— Папа, брось, все совершенно не так! — дочь попыталась примерить роль миротворца. — Я регулярно созваниваюсь со своими друзьями, они говорят, что все нормально. Все работает как обычно, магазины открыты, да и вещи все там наши, не можем же мы вот так все бросить?!
— Верно, отец! — поддержал брат сестру. — Видишь, мы даже звонить туда можем с мобильного, все работает! И вообще, мы, конечно, погостили неплохо у вас с мамой на природе, но пора нам в город.
— Мать, Эдуард, хоть вы за меня заступитесь! — обратился Корнев к жене и зятю. Зять уважал тестя за его жизненные достижения и всегда поддерживал на семейных советах.
— Вова, они уже взрослые, прекрати на них давить, пусть делают, что хотят. В конце-концов, Луганск недалеко от нас, приедут, если что, — Татьяна Федоровна явно дала понять, что ей неинтересен этот разговор. Зять лишь пожал плечами, видимо, хоть он и уважал тестя, но ему, городскому жителю, тоже осточертел этот глухой депрессивный поселок.
— Ладно... — Корнев запнулся. — Хорошо, езжайте, удерживать вас силой я не могу, но помните, что нужно быть осторожными, и звоните нам с матерью каждый день. Договорились?
Младшие члены семьи закивали головами и, пряча глаза, быстро попрощались и бросились к своим автомобилям. Через пять минут лишь столб пыли, поднятый небольшим семейным кортежем, напоминал о недавнем присутствии его детей.
Через несколько недель Донецкая и Луганская области объявили о создании Донецкой Республики и последующем одностороннем выходе из состава Украины на основе этнической самобытности. Российская Федерация, сама испытывающая сильные внутриполитические потрясения, заявила о том, что она является гарантом государственного суверенитета молодой Донецкой Республики и не допустит никаких посягательств на ее территориальную целостность и независимость.
Поселок, в котором проживал Корнев, несмотря на относительную близость к российской границе, эти глобальные политические изменения обходили стороной. Здесь люди были заняты банальными проблемами выживания в условиях суровой реальности. Свет, воду и газ, отключенные по приказу Киева полтора месяца назад как предупреждение во время Вседонецкого съезда, так и не подключили даже при заступничестве России.
Спустя несколько дней после провозглашения независимости, Корнев, вооруженный "Сайгой", чаще обычного стал появляться на площадке, куда его для поддержания порядка стала приглашать жена. Она распродавала остатки запасов, хранящихся в гараже дома. Продали даже партию "паленой" водки, купленной женой по дешевке в соседнем Свердловске. Площадку продолжали посещать лишь местные завсегдатаи. Откуда они брали деньги на выпивку, для Корнева оставалось загадкой, но сегодня они вели себя на редкость спокойно. Поэтому Корнев основное внимание уделил прослушиванию новостей по радио. В них сообщалось о развитии конфликта в Луганске вокруг диспетчерского пункта Луганского энергетического объединения и восстановления электроснабжения города. Переговоры между группировками проходили уже довольно длительное время, в результате чего в городе периодически появлялись электричество и вода, смягчая катастрофу и не давая последним жителям разбежаться из Луганска по окрестностям.
В противостоянии участвовали вооруженные представители Донецкой Республики и охрана, верная Киеву. С каждым часом в ход шли все более "увесистые" аргументы. Корнев не прекращал думать о детях в Луганске, те продолжали уверять, что все нормально. Но отец им не верил, к тому же его практичный мозг уже набросал пару схем с четким сценарием для каждого члена его семьи, и Корнев был близок к тому, чтобы придумать занятие и для свекра со свекровью дочери. И теперь любые неприятности могли расстроить не только его лично, но и повлиять на планы по укреплению собственного могущества на местном уровне. То, что его необходимо было укреплять, не подлежало никакому сомнению. Натуры вроде Корнева либо живут такой деятельностью, либо довольно скоро сходят со сцены, уступая место более активным. Корнев добровольно сходить не желал, потому строил планы и охранял "рыночную точку". Здесь последнее время крутилось слишком много неизвестных субъектов, задающих подозрительные вопросы.
День прошел на редкость спокойно. Ко времени позднего вечера поселок уже давно замер, но Корнев еще разговаривал с мужчинами о создании отряда охраны поселка, его собеседники пока отвечали уклончиво, требовалось немало терпения и красноречия, дабы убедить их.
В этот момент до их слуха донесся шум мотора приближающегося автомобиля. А через некоторое время из-за поворота вылетел старый УАЗ серого цвета. Он резко развернулся, подняв целое облако пыли, и остановился прямо перед площадкой.
— Это еще что за клоуны? — удивленно проговорил кто-то из мужчин.
— Сейчас и проверим, — Корнев с ружьем подался вперед. — А ну, мужики, пойдем!
Дверь УАЗа медленно открылась. Из него едва ли не выпал худой мужчина неопределенного возраста. На нем была синяя форменная рубашка с коротким рукавом и серые брюки с узкими лампасами. В руках он держал милицейский вариант автомата Калашникова с деревянным прикладом. Присмотревшись, Корнев увидел на плечах человека прямоугольники погон с двумя маленькими звездами. Это был лейтенант милиции. Вслед за ним из машины выпал еще один человек, вернее, его выкинули. Он был очень грязный и сильно избитый. "На Евсеевича похож!" — пробубнил кто-то из селян. Евсеевич, пожилой шахтер с криминальным прошлым, давно жил в этих краях, но редко попадался на глаза Корневу. Выкинули его, сильно матерясь, двое парней в гражданской одежде, появившиеся следом. Пятым был водитель, тоже едва державшийся на ногах. С первого взгляда было заметно, что все они, кроме избитого, очень пьяны, особенно лейтенант.
— Граждане! Попрошу вашего внимания! — первым решил нарушить тишину лейтенант. — Меня зовут Малюгин Виктор Анатольевич, я лейтенант милиции, оперативный уполномоченный Свердловского районного отделения МВД Донецкой Республики в Луганской области. Сегодня днем этот гражданин со своими подельниками был задержан на берегу местного пруда за браконьерство, а именно отлов рыбы с помощью невода. При задержании они оказали ожесточенное сопротивление и были убиты на месте, кроме этого.
По толпе прошел тихий возглас изумления. Корнев крепче перехватил свое ружье, а его глаза заметно сузились.
— Вследствие допроса и принятых оперативно-розыскных мероприятий он назвал в качестве организатора этой преступной группировки Корнева Владимира Вячеславовича, проживающего в этом селе, — продолжал Малюгин. — Мы прибыли для проведения задержания указанного гражданина.
В этот момент невменяемый лейтенант приблизился к Корневу.
— Корнев это я! — мужчина вышел немного вперед. — Что здесь происходит?
— Вопросы здесь я задаю, гражданин Корнев. — Малюгин посмотрел снизу вверх на Корнева.
— Ты что-то путаешь, — Корнев понял, что Евсеевич назвал его главным, потому что в противном случае его бы убили, как и остальных, в этом не было сомнений. "Ладно, с Евсеевичем, стрелочником поганым, разберемся позже, сейчас что-то надо решать с этими", — пронеслась в голове у Корнева мысль. А, может, Евсеевич и не виноват, слава о "гэндэлыке" Корнева разнеслась далеко по округе, видимо, появились завистники. — Чего тебе надо? Где твой старший, кто тебе разрешил беспределить?
— Вы как разговариваете, гражданин Корнев, с сотрудником милиции? — Малюгин явно входил в роль. — Вы хотите еще больших проблем?
— Каких проблем?
— С законом. Я представляю здесь законную власть Донецкой Республики!
Развал всей системы государственного управления и контроля был явно на лицо. Без жесткой дисциплины милиция деморализовалась в течение недели. Киев был далеко, а Донецк пока не смог установить свою власть (или не сможет?). Теперь здесь каждый сам за себя.
— Так чего тебе надо?
— Владимир Вячеславович, у вас очень большие проблемы. Пользуясь слабостью государственных органов молодой республики, организовали ОПГ для занятий грабежом ее недр и разбоем. Это серьезное преступление. Но мы можем договориться.
— Как? — переговоры с новой властью были бесперспективными — это Корнев уже понял. Они пришли за ним.
— Вы будете работать на нас! — выкрикнул лейтенант.
— Кто это "вы"? — опешил Корнев.
— Вы все. Весь ваш гребаный поселок! Будете сдавать "урожай" каждую неделю, а мы берем на себя...
— Э, обожди, летеха, что значит "каждую неделю"? Это че за барщина? — крикнул кто-то из толпы, становящейся все больше. Жители поселка явно заинтересовались ходом этих угрожающих переговоров.
— Это не барщина, а новые условия жизни! — криво усмехнулся Малюгин. — Профсоюз и пенсия теперь отменяются.
— И ты думаешь, летеха, что с тремя своими отморозками сможешь целый поселок поставить на колени?! — Корнев зверел уже не на шутку. — А ну, мужики!
Краем глаза Корнев заметил, что во время перепалки с пьяным милиционером он успел значительно выйти вперед, но за ним никто не последовал. Расстояние между ним и селянами уже было значительное. "Какой символичный разрыв, неужели никто не пойдет?!" — успел подумать Корнев. Еще он заметил, как к нему с трех сторон подходят прибывшие с Малюгиным люди в гражданской одежде.
— Не дури, Корнев, — сплюнув, сказал милицейский лейтенант. — Сейчас прокатимся в райотдел. Ты нам все расскажешь. Не усложняй себе жизнь.
— О презумпции невиновности ты, лейтенант, наверное, не слышал, или в Донецкой Республике уже другие законы? — Корнев попятился немного назад, периодически косясь то влево, то вправо. Люди Малюгина смыкались у него за спиной. — Ну, а о том, что районный участок в Свердловске сгорел еще на прошлой неделе, знают все.
— Не переживай, у нас тут недалеко временный штаб, — Малюгин сделал несколько шагов вперед, поднимая автомат. — Короче, хлопцы, берем его. Эй, кто рыпнется — или пулю получит, или с нами поедет. Это понятно? — вторую часть своей фразы он адресовал опешившим от такой наглости селянам.
Трое "подручных" Малюгина бросились к Корневу. Двое схватили его за плечи, один вцепился в карабин, выставленный им вперед. Началась борьба, сопровождаемая злобным рычанием Корнева.
— Гражданин Корнев, вы тоже оказываете сопротивление при задержании. Это очень плохо, — констатировал гнусавым голосом Малюгин. — Да валите же его!
В тонком психологическом подтексте этой операции Малюгину (или кто там ее придумал) отказать было нельзя, убеждался Корнев. Пришельцы решили сломать сопротивление путем изоляции самых сильных. В разряд таких по ряду причин попадал и Корнев. Несмотря на все благотворительные и социальные проекты для улучшения быта односельчан, в их глазах он не был им равным, а, следовательно, они ему не доверяли и в его защиту выступать не решались. Тем более, против уполномоченных законом органов или против тех, кто себя за таких выдавал. Символы могущества милиции еще не успели поддаться коррозионному влиянию анархии и вседозволенности. Кто его знает, сейчас этих ментов прищемишь, а через три дня сюда целый полк примчится на поиски. Хотя, может, никто и не примчится, но проверять пока никто не рисковал. Это Малюгин рассчитал точно. Вторым заводилой с недавних пор был этот Евсеевич, но он лежал отметеленный на земле, и у Корнева были все шансы повторить его судьбу. Он понял: в этой битве ему предстоит выстоять одному. За него никто переживать не будет, а, может быть, даже будут провожать злобными взглядами с тихими проклятьями: "Туда ему и дорога!"
Борьба продолжалась, но сбить с ног Корнева не удалось — он противостоял троим, правда, его неумолимо клонили к земле. Несколько местных попытались было выйти вперед, чтобы разнять борющихся, но Малюгин злобно поглядел на них, сжимая в руках автомат.
— Отпусти, пьяная скотина! — пыхтел Корнев, от ярости и усилия стиснув зубы. Он покраснел, на лбу обильно выступил пот.
Малюгин наблюдал за борющимися, автомат он держал за цевье и основание приклада, готовый ударить им Корнева при появлении малейшей возможности, но пока ему мешала спина одного из троих подельников.
Неожиданно послышался новый шум, перекрывающий пыхтенье борющихся. Из толпы с диким криком вылетела жена Корнева в пестром старомодном платке, наброшенном на полные плечи.
— Да что же тут творится, люди добрые! — прокричала она, кидаясь к висящему на правой руке Корнева. — Отпустите его немедленно, он ничего не сделал! Петя, кто-нибудь, помогите, вы же видите, это беспредел! Его ж убьют!
Она, воя, ногтями вцепилась в шею "милиционеру" в штатском и потянулась к ней зубами.
— Отвали, сука бешеная! — мужчина на секунду отпрянул, пытаясь справиться с женой Корнева. Он практически отодрал ее от себя, а затем оттолкнул руками. Еще через секунду у него в руках появилась короткая дубинка на ремешке, обмотанном вокруг запястья. Мужчина ударил наотмашь, прочертив дугу. Женщина отклонилась назад, но кончик дубинки успел зацепить ее нижнюю челюсть. С тихим всхлипом Татьяна Федоровна покатилась в густую дорожную пыль.
Что было потом, Владимир Вячеславович помнил уже смутно. Он видел, как мужчина развернулся, его рука поднялась, чтобы обрушить дубинку на его затылок. Корнев же, не дожидаясь удара, выстрелил из карабина. Пуля попала прямо в центр груди мужчины с дубинкой. Выстрел в упор отбросил худощавого человека далеко вправо от стрелявшего. Остальные замерли на месте, увидев своего товарища, падающего с ужасной раной. Корнев энергичными движениями оттолкнул "оперативника" слева, потом сильно ткнул стволом в живот стоящего впереди, одновременно убирая его с линии огня, изо всех сил пытаясь опередить своего главного противника — Малюгина с автоматом. Селяне устремились вперед, многочисленные руки уже хватали двух неудачливых подельников Малюгина.
Корнев заметил, как округляются глаза лейтенанта. Наверное, тот увидел выныривающий снизу ствол охотничьего карабина. Но у него самого автомат был развернут прикладом вперед. Малюгин не успевал развернуть его, а ствол карабина, невероятно удлинившись, как ему показалось, был практически у самого живота, он уже упирался в него, пронзая плоть лейтенанта. Мгновенно взмокший милиционер извернулся, пытаясь хотя бы на мизерную долю секунды опередить Корнева, но не успел. Бахнул второй выстрел. Пуля с огромной скоростью вонзилась в правый бок Малюгину, сломав ребро и проникла в легкое. Он, совершив невероятный кульбит, рухнул на землю. Падая и корчась в конвульсиях, он все же успел выстрелить. Целая очередь ушла влево от Корнева, покосив копошащихся вокруг людей, и частью ушла в небо.
Тут же на смену злобному кряхтенью пришли стоны раненных и хрипение умирающих.
— Таня, ты как, жива? — Корнев бросился к жене. Та пыталась встать. — Таня, что у тебя болит? — он поднял ее на ноги, продолжая крепко держать за плечи.
— Да все нормально, Вова. Только челюсть немного... — На месте удара уже появился большой синяк, но никаких более серьезных симптомов как будто не было. — Я в порядке. Но больно, сука!
