Битва в пути

Первым сел управлять ГАЗоном Сергей, а я, удобно устроившись в пассажирском кресле, закрыл глаза, надвинул на тёмные очки ещё козырёк шапки и опять предался воспоминаниям. Теперь мысли заняли мои родные, в первую очередь, конечно, жена, дочка и внук Ванюша. Мне подумалось, как повезло моей дочери Вике, да и нам, в общем-то, тоже, что она встретила такого человека, как Саша. Он раньше служил в спецназе ГРУ. В злополучный день падения метеорита в район древнего, и уже давно потухшего, Йеллоустоунского супервулкана Саша вместе со своим боевым другом как раз отдыхал в Москве после командировки на Кавказ, и на наше счастье я смог их уговорить поехать отдохнуть к себе на дачу. "Кот" и "Хан" (боевые клички Саши и Флюра) оказались просто незаменимыми людьми в нашей теперешней жизни. Именно благодаря им мы смогли отбиться от всех мародёров и бандитов и даже захватить награбленные запасы продуктов и топлива. Вот и сейчас, пожалуй, из всех нас только они могли выдерживать крайнее напряжение, управляя первым в колонне вездеходом. Другие ребята, включая меня, этого не выдержали бы — ведь вокруг наблюдалась невыносимо однообразная и монотонная картина, практически не было никаких ориентиров. Другое дело, следовать по уже накатанной колее, тем более, когда впереди маячит тёмное очертание вездехода.

Слегка отвлекаясь от воспоминаний, я посмотрел на Сергея, он, сосредоточенно вглядываясь вперёд, аккуратно вёл наш ГАЗон.

— Когда меняемся? — спросил я.

— Отдыхай, Батя, ещё три часа можешь покемарить.

Я опять закрыл глаза. Вспомнилось, как спасли от бандитов трёх молоденьких девушек (Таню, Наташу и Риту) наши главные бойцы — Кот и Хан.

Меня опять потянуло на мистику, я подумал, именно после спасения этих трёх беззащитных девчонок нам и начало жутко везти. На базе этой банды мы нашли гигантские запасы продуктов и топлива. Потом удачно отбились от большой группы мародеров, уничтожив даже БМД (Боевую Машину Десанта). Гусеницы от неё мы позже приспособили к грузовику ИСУЗУ, изъятому у Тульских убийц. Так появился наш первый снежный вездеход, без которого мы вряд ли смогли бы выжить. Сейчас, после установки на него цистерны, он являлся нашим заправщиком. И, наконец, нам крупно повезло, когда обнаружили военные склады с техникой, стоявшей на консервации. Именно благодаря найденным там вездеходам мы и смогли организовать эту эвакуацию к тёплому морю. Несмотря на то, что вся эта техника была произведена ещё во времена СССР, никаких нареканий у нас она не вызывала — работала очень чётко и надёжно, единственная проблема — прожорлива очень. Но, как говорится — дарёному коню в зубы не смотрят.

В этот момент я почувствовал, что мерное покачивание прекратилось, и почти что сразу раздался голос Сергея:

— Батя, подъём!

Я открыл глаза, выпрямился и, повернувшись к нему, спросил:

— Что такое, Серёга? Что случилось?

Он усмехнулся:

— Всё, Батяня, твой кайф кончился, теперь моё время покемарить. Сейчас всеобщая десятиминутная остановка на пересменок и поход до-ветру, а потом, — он потянулся, — меня ждёт, пускай и сидячая, но постелька.

Я непонимающе уставился на него и ещё раз спросил:

— Да ты что? Разве уже прошло три часа с нашего последнего разговора? Не может быть! Я же буквально минут пять, как закрыл глаза. Хватит разыгрывать, Малой!

Он засмеялся, похлопывая меня по плечу:

— Может, Батя, Может! Я, конечно, знал, что ты не дурак поспать, но что так — это для меня откровение. Правда, я и сам не лучше — только уснёшь, а тебя уже толкают — вставай, мол, мужик, работать пора.

— Если мне не веришь, посмотри на свой Швейцарский хронометр, он не соврёт, — ещё больше развеселился Серёга.

Потом он повернулся, открыл двери и вылез наружу. Я посмотрел на часы — действительно, наступало время моей смены, так что удивляйся, не удивляйся, а делать не чего, и я тоже вышел на улицу, оправиться. Потом мы поменялись с Сергеем местами, и до команды Саши трогаться даже успели выпить по чашке горячего чая. Сергей, уже минут через пять после того как мы продолжили путь, крепко спал. Я поразился его умению использовать каждую минуту для отдыха. Вроде бы совсем недавно, каких-то пять часов назад, он проспал подряд целых восемь, а теперь снова, как младенец, уснул в течение нескольких минут.

Прошло чуть более получаса монотонной езды, и меня по рации вызвал Флюр:

— Батя, приём! Как там у вас, в "заднице" колонны, дела — никто не отстал?

Я довольно строгим тоном ответил:

— Опять засоряешь эфир? Заскучал, поболтать не с кем? Вас же там теперь трое, или Вика так увлеклась наблюдением, что и поговорить не в состоянии? А, может, она элементарно уснула?— И замолчал, ожидая ответа Флюра. Он что-то там поскрипел у микрофона, потом, наконец, я услышал:

— Ладно, Бать, не ругайся! Подумаешь — уснули. Они, может, друг без друга, что называется — не поспать, не пожрать.... Что же теперь, из-за каких-то мифических обязанностей разрушать семью?

Он засмеялся и продолжил:

— Сам понимаешь, Батя, Вика нужна здесь — постольку поскольку. Кто ведёт вездеход, всё равно лучше всё замечает и быстрее увидит признаки заправки. Тем более, как я думаю, заправку мы найдем, скорее всего, ночью. В очки ночного видения столбы, нагретые за день, довольно трудно пропустить. А днем, при таком солнце, когда всё отражается от снега, даже опытный наблюдатель может не заметить тонкий столб громоотвода или другие признаки заправки. Вот, ночью, Вика, конечно, пригодится. Тем более в это время спать буду я, а она со мной — вряд ли — Саша не позволит, — и он опять засмеялся. Я спросил у Флюра:

— Слушай, ты, в некотором роде, у нас "интуит", вот и скажи, найдём мы на заправке топливо или нет?

Он, не прекращая посмеиваться, ответил:

— Это ещё неизвестно, кто из нас больший "интуит". По крайней мере, все полные заправки найдены при твоём непосредственном участии. Да, считай, и всё остальное ценное имущество — тоже. А кто, так сказать, "спинным мозгом" прочувствовал надвигающуюся катастрофу. Так что, не будем .... Что касается меня, я, ей-богу, ничего не чувствую, а если и чувствую, только тогда, когда дело касается опасности существования моей бедной задницы, — и он замолк, а я немного помолчал и продолжил, вторя его ехидным словам:

— Жалко! Вообще-то, нужно хорошо подумать, как ощущения твоей трусливой задницы можно привязать к поискам топлива. Да-а... скорее всего, придётся надеяться только на наше могучее " авось", только это не про тебя — оно помогает только смелым и решительным. Ладно, Флюр, пора заканчивать беседу, тебе там, коль ребята спят, надо быть повнимательнее. Всё, пока, до связи! -И я положил рацию на приборный щиток. Но буквально через минуту она снова ожила, и голос Флюра опять монотонно забубнил:

— Алло, Батя! Прием, приём!

Я взял в руку рацию и раздражённо спросил:

— Ну, что там у тебя? Какая муха постоянно кусает?

Из динамика донёсся бодрый голос Флюра:

— Слушай! Опять ты меня заговорил, да так, что главное-то я и забыл у тебя спросить. А ты сам-то помнишь, что давал распоряжение через каждые два часа сверять наше местоположение по данным навигаторов. По моему "Джи-пи-эс" мы находимся на 540 километре трассы Москва-Астрахань. А что там твой "Глонасс" показывает? Приём!

Да! Вопросы, касающиеся ориентации, у меня как-то совсем выпали из головы; мозги были забиты только тем, где найти топливо и заправки, а сама система "Глонасс" была у меня отключена. Я судорожно включил её и, буквально через минуту, ответил Флюру:

— Хан, прием! По моему навигатору находимся точно в указанных тобой координатах, так что, двигаемся правильно. Слушай, у меня по этой электронной карте на 530 километре указана заправка. Ты как там, ничего не видел?

Из, начавшей потрескивать помехами рации, я всё же смог разобрать слова Флюра:

— У меня на навигаторе она тоже отмечена. Но я — как не смотрел — ни хрена не увидел. Да не переживай ты так, Батя, ночью непременно найдём какую-нибудь заправку. Ну, ладно, давай, до связи!

Теперь уже он отключил рацию, а я, оставив её на приёме, сосредоточился на управлении вездеходом.

Монотонность движения и резкий, яркий солнечный свет, отраженный от ослепительно белой поверхности снега, неимоверно раздражали глаза. Несмотря на очень тёмные защитные очки, приходилось прищуриваться. Чтобы как-то отвлечься от этого слепящего однообразия, я начал думать о нашей предыдущей экспедиции — поездке, совершённой два года назад, в мой родной город Москву. На сердце сразу стало как-то тоскливо. Вспомнился пустой, полуразрушенный город, затопленное метро и замороженные трупы в его вестибюлях.

Занятый этими грустными воспоминаниями, я непроизвольно увеличил скорость и очнулся только, когда до ТТМа, идущего впереди, которым управляли Валера и Наташа, оставалось, всего-то, метра три. Это обстоятельство заставило меня мобилизоваться и вернуться мыслями к нашей эвакуации.

После посещения Москвы уже никто не верил в наличие где-либо властных структур и больших организованных групп людей. Мы окончательно поняли — надеяться нужно только на себя. Может, в частности, и из-за этого было принято решение о срочной эвакуации в более тёплую климатическую зону, поближе к экватору. Как говориться, "ловить" в Подмосковье было нечего, кроме собственной деградации, а, в конечном итоге, и вовсе — гибели.

Последним толчком к нашей срочной эвакуации послужили очередные изменения в климате — резкое потепление, как следствие этого, бурное таянье снега, а также участившиеся ураганные ветры. В результате одного из таких ураганов был полностью разрушен наш ветряк — единственный источник энергии, не требующий топлива. Пожалуй, это был главный ресурс, за счёт которого мы и выжили в те кошмарные времена, наступившие после взрыва супервулкана. Ветряк, ну, и, конечно, мой, сделанный с любовью и умом, дом, позволили нам выдержать поистине космические температуры, когда холод достигал минус ста градусов по Цельсию.

После очищения атмосферы от пепла и газа, наконец, появился прямой солнечный свет. Восстановилась и радиосвязь, а также начали функционировать навигационные системы "Джи-пи-эс" и "Глонасс". Как ни странно спутники этих навигационных систем не сбились с орбит — живучая оказалась космическая техника. Уже можно было как-то ориентироваться в этой бесконечной снежной равнине.

В среднем, толщина снежного покрова достигала шести метров, при этом снег был слежавшийся, чрезвычайно плотный. Только верхний слой, толщиной сантиметров в сорок, был относительно рыхл (это был снег выпавший недавно) — человек без лыж в него сразу проваливался — потом начиналась плотная снежная масса, по которой, по моемому мнению, можно было ездить и на обычных автомобилях.

Мои размышления прервала неожиданно ожившая рация, и голос Саши, доносившийся оттуда, начал командовать:

— Внимание всем! Четыре часа прошло. Время пересменки. Мы останавливаемся!

Вслед за этим из динамика рации донёсся голос Флюра:

— Всё, я торможу! Интендант, который "супер", не отдави мне зад! Граждане, кто желает, может оправиться; девочки направо, мальчики, налево. Только, ради бога, не перепутайтесь, и, главное, подальше от мощной струи Малого.

Из динамика донёсся отдалённый голос Вики:

— Ну-у.., Флюрушка, опять всё опошлил.

— А я, что? Я просто как голос в метро — предупреждаю пассажиров. Ну, ладно, могу и интеллигентно. Осторожно, спасайся, кто может — из кабины выходит Малой! — И из рации донесся дружный, трёхголосый смех экипажа нашего первого вездехода. Пока они так развлекались, я успел подъехать вплотную к вездеходам, вставшим плотной группой, и остановиться рядом с УРАЛом, которым управлял Николай и Максимом. Наконец, встрепенулся Сергей. Он непонимающе уставился на меня, потом широко зевнул и спросил:

— А что случилось? Чево это шарабан мастера здесь стоит! Сломались, что ли?

Я похлопал его по плечу и заявил:

— Нет, мужик, не дождёшься! Просто пришло твоё время потрудиться. А то, прям, как младенец — спит и всю дорогу слюни пускает.

И уже давясь смехом, продолжил. — Слушай, Малой! Тут по радио предупреждение пришло — что у тебя струя дюже мощная, ты смотри, поаккуратней там, когда выйдешь оправляться.

Этот разговор был услышан по всем нашим рациям, поэтому из динамика донёсся разноголосый смех. Этот смех подхватил и сам Сергей, потом взял рацию и прямо в микрофон проговорил:

— Не иначе тут Хан выёживается! Наверное, попал когда то под мою раздачу, всё забыть не может! Ладно, парень, не обижайся — обтекай потихоньку.

После этих слов Сергей с видом победителя выскользнул из кабины ГАЗона, отошёл метра на три и начал с уханьем растирать лицо ледяным снегом. Я тоже вышел из тёплой кабины. На улице был мороз в сорок градусов, шёл небольшой снег. Из кабины соседнего УРАЛа вылез Николай, вскоре к нам подошёл и Игорь. Ещё на подходе он начал громко сетовать:

— Это ползущее недоразумение скоро меня доведёт! Слушай, Мастер, нужно что-то делать с моим вездеходом, а то, боюсь, он скоро развалится. Недавно, вот, разогнались до 30 километров, так такой визг стоял, будто целое стадо свиней пустили под нож.

Коля на это только плечами пожал и вздохнул:

— Да что тут на этом морозе сделаешь! Нужно перебирать всю гусеничную группу, а это работа не на одну неделю. Так что Дохтур, сам должен понимать — пациент находится при последнем издыхании. Поэтому тебя, опытного врача, к нему и приставили, как привыкшего к крикам умирающих. Так что, не гони волну — если сдохнет, направишься к девочкам, на посиделки. — Потом, обращаясь уже ко мне, продолжил:

— Ну что, Толян, делать-то будем? Похоже, загибается наш ветеран. Жалко! Столько сил было на этот вездеход положено! Всё ещё перед глазами стоит картина, как вы с Володей в том производственном цеху, в Серпухове, стоите — все в снопе искр — и стачиваете детали траков. — И он опять тяжело вздохнул. Я ответил ему с иронией:

— А ты по этому поводу ещё и поплачь, может, полегчает, а, нет — иди, убейся о борт этого вездехода. Да что вы оба нюни распустили по этой железке. Сломается, придётся его бросить, и нечего тут сантименты разводить. А, вообще — скрипучее дерево долго скрипит. Так что, нечего его раньше времени хоронить.

В этот момент, вставший на подножку своего УРАЛа Саша, громко крикнул:

— Ну что, все оправились и размялись? Тогда — по коням! — И залез в кабину вездехода. Я тоже, похлопав ребят по плечам, направился к ГАЗону. Когда уже собирался открывать дверь в кабину, меня опять окликнул Коля:

— Батя, постой, совсем забыл спросить. Затапливать мне печку в моём кунге, как обговаривали на прошлой стоянке? Или, может, ну её? Я поставил ресивер и подаю с УРАЛа электричество в будку на полукиловаттный обогреватель. Сейчас залезал в кунг — температура там вполне приличная, плюс пять градусов.

Я повернулся к нему:

— Да нет, рано ещё затапливать, неизвестно, когда найдём заправку и встанем на стоянку. Когда встанем, тогда и затопим. В случае чего, опять придётся отогреваться в женском кунге. Так что, правильно ты всё делаешь. А, что тогда договаривались не экономить солярку для печки, так, что не скажешь, когда сидишь в такой тесноте. А сейчас, сам видишь, какой простор, да и отдохнули качественно, поэтому опять пора подумать об экономии, — и я засмеялся. — Да к тому же, дружище, после того как ты напомнил, что у нас есть ресиверы и, что через них можно подключить и обогреватель в кунге, и дополнительные прожекторы на первом УРАЛе, потребность заранее топить печку, по-моему, совершенно отпала. Сам же сказал — "в кунге сейчас тепло".