Неправильная девчонка.

— Только очень тихо. Папа отдыхает после ра...

Договорить она не успевает. Две довольные мордахи увидев стоящего папу сметают Ульянку с пути прыгают на шею, попадание головой в папин нос не считается.

— Ура!!! Папка вернулся...

Несколько секунд держусь, потом начинаю оседать. Под коленки втыкается стул, и минуты три купаюсь в детских восторгах. Наконец, когда первая радость схлынула, у детей возникли другие вопросы, могу спокойно оглядеться. Уля, улыбаясь, подходит ко мне.

— Ну, здравствуй, муж мой.

Её ладони ложатся на мою обритую голову, а я утыкаюсь лицом в живот, обхватив чуть полноватые бёдра.

— Ты опять вернулся домой с дырявой шкурой

— Зато живой и со славой.

Уля отодвигается в сторону.

— У тебя хороший друг и хранитель.

В дверях улыбаясь, плача и кусая губы, стоит Таня. Протягиваю ей руку и через мгновенье моя голова между двух животов.

— Тань, прости.

— За что? За то что спас? Не бросил в Степи? Долго я протянула бы? До прихода Диких? Или до Снежной грозы?

— За то, что не сказал про Улю. Ульяну и детей. Просто забыл, что до Конца люди жили попарно. У моего отца четыре жены, у братьев по две...

Таня гладит меня по голове. Её мягкие руки отличаю от грубоватых рук первой жены. Пока.

— У Кирилла уже три. Такие классные девчонки.

Отрываюсь от животов и смотрю Тане в глаза.

— Классные?

— Да. Ульяна пригласила всех в гости. И... — Таня замялась. Прошлое неохотно отпускало её. — И представила меня твоей младшей женой. Она многое рассказала... Только...

Девушка неожиданно опустилась на колени, взяла мою голову ладонями и глядя в глаза задаёт самый женский вопрос:

— То, что случилось... Там... Когда Миша мне рассказал...

Перехватываю инициативу, остановив незаданный вопрос поцелуем:

— Я бы никогда тебя не оставил, неправильная ты моя.

— Ага... — невпопад отвечает она и начинает плакать.

На следующий день мы подъезжали к городскому парку. Точнее я и мои жёны сидели, раскинувшись в креслах автомобиля, а за рулём восседал мой непосредственный начальник. Небольшой рост, тяжёлые очки в толстой оправе, аккуратные усы и худощавое телосложение, ну никак, внешне, не похож он на ходящего. Но именно он стоял у истоков нашей службы. Именно он, вместе с моим отцом готовил и собирал Шестилетнюю экспедицию. Теперь он едет отдать дань человеку взрастившего его, да и не только его.

В центре Ростова, отстроенного на новом месте, есть могила, на которую уже много лет нескончаемым потоком приходят люди, чтобы поклонится мужеству и силе человеческого духа. Небольшой бронзовый бюст врезан в кусок гранита и кажется, что человек раздвигает камень, как бабочка раздвигает кокон, выходя на свободу. На граните надпись: "Человек остановивший Зиму".

И имя — Покровин Яков Васильевич.

К нему мы и направляемся, проверить одну безумную догадку. Узнать, насколько хорошо я помню лица и умею сравнивать.

Мирный город убаюкивал. Теперь у меня здесь квартира в хорошем доме, две жены... Интересно, на сколько меня хватит, когда зуд в пятках опять потянет меня в дорогу.

— Твоя полугодовая командировка в Оренбург закончилась просто великолепно. — разглагольствовал шеф, аккуратно ведя машину. — И наступающей зимой две армии, одна с востока, другая с запада обрушатся на Степь, вытесняя опасность постоянных нападений к югу.

— Евгений Иванович. Неужели мы не можем собрать средства дальней связи? Ладно, я как вы говорите, везунчик. Но завтра потребуется ехать опять...

— И по твоему пути пойдут другие и многие не дойдут... Согласен. Но и ты пойми правильно. Радиосвязь это хорошо, но мало оборудования осталось, а телеграфные провода, Дикие опять порежут на бусы, браслеты и прочую ерунду. Что и случилось прошлым летом. Самое главное не всё доверишь радиоволне. Или ты считаешь, у Диких не найдётся специалистов? Так я напомню: любое техническое новшество в войне быстро становиться достоянием обоих сторон. Опять же провода протянем, а столбы на костры. Ты же в курсе, как лешие мучаются с каждой рощицей, а этим шашлык-машлык подавай. Ничего, сойдёмся с Оренбургскими и заполыхают стойбища Диких, как горят сейчас наши хутора. Завоют степные псы оборжавшиеся человеческой мертвечины.

— Это ненадолго. Через пять-семь подрастёт новое поколение охотников и всё по новой.

— Не по новой и не вновь. А на сотню километров южнее. Вот тогда опять проложим телеграф. Ты не помнишь, а отец твой хорошо знает, как это отражать набеги практически от стен Ростова. Эх, как нам не хватает... Остановившего Зиму. Приехали.

Девушки, увлечённые своей беседой, не заметили заминки в нашем разговоре. Ну и хорошо. Я не говорил Тане, куда и зачем мы едем. Уля, конечно в курсе, но тоже молчала, уводя вопросы в сторону от опасной темы. Просто не хотелось обнадёживать и расстраивать мою неправильную девчонку.

Парк встретил нас аккуратными газонами, посыпанными щебнем дорожками. Нарядные люди ходили вокруг, сидели на лавочках, ждали любимых с букетами цветов наперевес. Памятник, усыпанный живыми цветами, вырастал перед нами незыблемой опорой нового мира. Хрустя щебнем, мы подошли ближе пропуская молодую пару, видимо дававших клятву верности и любви перед лицом Остановившего Зиму. Таня, шагнула к граниту и остановилась, будто врезавшись в невидимую стену. Маленький букетик высыпался из ослабевших пальцев, а губы прошептали только одно слово:

— Папа...