| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Так точно, — ответил я хмуро, понимая, что лбом стены не прошибить и сколько бы я не приводил доводов, они будут бесполезны.
— Хорошо. Вы свободны. Желаю успехов.
Что ж, и на том, как говорится, спасибо. Хоть и недолюбливает меня начальство, но Кобулов человек правильно понимает интересы СССР и на то, что мои просьбы о пополнении услышаны, можно рассчитывать. А стену прошибать буду авторскими свидетельствами, они, кроме мозгов и бумаги ничего не требуют, но если их правильно подаст человек "с репутацией", могут быть приняты к проработке. Начать, пожалуй, следует с бронебойно-фугасного снаряда "английского типа" для полковых пушек, снаряжённого ПВВ, как суррогата кумулятивного выстрела.
Эпизод 4.
Снова славный город на Неве, колыбель Революции. Комната на Галерной стала казаться мне совсем родной, а соседи по коммуналке уже относились ко мне не как к приезжему, а как будто прожили со мною рядом всю свою жизнь.
Короткое северное бабье лето, порадовавшее немногими тёплыми деньками после холодных дождей начала сентября, подходило к концу, когда опытовое судно "Ворошилов" поставили на швартовые испытания, для проверки работоспособности основных и вспомогательных механизмов, средств связи и навигации. Так как кругосветных плаваний совершать не предполагалось, планировалось покорять лишь просторы Финского залива, то программа была сокращена и ужата по времени в отношении последних, но всё что касалось живучести, хода и управляемости, проверяли без всяких скидок.
Вообще, "Ворошилов" на данный момент являлся самым дизельным, если так можно выразиться, кораблём в нашем флоте, а может, и во всё мире. Если даже опустить главные механизмы, то он нёс в себе четыре дизель-генератора на основе 1000-сильных вертикальных моторов 13-й серии, родные братья которых устанавливались на подлодках типа "М", и по одной полностью автономной дизель-помпе на базе 300-сильного оппозита выпуска завода имени Ворошилова в каждом водонепроницаемом отсеке. Управлять ими можно было с любой палубы отдельного отсека, включая верхнюю, либо из центрального поста живучести. Помпы могли работать в полностью затопленных помещениях, они же обеспечивали и подачу воды в пожарные магистрали.
При переоборудовании крейсера советские кораблестроители руководствовались принципом минимализма, поэтому мёртвые паровые котлы и турбины внешних валов остались на своих законных местах. Новая главная силовая установка из работающих через гидропередачу на два внутренних вала десяти дизелей, по 3850 лошадиных сил каждый, имела вкупе 31 тысячу лошадиных сил. Примерно половину того, что имели достроенные в СССР крейсера типа "Светлана", к которым относился и "Ворошилов". Для того, чтобы компенсировать вес недостающего оборудования и вооружения недостроенного корабля, его догрузили балластом да украсили, или изуродовали "лишней" четвёртой дымовой трубой, установленной над турбинным отсеком.
Экипаж опытового судна, по большей части составили моряки с минзага "Волга", выведенного из боевого состава флота из-за полного износа машин, под командованием кавторанга Николая Иосифовича Мёщёрского, усиленные практиковавшимися с июня на макете главной силовой установки механиками под началом нового командира БЧ-5 старшего лейтенанта Панкратова. Кроме того, военморов дополняли специалисты заводов "Судомех" и "Русский Дизель" сдававшие свою работу РККФ и заодно делившиеся опытом.
Мои заботы начались с проверки дизель-генераторов, поагрегатно и в комплексе и, после того, как убедились в том, что электрика корабля работает в штатном режиме, я перешёл на главные механизмы. В первую очередь проверили работу топливных насосов низкого давления, подающих горючее на главные механизмы, что заняло целый день. В следующие два дня, Панкратов с машинной командой, под моим контролем, поочерёдно, строго согласно регламента, с пятиминутной прокруткой сжатым воздухом "вхолодную" для смазки поверхностей, получасовым прогревом и получасовым же "прогоном" под нагрузкой, но в дренажном режиме, без включения ходовых гидротурбин, проверяли каждый из десяти моторов. Это только кажется быстро, запустили, погоняли, полчаса туда, полчаса сюда, но на деле всё двигалось настолько медленно, что еле успели, не считаясь с длительностью рабочего дня. Ведь требовалось не только снять все показатели, но и взять пробы горячего масла из мотора и из гидропередачи, соответственно, восполнив недостачу свежим. Особенно намучались со средними моторами передних троек, помянув в очередной раз Кудрявцева. Последний "правил бал" на следующий день, когда, запустив сразу все десять моторов ГЭУ, проверяли работу гидротурбин переднего и заднего хода, медленно проворачивая гребные валы враздрай, чтобы ненароком не пуститься в незапланированное плавание от пирса завода "Судомех". Эта процедура опять заняла целый день, так как пробовали работу различных комбинаций от двух, до всех десяти моторов на различной мощности. Вообще говоря, гидропередача была спроектирована таким образом, что для того, чтобы дизеля не мешали друг другу, они должны были работать на одинаковой мощности. Предусматривалась возможность вывода групп моторов, передних троек или задних двоек, остальные варианты были аварийными. В соответствии с этим, "Ворошилов" располагал тремя вариантами, наивыгоднейшими с точки зрения расхода топлива, когда моторы выдавали Ў номинальной мощности, работы силовой установки: 23100, 13850 и 9250 лошадиных сил на двух валах.
Параллельно с проверкой энергетики корабля танкостроители завода N174 имени Ворошилова отчитывались по системам живучести, а работники "Электросилы" сдавали новую, электрическую рулевую машину. К сожалению, не всё прошло гладко, как у нас, так и у соседей. Выявленные недостатки, в основном, были связаны с электропроводкой, её монтажом и герметичностью. Например, с поста управления ГЭУ, который был оборудован в герметичной выгородке машинного отделения оказалось невозможным уменьшить подачу топлива для двух дизелей. В ходе пробных пусков мотористам пришлось бежать и регулировать газ вручную, причём никакой командной системы для этого, кроме голосовой связи, не было предусмотрено, что возле низко гудящих моторов создавало известные трудности. Подобные же косяки вылезли и у Кудрявцева, но в машинном отделении, на небольшом пространстве, они были выявлены и оперативно устранены прямо в ходе испытаний. А вот с водоотливными средствами дела обстояли куда как хуже, особенно запомнился сумасшедший рёв и скрежет помпы в носовом отсеке, которой дали максимальный газ. Водяной клапан не открылся и центробежный насос, с отбалансированным по нормативу на небольшие обороты колесом, но раскрученный неимоверно, разбил свой подшипник, сломал редуктор и, в конце концов, двигатель, который не сумели выключить дистанционно. Революционная система борьбы за живучесть была всё-таки сложновата для этого времени.
Но сверху давили и самолично прибывший на корабль командующий Балтфлотом флагман второго ранга Галлер, выслушав доклад Мещёрского, приказал акт испытаний подписать, с условием устранения недочётов до конца года, а помпу заменить в течение недели, после чего провести ходовые испытания "Ворошилова", ради которых, в общем, всё и затевалось.
Эпизод 5.
Семидневного миниотпуска не получилось. Первым же утром прибежал посыльный в чёрной форме морской пехоты РККФ и передал пакет. Майор Касатонов, неведомо какими путями узнавший о моём присутствии в Ленинграде, приглашал посмотреть на высадку Батумского батальона, которая должна была подвести черту под летним периодом обучения. Причём, смотреть предлагалось изнутри, приняв участие в высадке. Думаю, Касатонов спал и видел, чтобы я самолично хлебнул той каши, которую так настырно варил.
Десантирование планировалось на раннее утро следующего дня, вторника 24 сентября 1935 года. Еле успев на катер морпехов, который ждал Касатонова из штаба флота, добрался с ним до Кронштадта, а уже оттуда, не мешкая, мы вылетели на поплавковом АИР-5 на Ладогу в район Шлиссельбурга.
На подходе, с высоты птичьего полёта мы увидели, что вдоль берегов Невы и вокруг Орехового островка, стоят три самоходные баржи самого гражданского вида, рядом с которыми примостились Мошки и новые ТКа, в том числе "большие", четырёхмоторные. И те, и другие несли по паре пушек Лендера и должны были, кроме высадки, обеспечить огневую поддержку десанта.
Тут же стояли и ещё какие-то плавсредства, которые я по началу, при взгляде сверху, принял за плоты. На самом деле это был итог экспериментов с водными лыжами. Понятно, ни к чему хорошему идея тащить за быстроходным катером глиссирующий плот не привела. Касатонов со смехом рассказывал, как "лыжа" с десятком бойцов, подброшенная на лёгкой волне, вдруг взмыла вверх, превратив на секунду морских десантников в воздушных. Двое не удержались и слетели в воду сразу, остальные оказались там же уже вместе с внезапно вставшей "на ребро" лыжей.
— Хорошо, что голышом были, — отсмеявшись, серьёзно сказал майор, — никто не утонул.
"Лыжа", не оправдавшая себя, осталась, как и нужда в быстрой доставке десантников на берег и в чью-то светлую голову пришла идея закрепить её в виде грузовой платформы между двумя туполевскими "поплавками" Ш-4. После вдумчивой проработки и экспериментов всё вылилось в катамаран, перебрасывающий на короткие расстояния сразу взвод морской пехоты или груз до четырёх тонн включительно. Размер десантной платформы, оснащённой опускаемой рампой позволял размещать на ней противотанковые, полковые и дивизионные пушки. Средства тяги, в роли которых выступали сталинградские "шассики", перевозились отдельно. Кроме случая переброски противотанковых пушек. Ещё черноморцы Потийского батальона, ради экономии места в трюмах десантных болиндеров, устанавливали сорокопятки при частично разведённых станинах в кузов СТЗ-1, который, как известно, находился спереди, и, таким образом, получали импровизированную самоходку с прицепленным к ней передком.
Дополняли десантную флотилию три катера на воздушной подушке, похожие на сомов, высунувших свои тупоносые головы на отлогий берег, да однотрубный колёсный грузопассажирский пароход, верхняя часть бортов и надстройки которого были окрашены в белый цвет.
— Знаешь, — сказал я Касатонову, — если бы это не мы летели, а вражеский разведчик, попытка десанта здесь бы и закончилась. Налёт бомбардировщиков и привет. Ты посмотри на палатки на берегу. Вы что, хотя бы защитного цвета не могли найти? Почему они белые и стоят на самом виду ровными рядами? Вон лесок рядом!
— Не боги горшки обжигают, — отмахнулся майор, — да и как тут маскировку соблюдать, когда суда в речном пароходстве на время манёвров зафрахтовали?
— Ну и что? Война придёт, всех мобилизуют. Пусть привыкают потихоньку. Пусть начинают думать по-военному, пока это всё игрушки. Потом, в боях, учиться куда как кровавее будет.
Приводнившись, мы подрулили к берегу, откуда гребным баркасом нас перевезли на борт парохода "Володарский" где был размещён штаб батальона. Приняв доклад НШ, Касатонов распорядился разместить меня, позаботиться о моей экипировке и...вооружении.
— Это ещё зачем? — я от приказа майора откровенно опешил.
— Нарком приказал, — брякнул местный главморпех и, смутившись, засуетился, — ладно, ты давай тут, устраивайся, знакомься, мне ещё комфлота встречать.
На "Володарском", кроме штаба батальона, отдельно от линейных рот и батарей, живших в палатках на берегу, обитал разведвзвод, батальонный взвод связи и присланные от наркомата обороны наблюдатели. Одного из них, комэска из 36-й кавдивизии старшего лейтенанта Родимцева, я немало озадачил при знакомстве, забывшись, глядя ему в глаза, будто в бездну и не отпуская руки. Меня в тот момент как током тряхнуло всплывшим воспоминанием, уж не тот ли самый генерал, комдив 13-й гвардейской? Лет двадцать пять ему на вид, кажется, слишком молод, но на войне люди растут быстро. Постараюсь не терять его из виду, может статься, я прав и у парня большое будущее. Если его ангел-хранитель справится не хуже, чем в том мире, который я знал.
Взявший меня под опеку моих лет старшина разведчиков, несмотря на то, что у него в петлицах было четыре треугольника, а у меня три серебряных звезды, держался по-хозяйски уверенно, без всякого подобострастия, как бы демонстрируя, что он на службе давно и видел всякого и всяких. Показав мне персональную каюту без соседей, в которой, однако, было две койки, он, кинув на меня взгляд, сказал.
— Поскольку багажа вы не прихватили, пойдёмте в моё хозяйство, выдам вам амуницию и оружие, а уж переодеваться сюда вернётесь.
Спустившись палубой ниже, мы с ним попали в тесный кубрик, временно превращённый в нечто среднее между каптёркой и оружейной комнатой, у двери которого стоял часовой.
— Значит так, бельё и сапоги вам ни к чему, свои имеются, да и нет у меня здесь запаса, а вот маскхалат мы сейчас подберём, — с этими словами он принялся рыться в кипе свёрнутых курток защитного цвета, по одному ему ведомым признакам определяя, какая мне подойдёт больше всего.
— А ну-ка, товарищ капитан, давайте вот эту померим, — сказал он, разворачивая просторную куртку-энцефалитку, похожую на сшитую из толстого брезента гимнастёрку с капюшоном,
— Вроде ничего, рукава не свисают, — вынес я свой вердикт, подумав, что в эту одёжу можно было бы впихнуть ещё половину такого как я.
— Отлично, сейчас и штанцы прикинем, — сказал старшина, прикладывая ко мне шаровары. — Вот эти будут в пору. И рост и полнота, будто на вас и шили. На крайний случай, ремешком подтянете. Форма, понимаете, не новая, второй комплект на подмену, но чистая, один раз надеть хватит. Вот вам шпалы защитного цвета, а малиновых петлиц нету, извиняйте. Как и беретов, так что вы уж в фуражке как-нибудь.
— Так, а куда шпалы-то? — спросил я, разглядывая капюшон без всяких признаков воротника.
— А на клапан нагрудного кармана цепляйте, к краю поближе, чтоб лямкой не накрыть, у нас командиры так носят.
Следом мне были выданы кожаные "подтяжки", поддерживающие поясной ремень, чтобы тот, отягощённый оружием и снаряжением не сползал, противогаз, флягу, малую пехотную лопатку, в просторечии именуемую сапёрной и подсумок для гранат.
— Теперь оружие, — перешёл старшина к финальной стадии превращения меня в настоящего морпеха, — Мирошкин в госпитале, возьмёте его автомат и нож. Вот. И в журнале распишитесь.
Врученный мне карамультук правильно назывался пистолет-пулемёт Шпагина образца 1935 года и был принят исключительно на вооружение морской пехоты ВМФ СССР. Армейцы всё ещё раздумывали, нужно ли им такое счастье и, кажется, склонялись к тому, что оно является лишней и бесполезной роскошью. ППШ абсолютно ничем внешне не напоминал своего легендарного тёзку, наоборот, он был больше всего похож на СВШ, она же "Застава М76" моего мира, так как использовал её ствольную коробку, приклад и цевьё. Разве что ствол был чересчур короток для винтовки. Самое заметное внешнее отличие состояло в прямоугольной в сечении крышке ствольной коробки, что было сделано ради увеличения массы затвора, который в этом ПП, как и в абсолютном большинстве сверстников, был свободным, огонь вёлся с заднего шептала. Соответственно был изменён и спусковой механизм. К автомату прилагался подсумок с четырьмя рожковыми магазинами на 35 патронов, представлявшими собой нечто среднее между магазинами ППС и АК, так как рассчитывались на снаряжение патронами с гильзой ТТ и тяжёлой дозвуковой остроконечной пулей, для которых в комплект входил прибор бесшумной стрельбы "Брамит" в отдельном чехле, но без него обычно использовали массовые пистолетные боеприпасы. Сейчас, понятно, рожки вообще были пустыми.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
