Некондиционный

Боевые имплантаты плюс ярость, помноженные на отчаяние. Нехитрое уравнение с заранее известным результатом — море крови и горы трупов.

Баррикаду смела своим весом рванувшаяся вперёд толпа. Судя по панике в глазах, никто не хотел первым покидать спасительное укрытие и попадать ко мне в лапы, но у бедолаг просто не было выбора — их вынесли наружу, как из вагона метро в час пик. Под моими руками захрустели первые кости, снег оросила кровь. Какой-то идиот выпалил поверх голов атакующих, и пули улетели куда-то в сторону центра Нейро-Сити.

Было очень много криков и аппетитного хруста. Я стоял в дверном проёме и вовсю работал руками, как будто плыл баттерфляем в море плоти. Волна атакующих быстро закончилась, и я поймал грудью и лицом первые пули, вылетевшие из темноты. Они опрокинули меня на спину — и стало понятно, что это начало конца.

Я откатился и выстрелил в следующую группу тех, кто прорывался на крышу. Они ступали по трупам своих менее удачливых коллег. Мозг автоматически отсчитывал пули в магазине «Кольта».

Четыре.

Пять.

Шесть.

Семь.

Всё.

Четыре пули — четыре трупа. Прицеливание, учитывая то, с какой скоростью я двигался и думал, было плёвым делом. Головы подонков взрывались фонтанами мозгов и крови одна за другой.

Опустевший пистолет я бросил в пятого по счету охотника за моей шкурой — огромного заросшего латиноса с укороченным дробовиком. Тяжёлая пушка, попав в лоб, сломала ему шею, нестриженная голова, наверняка, полная вшей, запрокинулась назад, коснувшись затылком спины.

Из дверей снова начали палить, прямо в спины тех, кто рвался на крышу.

Мне пришлось откатиться в сторону — еще одно хреновое решение. Я проиграл сражение за вход, потерял удобную позицию, и моё окружение было делом времени. Никакая броня не выдержит такого количества выстрелов в упор. Прощайте, офицер Морт.

Я спрятался за огромной стальной коробкой вентиляции, по которой тут же забарабанили пули. Судя по голосам и не прекращавшейся пальбе, на крышу уже протиснулась пара десятков нападающих, и в скором будущем их число могло только увеличиться. Не высунешься — слишком плотно прижали огнём. Сейчас они обойдут меня с обеих сторон и расстреляют до состояния дуршлага. Вон, уже кричат «заходи слева».

Так же, как и патроны в пистолете, мой мозг отсчитывал мгновения до гибели. Почему-то показалось ужасно интересным, через сколько секунд это произойдёт.

Один.

Два.

Три.

Четыре…

Непонятный, но знакомый звук заставил меня обернуться к краю крыши.

Сначала я вообще не понял, что происходит, но потом, когда пришёл в себя и отвлёкся от рассматривания проносившейся перед глазами собственной жизни и подсчета секунд до её конца, осознал, что обшарпанный полицейский вертолёт, поднимавшийся над зданием, — настоящий.

Старичок BFC-13, патрульный работяга, на котором я в своё время налетал уйму часов. Все эти модели подчистую списали пять лет назад, когда расформировывали полицию, но, видимо, этому экземпляру повезло попасть в правильные руки. В глаза бросилось, что на пилонах вместо спецсредств для разгона толпы установлены вполне себе «взрослые» пулемёты и блоки неуправляемых ракет.

Зрелище, что ни говори, эпичное, только «Полета валькирий» в качестве саундтрека не хватало.

Пальба прекратилась на пару секунд, но быстро возобновилась с удвоенным рвением. Теперь нападающие стреляли не по моему укрытию, а старались сбить вертолет. «Хрен вам», — злорадно подумал я, поскольку броня «вертушки» огонь легкого оружия сдерживала играючи. Те из головорезов, что были поумнее, разбегались в стороны и старались укрыться.

Пулемёты на пилонах зашевелились, и я понял, что сейчас произойдёт. Упал мордой в грязь, закрывая голову руками, и тут же услышал грохот крупнокалиберных выстрелов и свист пролетавших надо мной пуль.

BFC-13 как следует прошёлся по крыше длинными очередями и, когда счёл, что его работа окончена, завис, открыв дверь десантного отделения. Я, не заставил себя ждать, поднялся и, несмотря на боль, одним прыжком заскочил внутрь. Вертолёт сорвался с места, набирая высоту, но я успел напоследок увидеть, что на крыше валяется целая куча кровавых ошмётков, а белый лимузин Коромальди догорает где-то внизу.

5.

Я был спасён. В самый последний момент. Что я чувствовал? Сложно описать. Фигурально выражаясь, мою голову вытащили из гильотины тогда, когда её лезвие уже начало падать. Я в полной мере ощутил на своей шее прохладный ветерок, предшествующий моему обезглавливанию.

Шок.

Да, я был в шоке. Меня трясло, как в лихорадке. Хотелось кричать — но не от радости, а просто для разрядки. Странное чувство охватило меня, словно я был не рад собственному спасению и хотел бы остаться там, на крыше, позволив охотникам довести дело до конца.

К тому моменту, как я взял себя в руки и выглянул в узкий иллюминатор вертолёта, мы отдалились от района V километров на двадцать. Я не узнавал улиц, над которыми мы летели, хотя это было и неважно — муравейник везде муравейник. Удивляло, что меня везут не куда-нибудь на окраину, а в центр города. Дороги становились шире, а движение на них интенсивнее, дома — всё выше и выше. Вдали промелькнуло несколько небольших пятидесятиэтажных кондоминиумов.

Мы летели под самыми облаками, из которых на город высыпались мириады снежинок.

Я заметил цветастые частные вертолёты, летевшие по чётко очерченным трассам, незаметным для обычного глаза, не использовавшего специальные зрительные имплантаты. Увидеть разметку можно было только через программу дополненной реальности.

Отвернувшись от иллюминатора я оглядел старичка-патрульного: внутри он выглядел так же, как и снаружи. Обшарпанный и затасканный. Салон освещала тусклая красная аварийная лампочка. Огнетушителя нет, аптечки тоже — наверняка утащили ради обезболивающих, содержащих опиаты. Даже обивка с сидений содрана. Вообще, вертолёты этой серии были достаточно комфортабельными — при условии, что не были списаны и не служили в качестве боевой машины террористической организации.

У меня была масса вопросов, которые было бы здорово задать пилоту, но BFC-13 такой возможности не предоставлял — десантный отсек от кабины отделял толстый лист металла. Не нужно быть инженером для того, чтобы понять — это не лучшее конструктивное решение.

Так или иначе, я летел в неизвестность со стойким ощущением, что продал душу дьяволу. Лихорадка после внезапного спасения сменилась гнетущим чувством, будто меня впереди не ждёт ничего хорошего. А если как следует вспомнить историю моей жизни, то вывод напрашивался сам собой, что так оно и есть. Не то, чтобы я был таким уж выдающимся неудачником, просто взлётов в моей жизни было намного меньше, чем падений, да и те оказывались какими-то невысокими и неубедительными. Например, сегодня. Я избежал гибели от рук гангстеров. Это плюс. Мне придётся работать на террориста, который рано или поздно пошлёт меня на заведомо смертельное задание ради каких-то своих идей. Это минус.

У меня была удивительная способность влипать в истории.

Единственное, чего бы мне сейчас хотелось, это остаться в живых, обрести покой и шанс начать жить заново. Не тяготиться прошлым, не бегать от гангстеров по всему городу и не ввязываться в чужие войны. Несложная работёнка, пусть и с маленькой зарплатой, съёмный угол и немного виски. Я был бы счастлив.

Вертолёт неожиданно спикировал, заставив мой желудок на мгновение зависнуть в невесомости, а потом плюхнуться всем весом вниз. Я вылетел из кресла и со всего маху протаранил головой какую-то железяку. В глазах потемнело, я едва не потерял сознание. Машину болтало так, будто она уходила из-под обстрела. Влево, вправо, крутое пике — резкий набор высоты.

— Ах! Ты ж! Дерь! Мо! — выкрикивал я, летая по всему вертолёту и стукаясь о стены, пол и потолок.

Наконец, вертолёт заложил особенно крутой вираж и стал заваливаться на левую сторону. Я, как мешок картошки, рухнул в сторону борта, тут же ставшего полом, и с удивлением обнаружил, что вместо люка в корпусе вертолёта зияет оплавленная дымящаяся дыра. В неё я и выпал, видя происходящее, будто в замедленной съемке, даже не сообразив, что покидать вертолёт подобным образом может быть опасно для жизни.

Последнее, что я запомнил перед тем, как отключиться — переплетение труб, антенн и проводов, присыпанных снегом. Я рухнул прямо на них, почувствовав вспышку невыносимой боли во всем теле и погрузился во тьму.

Не знаю, сколько времени я провёл в беспамятстве, но пробуждение было не из приятных. Кто-то меня жёстко перезагрузил — это было понятно по тому, что дополненная реальность включилась на полную катушку, а расширения, блокировавшие рекламу, куда-то пропали. Перед моими глазами маячила и переливалась всеми цветами радуги целая куча виджетов, которые я в своё время долго убирал, чтобы не мешали. Полный сброс до заводских настроек. Возможно, я смогу откатить изменения и найти файлы с настройками, но это будет позже.

Пробраться сквозь весь этот визуальный мусор и понять, где я оказался, было не так уж просто. Тело не слушалось.

— Как ты, приятель? — мужской голос раздался где-то справа от меня. — Ты можешь говорить.

— Я… Нормально… — в горле пересохло. Голос звучал как у курильщика с восьмидесятилетним стажем.

— Сейчас вернём тебе болевые ощущения. Постепенно не получится, у меня не хватит мощности, так что напрягись и постарайся потерпеть.

Ах ты ж чёрт побери! Если б я мог двигаться, то тело скрутило бы винтом. Я заорал как резаный от пронзившей боли.

— Оу-оу! — всё прекратилось так же быстро, как и началось. Боль снова отступила, видать, мой добрый доктор её отключил.

— Так, а теперь давай по пунктам. Где бо-бо? Виджеты включены? Расскажи, что у тебя за повреждения, а то очень не хочется проводить вскрытие.

— Вскрыть и не получится… — проворчал я и принялся считывать данные из окна со схематичным изображением моей бренной тушки. К слову, после обновления данных она была окрашена красным в намного большем количестве мест, чем мне хотелось бы. — Зачитаю полный отчет.

— Валяй.

— Дыхание и сердечно-сосудистая система в норме. Вмятина во лбу и в районе левого уха, небольшое повреждение мозга… Сейчас… Ничего серьёзного, он почти не задет. Сломана левая ключица, три ребра с левой стороны, одно из них почти пробило легкое. Перелом левого предплечья в двух местах, правого — в одном. Также сломан указательный палец на левой руке. Много гематом. Ушибы, кровоизлияния, огнестрельные ранения и деформация субдермальной брони. Кровотечение остановлено. Метаболизм ускоренный. Регенерация ускоренная. Двигательные функции отключены.

— Подробнее о регенерации, — приказным тоном велел невидимый пока собеседник.

— Сломанные кости и повреждённые внутренние органы восстановлены на пятьдесят три целых и три десятых процента, — повиновался я. Деваться некуда, надо рассказывать. — Ушибы, кровоизлияния, огнестрельные ранения и деформация субдермальной брони восстанавливаются с более низким приоритетом — десять процентов.

— Что с энергией?

— Восполняется за счёт ускоренного метаболизма и вводимой прямо сейчас внутривенно глюко…

— Ясно, — прервал меня доктор. — Восприятие?

— Слух и зрение функционируют нормально. Тактильные ощущения отключены. Болевые рецепторы отключены.

— Это хорошо… — протянул доктор. Ну, по крайней мере, я думал, что это доктор.

— Где я? — нужно было перехватить инициативу и узнать хоть что-нибудь.

— В моей клинике.

«Ага, значит, все-таки врач», — радостно подумал я.

— У меня небольшой частный кабинет. Я имплантолог. Доктор Клайн. Мне повезло, что я тебя нашёл. Файлы калибровки целы?

— Да, док.

— Я открою тебе доступ к изменению настроек. Откалибруй заново конечности и не шали.

Ну, наконец-то.

Нужные файлы пришлось как следует поискать. Это заняло какое-то время, но в результате я всё же сумел избавиться от кучи спама, мешающей мне нормально видеть. Огляделся, насколько позволяла крепко зафиксированная голова, и увидел, что нахожусь в стерильно-белой комнате, заполненной всякими неизвестными мне штуками явно медицинского назначения. У меня в ногах на специальном столике лежал набор хирургических инструментов, небольшой моток проводов и «умный» лазерный паяльник, предназначенный для установки и ремонта имплантатов.

Готово?

— Ага, — буркнул я в ответ.

— Тэк-с… Тогда мы сейчас будем тебя чинить, — доктор оказался одетым в белый халат моложавым мужчиной с аккуратно подстриженной рыжей бородкой и короткими волосами. В глаза бросались кисти рук — они были полностью искусственными. Новые имплантаты — точные, изящные, оформленные под настоящую кожу. Я бы и не заметил, что руки не настоящие, если б не суставы и небольшие эмблемы «Нейрокорп» на костяшках.

— Сейчас я дам наркоз, и мы тебя прооперируем. Полагаю, те кости, что сильно повреждены, можно выкинуть, они восстановлению все равно не подлежат…

— Делайте, как знаете, док, — я с благодарностью посмотрел на него. — И спасибо вам.

— Спасибо? — нехорошо усмехнулся врач, вставляя в катетер иглу. — Тебе спасибо. Ты обеспечишь мне безбедное существование.

— Простите?.. — насторожился я. — Наверное, вы меня приняли за кого-нибудь другого. У меня нет денег.

Врач рассмеялся.

— Деньги будут, дружище. У меня. Полицейские имплантаты на чёрном рынке стоят о-очень дорого. Иначе зачем мне было тебя сюда тащить? — он переложил на столик с инструментами миниатюрную «болгарку» и посмотрел мне в глаза. Чёртов ублюдок не шутил. Он восстановит мое тело, а потом либо продаст единым куском, либо распилит на запчасти, предварительно вытащив из мозга файлы с настройками, которые я для него любезно восстановил.

Я оцепенел от ужаса. Не такой смерти я ждал, ох, не такой. Впрочем, как обычно. Небольшой взлёт — и ещё большее падение. Совершенно ничего нового.

— Ах ты мерзкий ур… — заговорил я, намереваясь хотя бы высказать подонку то, что думал, но даже этого сделать не удалось.

— Спокойной ночи, — криво усмехнулся доктор Клайн, и у меня перед глазами всё поплыло. Очередная отключка, на этот раз последняя. Прощайте, офицер Морт. Чёртов неудачник…

* * *

Голоса звучали глухо, как будто меня накрыли подушкой. Я и не сразу понял, что просыпаюсь после наркоза. Прийти в себя было непростой задачей.

— Ты всё доделал? — холодный голос был мне знаком, вот только командные нотки я слышал в нём впервые.

Это сон, точно. Просто наркотический сон.

— Да… — голос доктора, только в этот раз не такой самоуверенный, а испуганный, дрожащий и жалкий. Похожий на блеянье овцы.

— Отойди в сторону. Глазастик, начинай откачивать наркоз. Балу, присматривай за доктором.

— Да, босс, — ответил Рутланду густой насыщенный бас, который просто обязан был принадлежать перекачанному здоровяку.