Вселенка. Часть 1.

— Таисса сбежала...

Королева замерла, бросила быстрый оценивающий взгляд в угол, в котором недавно распылила на составные части паука, и понятливо кивнула:

— Теперь мы знаем, кто был подпиткой для слухача. Если это Таисса подсадила его в комнату к дочери, то ее соучастники выведали планы принцессы, подстерегли ее...

Она замолчала и потребовала:

— Найдите мне эту предательницу, Белмара!

Сосулька, уже вернувшая себе хладнокровное выражение лица, прижала руку к сердцу и, поклонившись, — Да, моя королева! — моментально исчезла за дверями, оставив за собой шлейф тонкого парфюма.

— Ничего страшного, Ники! — приободрила меня королева, — Ты ничего не помнишь и никого не узнаёшь — вот и все, что они знают из подслушанного. Их это только успокоит. А про наш план они ничего не слышали.

Она с озабоченным видом подошла к окну, и раздражённо отдёрнув кружевную занавесь выглянула:

— Кортеж короля уже близок, только что свернули на подъездную дорогу. Ложись и помни, что ты утратила память!

Ненужные указания — я ведь действительно никого и ничего не знаю.

Я покорно натянула одеяло, до самого носа, а рыжеволосая королева опустилась в кресло рядом, взяла мою руку, переплела наши пальцы и успокаивающе их пожала. Потом устремила взгляд на входную дверь, гордо выпрямилась и замерла в напряжении:

— Не верю, что он приехал просто навестить тебя из-за покушения. Причина в чем-то другом. Не соглашайся ни на что, за тебя буду говорить я.

Мы обе сверлили взглядом дверь — минут десять, не меньше. Я настолько уже ошалела от всего происходящего, что с удовольствием наслаждалась этой краткой передышкой. Пока было время, пробовала поразмышлять. Со слов матушки, король не питает ко мне тёплых чувств. Но, мнение — вещь субъективная. Может, это у леди Аминики с ним отношения не сложились, а у меня — все нормально? Отец же!

За дверью раздались голоса, королева чуть сильнее сжала мою руку, и на пороге появился охранник. Это я так поняла, что охранник. Высоченный молодец, двигается мягко и плавно, как кот, рука — на эфесе шпаги. Он бегло осмотрел мою спальню и, поклонившись королеве, распахнул дверь:

— Прошу, Ваше Величество, тут безопасно.

В комнату уверенным шагом вошел высокий темно-русый мужчина. Жемчужно-серый камзол нараспашку, небрежно повязанный черный шейный платок — в пыли. Я... я вдохнула, собираясь поздороваться и забыла выдохнуть — от восторга! Предупреждать же надо! Я чуть косоглазие не заработала, не зная на чем остановить взгляд — то ли на синих глазах в обрамлении длинных чёрных ресниц, то ли на чеканных чертах мужественного лица. Под распахнутым камзолом — белоснежная рубаха тонкого полотна, украшенная изящными серебряными кружевами. Тяжелая бархатная накидка, подбитая белым мехом, массивная золотая цепь во всю грудь, на которой сверкает и искрится драгоценными камнями полукруг. Увидев мою сияющую непрекрытым восхищением физиономию, папа-король неожиданно тепло улыбнулся мне в ответ и его высокомерный ледяной взгляд оттаял.

Но тут я почувствовала движение рядом с собой и, скосив глаза, увидела, что королева поднялась с кресла и, гордо вскинув подбородок, скрестила взгляд с вновь прибывшим. И сразу почувствовалось, как сгущается в комнате напряжение.

Заметив королеву, папенька убрал с лица улыбку, и молча ей кивнул; на тонком золотистом ободке в его волосах вспыхнул зеленоватый камень, а глаза короля опять заледенели.

Мне срочно захотелось попкорна — как в кинотеатре, чтобы с комфортом насладится зрелищем: ведь сейчас два мага сойдутся в смертельном поединке! Гендальф против Саурона! Потом мысленно треснула себе по глупой башке — это же все всерьез и, к тому же, непосредственно меня касается. И я решила действовать на опережение.

— Отец, — обрадованным голосом выдала я, — я так рада тебя видеть!

А что, я все равно ничего не помню, а быть заложницей плохих взаимоотношений родителей мне совсем не хочется. А главное, после происшествия с Таиссой, я быстро сообразила, что нельзя давать ходу родным стереотипам, пробравшимся в мои мозги из родного любимого фэнтези: так добрая нянюшка, которая должна была за меня глотку всем перегрызть, оказалась вообще шпионкой и вредительницей. Так что и про королеву-маменьку тоже ничего не известно.

А король, как меня услышал, сразу переменился: замкнутое холодное лицо снова оттаяло, потемневшие было темно-синие глаза посветлели, и он неожиданно ласково сказал:

— Ники, я безумно рад, что с тобой все обошлось.

Вот так — 'все обошлось', и это все? Так любящий папа приветствует едва спасшегося ребенка?!

— Здоровью нашей дочери нанесен серьезный ущерб, — решительно подала голос королева, — и я хочу отвезти ее в обитель Надежды, на лечение к Теосию.

Король молча выслушал матушкин ультиматум и, повернувшись к стоящему на пороге комнаты мужчине из сопровождения, приказал:

— Доктора ко мне.

Рыжеволосая ощутимо напряглась. Ага, сейчас будет битва мнений, не иначе.

Врача ждать совсем не пришлось — он, похоже, уже стоял в полной боевой готовности рядом с моими покоями.

— Ваше Величество, — с поклоном вошел он в спальню.

— Как вы оцениваете состояние здоровья принцессы? — повернулся к нему король.

— Все самое страшное — позади, — тут же продал нас с маменькой местный эскулап, — память почти полностью утрачена, но как только заживет травма головы, я восстановлю все связи, отвечающие за ее фактуальную часть. Мышление, ассоциативная память, способность воспринимать и удерживать информацию — из этого ничего не пострадало.

Король посветлел лицом и, гораздо мягче, чем раньше, обратился к королеве:

— Видите, Аминика, совсем не к чему подвергать нашу дочь тяготам дальней дороги. Справимся своими силами. Сейчас главное — безопасность принцессы, а в пути это обеспечить сложнее, чем во дворце.

— Она как раз и была во дворце, когда ее похитили, — не пожелала сдаваться королева.

— Теперь ее будут лучше охранять, — непререкаемым голосом постановил король, давая понять, что уступок в этом вопросе не будет.

А я с ужасом думала, что случится, когда они не сумеет восстановить принцессину память. Как тут к самозванкам в чужом теле относятся? Нет, мне точно надо отсюда выбираться и прятаться, пока не освоюсь. Только как?

Трагическим жестом протягиваю к венценосному папаше руки, трясу браслетами-кандалами:

— Я не могла сопротивляться из-за этих браслетов. Я прошу их снять и учить меня магии, хотя бы для самозащиты!

Король поджал губы и мрачно взглянул на супругу:

— Науськиваешь?!

Упсс, это я что-то совсем не то сказала?

— Отец, матушка здесь не при чем. Но я испытываю тяжелые телесные муки из-за этих браслетов. Они разъедают мне кожу.

Встаю с постели и подлетаю к королю, пока он не успел отказать. Сую ему под нос мои многострадальные запястья: кожа под ними действительно красная, с мелкими пузырьками, как от ожогов.

Один взгляд от короля и подходит доктор, берет мои руки, внимательно осматривает их, поднимает потрясенный взгляд на своего повелителя:

— Ваше Величество, эти артефакты пьют жизненную энергию принцессы. Я вообще не чувствую в ней никакой магии, даже остаточной.

Слышу сзади меня вскрик и глухой удар. Поворачиваюсь. Королева в самом настоящем обмороке — упала на пол и не двигается. Король дернулся было к ней, но тут же остановился и сухо приказал:

— Доктор Крат, помогите моей супруге.

Тот поспешил к королеве, а король обхватил ладонями мои браслеты, подержал их, и они, с еле слышным щелчком, раскрылись. Кожа под ними выглядела жутко.

Король, меж тем, приложил пальце к моим вискам и застыл, вслушиваясь во что-то.

Сзади послышались вздохи, успокаивающий голос врача, всхлипы, потом, с надрывом, голос матери:

— Ромир, скажи, что он ошибся!

Король наконец отпускает мои руки и прячет глаза, отказываясь смотреть как на королеву, так и на меня. Так, что-то я не поняла... А как же насчет того, что я сильнейший маг, силу которого аж прятать пришлось?!

— Аминика, я действительно больше не чувствую никакой магии в нашей дочери, — король, наконец, поднимает глаза и с недоумением смотрит на всех по очереди. — Не понимаю, как это могло произойти...

Тут рыжеволосая буквально взвилась в воздух:

— Ты! Ты! — от брызжущей яростью женщины исходила вполне ощутимая угроза. — Ты сделал это специально! Чтобы не подвергать сомнению право Тимира на трон. Право магически сильнейшего ребенка, теперь, точно его.

Королева потрясла в воздухе сжатыми кулаками:

— Ты погубил нашу дочь! Украл ее магию! Обманул меня про природу этих браслетов! Это не блокираторы, а аккумуляторы энергии! Они пили Никину силу в течение почти трех лет, а теперь перекинулись на саму ее жизненную силу.

Королева замолчала, гневно сверкая глазами. Потом вздернула голову вверх и, взглядом, пылающим ненавистью, уставилась королю в глаза:

— Ты не только убил сильнейшую магиню современности. Ты убил свое родное дитя, Ромир. Она теперь не протянет и месяца.

Я в ужасе посмотрела на короля. Умирать мне совершенно точно не хотелось. Но вид у папули был совсем не обнадеживающий.

— Аминика, клянусь тебе, я точно знаю, что браслеты всего лишь блокируют магию. Я не понимаю, как они могли начать ее поглощать! Верь мне!

Э-э! Алё! Верь — не верь — а как насчет того, что мы, вообще-то, о моей жизни говорим?!

Я дернула Его Величество за рукав. Да, знаю, принцессы так себя не ведут, но родители совершенно не обращали на меня внимания, так что, на войне за спасение себя — все средства хороши. Король перевел на меня яростно-испуганный взгляд, а я, практичным голосом, заявила:

— Стоп! Хватит ругаться, есть дела поважнее! Как будем меня спасать?

* * *

Меня уложили в кровать, королева удалилась в свои покои посылать магического вестника отцу — тот тоже владел магией жизни и мог бы помочь в сложившейся ситуации. Доктор начал вливать в меня жизненную энергию. Король, меж тем, требовал ответа, почему тот раньше не заметил, что браслеты начали истощать мои жизненные силы, и не обратил внимания на исчезновение магии. Доктор Крат отбивался изо всех сил, резонно отвечая, что магии у меня, из-за браслетов-блокираторов, он никогда особенно и не чувствовал. Не в этом ли и заключалась их цель? А про жизненные силы понял только сейчас, когда его целительская магия жизни, которой меня напитали под завязку, рассеялась. Еще и укорил короля, де тот не представляет, как тяжело лечить больных, украшенных подобными артефактами.

К вечеру появился придворный маг, Деметрий, осмотрел меня, заставил выпить укрепляющий травяной раствор, подержал меня за руки, потом вздохнул и сказал нетерпеливо переминающемуся рядом с моей кроватью королю:

— Отток сил и жизненной энергии прекратился. Состояние на данный момент стабильное, но никакой магии я в ней не чувствую. Каким-то образом принцесса стала обычным человеком. Все меридианы и каналы тела, по которым обычно течет сила, и которые у всех магов сотканы тысячами нитями с душой, у принцессы сейчас сами по себе. Душа же совершенно отдельно. Не вижу ни одной сохранившейся связи.

Деметрий в задумчивости почесал подбородок, затем оглянулся на меня, чуть понизил голос и слегка наклонился к королю. Это чтобы я, что ли не расслышала? Я тут же навострила слух.

— Что бы эти мерзавцы, похитившие вашу дочь, не пытались с ней сделать, одного они достигли совершенно точно — магическое единение души и тела разорвано. Принцесса больше — не маг... Но ее жизни сейчас ничего не угрожает, — громче и оптимистичнее добавил он.

Вошедшая ко мне в спальню королева, услышав заключение Деметрия, судорожно вдохнула, прижав руку к груди. Король коротко взглянул на нее и мрачно отвернулся обратно к придворному магу:

— Как такое могло случится?

— Ну... скорее всего...но, конечно, это чисто теоретическое рассуждение — принцесса из-за блокираторов не смогла поддержать магический гомеостаз организма, связи не выдержали грубого напора извне и просто оборвались.

— Естественно, это все из-за браслетов подавления, — королева подошла поближе. В руке — вышитый платок, на голове — кружевная мантилья на высоком гребне. — Если бы ты позволил обучать девочку магии, не одел бы на нее эти артефакты, то она бы сама легко справилась с похитителями. Но нет — она же угроза единству королевства! Теперь ты доволен? — весьма патетично воскликнула Аминика, нервно комкая платок. — Ты, нарушивший законы королевства о наследниках и поправший отцовские обязательства перед дочерью? Ты...

Король дальше слушать не стал, его зеленый камень в обруче яростно полыхнул, и королева больше не произнесла ни слова. Поняв, что не может продолжить поток обвинений, она принялась молча испепелять его взглядом.

Король меж тем, одним лёгким кивком, выставил из спальни всех, за исключением придворного мага, проверил, закрыта ли дверь и, задумчиво разглядывая меня, подошел к кровати. Сел рядом со мной, обнял за плечи, на секунду прижал к себе. Меня окутал приятный свежий запах его одеколона — в голове сам собой возник образ полевой травы после дождя.

— Дорогая, я верну вам возможность говорить, но — только если это будут разумные речи, а не истерические обвинения, — холодно проговорил король. — Надо решить, что делать дальше.

Я обеспокоенно напряглась. Сейчас все и определится.

— Ники не может теперь выйти замуж — мы не посмеем прилюдно признать, что наша дочь — не-маг, — твердым голосом начал король. — И она не может стать жрицей. Да и при дворе ей не стоит появляться. Принцесса не имеет права быть простым человеком по определению. Что нам остается?

Мне все меньше и меньше нравилось происходящее. Уж не ждет ли меня печальная судьба Муму? Или Железной Маски? Я слегка дернулась под рукой добренького папочки, но тот только плотнее прижал меня к себе:

— Аминика, Ники должна удалиться от двора. Даже тут, в поместье, она не может оставаться — ты же понимаешь? Надо найти ей удаленную усадьбу и поселить ее там под другим именем. А для всех — она отправится в обитель Надежды для поправки здоровья, как ты и хотела. А с течение времени решит там и остаться, принесет обеты Светлейшей. Так будет лучше, поверь. Ведь ты же понимаешь — никто не должен знать, что членов королевской семьи можно лишить их дара магии.

Королева смотрела на мужа совершенно больными глазами. И тот, не выдержал этого тоскливого взгляда, добавил:

— Конечно же, если магия к ней вернется, она снова займет полагающееся ей место при дворе.

Потом посмотрел на меня, обнял еще сильнее:

— Я очень люблю тебя, котенок. И мне немыслимо жаль, что все так случилось. Я буду навещать тебя так часто, как только смогу.

И любящий, заботливый папаша нежно поцеловал меня в макушку.

Я, честно говоря, прониклась — без малейшего колебания, король отправлял единственную дочь в пожизненное изгнание, потому как сам же и накосячил. Нет, не слабо?!

— Ты от меня отказываешься? — уточнила я ради исторической точности.