнет раз и все. Ветеран даст три очереди. Профи... ну этот еще на одну куцую очередь растянет удовольствие. Маловато. И надо испробовать в деле.

— Командир? — увидев склонившего голову Хвана я успокаивающе кивнул:

— Ага. Тихо и тревожно. Все норм. Просто они тишину поймали. Остановились.

— Зачем?

— Ну... скорей всего их разведку сожрали зомби — ухмыльнулся я — И они пытаются понять, что делать дальше.

Привалившись к стене, я забросил ноги на труп и облегченно выдохнул — пояснице хорошо.

— Шаркает — это ожил Каппа, глядящий в сторону, откуда мы явились — К нам направляется старый бесстрашный воин. Одинокий воин. Он слишком горд, чтобы отступать?

— Ему просто посрать — буркнул я и, чуть повысив голос, крикнул в коридор — Эй, старпер! Тебе посрать?

— Пошел нахер! — донеслось из-за череды дымящихся трупов — Сосунки обделанные, обосранные, говорливые! Заткнитесь все!

— Ему посрать — подтвердил Рэк — Что дальше, командир?

— Снова отдых. Я оцениваю.

— Что?

— Тактический гений лидеров того невнятного разваливающегося отряда — я качнул головой уже в другую сторону — Там два отряда в куче. Повелительница стаи плуксов и лидер отряда прикормов. И что-то не верится мне, что кто-то из них согласится уступить власть другому.

— Это же хорошо?

— Это дерьмово. Их агрессия должна быть направлена наружу, а не вовнутрь. Зомби победят этих придурков, бойцы. Так что готовьтесь к жаркой драке наверху. А пока отдыхайте — минут десять у нас точно в запасе. А дальше уже посмотрим что они решат.

— Эй! Хренососы! Среди вас есть говнюк Оди? — шамкающий, но все еще твердый и очень злой голос дошедшего до нас наконец рыцаря заставил отвлечься от обсуждения.

Я молча поднял руку, представляясь.

Опираясь на приклад длинноватого четырехствольного переломного дробовика старый рыцарь впился в меня блеклыми глазами. Щиток шлема поднят, ноги широко расставлены, ладони на прикладе. Вызывающая бесстрашная поза. Но на самом деле старику так просто удобней стоять — легче выдерживать ставшую для него уже непомерной тяжесть доспехов и рюкзака. А дробовик давно превратился в посох — вон как блестят его вечно трущиеся о пол дула.

— Тебе бы сдохнуть уже, старик — посоветовал я.

— Все мы сдохнем — ответил дедушка и, обведя долгим безразличным взглядом тела прикормов у своих ног, заметил — Многих из них учил я.

— И дерьмово же научил.

— Как меня учили — так и я учил. Я орк Вефнор. Бывший гоблин. Добровольно низший. Серебряный статус. А ты че вякнешь?

— Гоблин Оди. Все остальное — труха.

— Вижу не торопишься?

— Они думают — улыбнулся я.

— Тупорылы! — скривился старик и покосился на Рэка — Че зыркаешь, громила? Дробовик мой пососать хочешь? Или сразу хер мой лизать начнешь? Я сегодня добрый — выбирай.

— Да пошел ты — мирно ответил орк и уселся рядом со мной — Но если вскинешь свой дробовик или хер седой — прострелю башку.

— А целиться умеешь?

— По старперу не промажу.

— Ну ты герой прямо.

— А так и есть. Герой — осклабился Рэк и повернул харю ко мне — Там че-то задвигалось в самом конце.

— Ссорятся — ответил я.

— Срутся! — добавил Вефнор — Почему не хотите ударить им в спины?

— Тебе че надо, дедушка? — поинтересовался я — Зачем меня спрашивал?

— Просто харю твою увидеть хотел. И вот сподобился. Спасибо.

— Рад исполнить желание. Хочешь научу тебя летать?

— Из окна и сам спрыгнуть могу. Выпьешь?

— Не.

— А я выпью. Перед смертью — закряхтев, старик опустил седалище на стальную спину одного из своих дохлых учеников — Побеседую с достойными людьми.

— Тут нет людей, гном. Тут гоблины и гниды. В этом мире вообще нет людей.

— Вот и тема нашлась.

— Не — покачал я головой — Давай без этого. Тема интересная, не спорю. Но ты ведь о другом поговорить хотел?

— Мозги еще целы?

— Ты о чем?

— Мы дуреем, парень. Ты не замечаешь? Весь этот мир провалился в клоаку именно поэтому — мы дуреем! Нам сука конец! Порочный круг, порочная гнойная жопа. А кто виноват? Она! Мать!

— Вот это неожиданно — признался я и, наведя винтовку на старика, нажал на спуск.

Звук выстрела был удивительно негромким. Так... не больше, чем кашляющий хлопок. В боку стального панциря трупа, что служил сиденьем старику, образовалась неплохая дыра — можно просунуть указательный палец. Через пару секунд из глубокой раны повалил едкий дымок.

— Дерьмо тебе в уши, пацан! — сморщился недовольно старик и глянул на призма — Эй, урод. Я жопу приподниму, а ты мне скамью поменяй.

— Конечно, дедушка. А через коридор тебе перейти не помочь? Чтобы сразу в окно — и харей в газон или тухлые кишки.

— Подобрал ты парней. И эта сука вон как зыркает.

— Я тебе лицо срежу, пердун старый! — ответила рыжая, доставая флягу с водой.

— Поменяй старику скамью — кивнул я призму, и богомол пришел в движение, пинком отшвырнув дымящийся труп и тут же подтащив другой. Дедушка снова уселся, пожевал губами и кивнул:

— А вообще да — научите меня летать. Минуток через пять переведите меня убогого через коридор — и в окно. Оттуда не видно океан?

— Не.

— А йодом и водорослями не пахнет? Чем пахнет это место?

— Цветы, хвоя, буки, вонь старперов и померших надежд.

— Ну уже отлично! Хоть что-то новое!

— Вонь старперов?

— Буки!

— Почему мы дуреем, старик?

— Они стирают нам память, гоблин Оди.

— И что?

— Если всего раз — как у большинства — то ничего. Но я долго живу на свете. И лично знал и знаю тех, кому память стирали уже несколько раз. И знаешь что? Эти бедолаги превращаются в ублюдков! Им вместе с воспоминаниями стирают и границы дозволенного! Они убивают с той же легкостью, с какой я открываю банку пива! Им становится на все плевать! А на их лицах поселяются вечные мрачность, злость, агрессивность, нежелание и неумение долго кого-то слушать. Я знаю! Вон тот громила что сидит рядом с тобой — сколько раз его ментально кастрировали? Судя по тупой недовольной харей — раза три уже?

— Ты бредишь, старик — поморщился я.

— Мальчишка! Что ты знаешь об этом мире!

— Этот мир губят не агрессивные низшие, старик. Этот мир губят улыбающиеся высшие. И ты знаешь это.

— И эти тоже. Со всех сторон сжимают! Ладно я — свое уже пожил. Надоело! Хочу умереть! Давно бы руки на себя наложил, но... вдруг там за это спросят?

— Где там?

— Не прикидывайся тупее чем ты есть, мальчишка!

— Ну-ну... ты прямо озадачил меня, старик.

Достав из набедренной сумки стальную флягу, старик со скрипом отвинтил крышку, сделал несколько больших глотков. В коридоре пронесся запах крепкого спиртного, шумно сглотнул Рэк и в него тут же ткнулся палец стальной перчатки:

— Неуемно жадный до выпивки! Дай угадаю — и до баб тоже жаден! По лицу вижу — стирали тебе память уже не раз. А вместе с ней стерли и порядочность.

Рэк угрюмо молчал. Молчали все. Далеко от нас, в том же коридоре, у самой лестницы на четвертый этаж, звучали злые голоса наполовину втянувшегося на лестницу вражеского отряда. Они продолжали ссориться и продолжали стоять на месте.

— О чем думаешь, гоблин Оди? — снова заговорил старик, держа поблескивающую флягу на колене.

— О синем свете — насколько он дорог главному среди зомбаков?

— Я не понял ни слова. Что такое синий свет?

— Комната. Там над нами. Может в нескольких метрах от нас, если по прямой — я поднял лицо к железобетонным перекрытиям потолка — А в комнате синий свет.

— И почему он дорог главному среди зомбаков?

— Может и не дорог. Может дорог. Может взорвет, а может нет. А если к сути — взорвется ли вскоре весь второй больничный корпус, похоронив нас под обломками или же не взорвется?

— Дерьмо! — заметил Хван, закрутив башкой и защелкав жвалами — Вот так погибать неохота. Сколько у тварей взрывчатки?

— Этого не узнать — ответил я и сменил тему — Старик... сидя вот тут, на обезображенных трупах своих учеников и слыша, как бездарно грызутся в темном углу еще живые соратники... сидя тут и понимая, что пришел сюда умирать... о чем ты думаешь?

— Я? — на пол с лязгом упал тяжелый шлем, на меня уставилось узкое морщинистое лицо с пронзительным взглядом злых блеклых глаз — Я просто рад тому, что все они сегодня умрут. Спросишь почему? Я отвечу — это бесцельный путь. И я знаю точно — ведь я прошел его весь! От простого работяги-гоблина завербованного посулом мечты, я прошел путь от рядового прикорма до наставника. Этот путь занял без малого полвека... и этот путь упирается в непробиваемую стену. Тупик! Сраный тупик! Так что я рад, что сегодня умру сам и тому, что умрут и остальные из этот отряда прикормов. Те кто уже ссучился и просто начал творить дерьмо — умрут. Те, кто еще не стал тварью, но рано или поздно станет — умрут. Зевера, что убила и сожрала столько девушек, что не сосчитать — умрет. Я бы хотел увидеть ее смерть. Но, хватит и твоего обещания, что она умрет лютой смертью, если попадет тебе в лапы.

— Легко. Умрет люто. Про смерть девушек и пожирание — жертвоприношения?

— Нет. Вовсе нет. То вроде как работа. Но если ты подолгу возишься с тварями любящими сладкое людское мяско... ты и сам начинаешь разделять эти взгляды. Зевера была наказана, была изгнана, понижена в статусе за то, что заставляла плуксов притаскивать ей вкусных молодых девушек. Ее поймали, когда она, голая, полубезумная, стоя на карачках бок о бок с плуксами, живьем жрала воющую девку... Зевера мечтает вернуть статус. Мечтает снова стать почитаемой жрицей. Она сделает все, чтобы выполнить задание золотого лидера Турриона. Ты, Оди, вернее твоя тупая голова — ее пропуск к прежней сладкой жизни.

— Статус — это золото и серебро?

— Золото и серебро. Не имея даже серебряного статуса ты будешь жить почти как гоблин. В тех же темных одинаковых коридорах. Нет входа в особые красивые зоны. Нет входа в действительно просторные места. Жизнь без серебра — жизнь крысы в крысиных норах. Серебро — жизнь нормального гнома. Золото... ох золото... я закончил — отбросив флягу, старик прикорм поднялся и скомандовал призму — Давай, урод. Помоги дедушке отправиться в последний полет.

— Может — Хван наметил удар по шее старика — Так быстрее... и не так больно, наверное.

— Наверное — передразнил его старик — Кто тут боится боли, щенок?! Делай что сказано и не будь плаксивой бабой!

— Ты же не сопротивляешься...

— Каппа — вмешался я — Окажи уважение старику.

— Убей их всех, Оди! — схватившийся за край окна старик тяжело шагнул на подоконник, отпустил упавший на пол дробовик — Убей их всех!

— Ага — отсалютовал я ему револьвером, что непонятно как снова оказался у меня в руке — Убью.

Одно движение мечника... и старый наставник Прикормов стальным бруском рухнул с третьего этажа. Будто приняв это за сигнал, крики спорящих утихли и вражеский отряд начал медленно втягиваться на четвертый этаж. И у них это получилось — с четвертого этажа не доносилось ни звука.

— Не вздумайте даже пальца за окно выставить! — предупредил я занервничавших бойцов и встал — Сейчас начнется... Ладно. Пора кончать с этим дерьмом. Пока не отдам приказ — не останавливаться! Игнорировать все! За мной!

С легкой неохотой оставив еще теплых и таких удобных для сидения и закидывания ног мертвецов, мы миновали дымящуюся гору мяса и в быстром, но не суматошном темпе направились к лестнице на четвертый этаж. Я задавал ритм и с каждым двадцатым шагом он становился чуть медленнее. И не по моей вине. Гоблин торопился! Но вот там наверху что-то нихрена не спешили.

Минуты тишины... а за минуту можно сделать многое.

Еще тридцать секунд затишья... а это тоже немалый срок!

Еще тридцать секунд. Конец коридора опустел, весь отряд втянулся на лестницу.

Я остановился и тяжело вздохнул:

— Ну да... всем присесть, открыть пасти и быть готовым!

Взрыв...

Когда ты находишься в здании, где гремит по-настоящему сильный взрыв, такой, что легко разламывает вековую толстенную кирпичную кладку на куски, шутя крошит железобетонные плиты и гнет стальные балки... такой взрыв ощущается по-особому, ведь в этом момент любое здание на несколько мгновений становится по-настоящему живым. Но только в том случае, если взрыв фатален. Вот тогда да... тогда умирающее здание либо обрушивается как старый инфарктник, молча и почти беззвучно, либо устраивает настоящий истеричный концерт, мотаясь из стороны в сторону и пытаясь напоследок заявить о себе как можно громче, либо же переламывается в поясе, хватая разбитыми окнами воздух... а может просто получить сильный нокаут и на мгновение поплыть, но затем мгновенно восстановить равновесие и снова застыть, тяжело дыша вибрирующими стенами, коридорами, комнатами и всем нутром.

С нами случился нокаут.

Я так и не услышал взрыва. Просто мы оказались на полу среди трупов, прокатились по лужам крови, что скорее смыли с нас излишки блевоты и рваных потрохов, улучшая общую гигиену. Едва мы замерли, мокрые и ошеломленные, по нам ударила мощнейшая воздушная волна, что заботливо подсушила нас и одарила запахом чего-то тошнотворно сладкого. Будто где-то взорвалась жопа великана сожравшего недавно пирог с клубникой.

— Чтоб меня — прохрипел стоящий на коленях орк, держащий в руках не игстрел, а чересчур длинный и тяжелый четырехствольный дробовик улетевшего ветерана — Какая сила...