| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Шрам, являясь кадровым, военным и профессионалом, из шайки одичавших бродяг, создал крепкий отряд. По образу и подобию тех, которыми некогда командовал. И теперь с этой бандой считаются, она имеет авторитет среди других банд и группировок.
Вообще то порою, оглядываясь вокруг, слушая о 'неразрешенных поселениях', приходит мысль, что у них, не столь уж простая как о том говорят, война с Чистою Зоной. Бандиты...
Есть и еще местные жители, но те, живут где-то не здесь. Иногда забредает Шаман. Странный мужик. Не из местных толи откуда-то с востока толи черт его знает. С ним многие если не водят дружбу то говорят с аккуратностью и уважением. Он много чего обо всем знает и особенно о Зоне. Много где бывал и чего видел. Еще он как утверждают фантастический ножевик. Сам тоне видел, но среди людей, ходят рассказы как он за секунды распустил на ремни ножами шестерых и не вспотел. И по тому, как слышал это от разных людей, и не перевранным, рассказ не байка из многочисленных, что тут любят травить на развлечение.
Ну и конечно то, что прозвище его точно уж отражает некую его странность. Поговаривают что при всей своей видимой обыденности и не человек он вовсе. Изменения и прочие гадости его не берут, ходит один и не черта лысого ни кого живого не боится. Да и колдун он тоже походу. Сам видел, как достав из-под своего плаща мешок какойто дряни причем кажется еще и живой, без всяких аптечек, пинцетов и ланцетов сломанную ногу человеку срастил за минуты. Но то редкость, не любит он здешнего брата. И хотя вроде как и не особо замкнут, но говорит не со всяким, а уж помогает и подавно не каждому.
Еще из местных или близких есть Картограф, Доктор, которого как в старых книгах, кличут иногда Болотным, Джин, Хмура, Лесник... Но о этих только слышал рассказы. Тут они редкие гости. А если и объявляются, общаются судя по тем же рассказам только с Барыгой и куда реже со Шрамом.
А здесь, все крутится вокруг кухни и командира...
Угол, оборудованный под комнату командира банды, Шрама, резко отличается от прочих. Отделенная от других куском брезента 'комната'. Кровать сложенная из зеленых патронных ящиков. На ней матрас аккуратно забранное военное одеяло. Впечатление такое, что это мемориал и он никогда на нее не ложится.
Сам шрам, сухой и жилистый мужчина, с военной выправкой. Глубокий шрамом на левой щеке. Обычно, скрестив руки на груди стоит возле стола и смотрит. А он, Тим, рисует на кусках выцветшего до бела брезента карты местности.
Над столом в его комнате есть большая карта. На которой видно место с обозначением 'КОРДОН' и прилегающие к нему участки местности — болота леса, урочища и пустоши.
Наверное, для этого Шраму и нужен был художник. Хотя с такой работой справился бы любой, кто умеет держать в руке карандаш. Видимо в его отряде таких, не нашлось. А может быть и не только для этого.
Что на уме у Шрама? Кто ж его знает...
Зона сумерек.
Шрам.
Воспоминания.
Ретроспектива.
Шрам много ранее 'Чистой Зоны'...
В голове гудело как колокол и 'звона', добавляли гулкие удары пульса отдающиеся болью в висках. Перед глазами, которые с трудом разлепил, так были тяжелы веки, дымил помятый капот уазика.
Сердце резануло болью, и он, закрыл глаза плача и заходясь в беззвучном крике. Но длилось это, не долго... Ибо стоило закрыть глаза, перед ними, встала картина увиденного за мгновение до удара...
Всё началось как обычно, как уже не раз, не два и даже не сотню раз... А почитай по сотне раз на день и кстати ночь. Ибо на блок посту, куда их кинули, усилив этим сдерживающих напор, все прибывающих и прибывающих беженцев мотопехотинцев, после попытки прорыва понесены большие потери.
Путь к этому посту был совсем не лёгок. Три недели, поднятая по тревоге после объявления Чрезвычайных Мер, рота разведчиков Капитана Шекелева, металась по району. То помогая поддерживать порядок, то уничтожая разом, словно по команде, вылезжшие из тени, банды. А с ними, не менее а даже куда более жестоких, сбивавшихся в стаи мародеров. Не отставали от них и так называемые выживальщики. Это не говоря о понявших ранее других чем всё может кончится полицейских. И ладно бы они сбившись где-то и захватив выгодное место, собрав свои семьи строили некий анклав. Начинали они, все с того же разбоя, да еще захватывая рабов. Ибо если среди бандитов еще были те, кто в колониях приучен работать, среди этих таковых небыло. Как там по классике — Дали пистолет, крутись как хочешь...?
С вводом войск массово, легче не стало, так и не вернувшись в казарму их перебросили на сопровождение колон беженцев и эвакуируемых в фильтрационные лагеря. И тут все вновь повторилось, только с еще большей жестокостью, вызываемою как беззащитностью бегущих, так и осознанием бандитами того, того что ни армии, ни иных структур, на защиту всех и вся не хватает... А еще и сами люди, повсеместно, быстрее чем настигал вирус, 'теряли человеческое лицо'...
Три недели... Три долбанные больше чем вся жизнь своею тяжестью, переполненные кровью и дерьмом недели!
Часть отряда еще в первые полторы, была потеряна не только в перестрелках и от ранений. Бойцы, просто исчезали. И то что первыми пропали сразу несколько тех, у кого большие семьи, подсказывало произошедшее.
Винить их, обвинять в дезертирстве... Глядя на происходящее вокруг было... Да блин невозможно. У него сердце и без того рвалось при мысли о жене и двух дочках оставленных в военном городке.
Потому, когда такое повторилось, построив отряд, приказал выйти из строя тем из оставшихся семейных кто был на грани.
Указав на подобранный на брошенном блок посту старый БТР и так же приблудный Урал, приказал взять по максимуму патронов, горючего и возвращаться. Как предлог, к такому, они должны были взять раненых, которых никто уже не принимал и собранные по требованию командования сведения. Перегруженная радиосвязь работала с постоянными перебоями, а сеть легла еще в первую неделю...
Задача им была поставлена простая. Вернуться, собрать семьи и прикрываясь его приказом о получении подкреплений и связи, обеспечить безопасность семей... Причем, вплоть до дезертирства вместе с техникой. Правда последнее, не объявлял перед строем. Лишь старшине Еремченко, контрактнику и как он, ветерану еще Афгана, назначенного старшим над группой.
Связь с группой была потеряна на второй день. Больше он о них, не слышал. Как и небыло сведений их части. Везде следовал стандартный ответ.
— Связи нет и потому, временно подчиняетесь...
И они вновь скрипя зубами — подчинялись. Подчинялись и подчинялись...
Бунт заставивший его сорваться с места, бросив все — была попытка, лично а не по связи, выбить у командира стоявшего неподалеку инженерного подразделения, ногами, руками, да хоть зубами, помощи...
Мятеж, бунт, можно называть, как хочешь, кинувший на заграждения, под пули солдат волну из тысяч людей, как он понял, был вовсе не стихийным. Перед этим в лагерь прибыл достаточно большой обоз. И что разом привлекло внимание, до странного, при происходящем вокруг, организованный. У них было охранение, пусть вооружённое кто чем, но сразу понятно, что из умевших держать оружие. Они не давали подходить, и вставшие на указанное место, так и остались стоять особняком.
К тому времени, разоружать гражданских, все боле и более злых на всё и всех, и что понятно враждебно настроенных, уже никто не пытался. Да и попытайся, небыло у них сил. Их хватало лишь с трудом держать периметр и прикрывать медиков на КПП и в карантине.
Потому, когда увидел, что позади обезумевшей толпы концентрируются недавно прибывшие. Разночтений в том, что произойдет далее не у него, не у командира пехотинцев небыло. Доложив в штаб о происходящем. И о том, что этот бунт и попытку прорыва, им уже не остановить, прыгнув в машину, помчался за помощью. Пара тяжелых машин, да хоть мать его БАТ, и взвод из охраны, могли переломить происходящее. И пусть не на всегда, а до подхода столько раз обещанных подкреплений остановить толпу...
Последнее, что помнил капитан как ударив по тормозам обернулся заслышав столь знакомый еще по Афгану гул и шипилявое завывание. Открыть дверцу он не успел первые ракетные снаряды, исчертившие небо серо белыми хвостами выхлопа — ударили в землю.
За секунду до того, как машину словно щепку кинул в кювет кулак ударной волны, он словно в замедленном кино наблюдал как волна и клубы огня накрывают пространство, как тогда показалось, от края до края горизонта... А может, так оно и было. Не суть.
На его глазах, в щепы и прах, разом обратился и Блок пост, и составленная из блоков и теми самыми инженерами к которым ехал стена, и вал надо рвом вырытом БАТами... Всё-все. Что уж там говорить о тысячах людей перед стеною и далее на дороге, возле... Лагерь, давно не вмещал всех прибывающих.
И конечно горели обращаясь в пепел его люди, с которыми не раз прошел все круги ада, солдатики, молодого теперь уже навеки, старшего лейтенанта Выбегало. Горел сам воздух, а под ним, когда нечему уже сгорать — плавилась земля...
С трудом выбравшись из побитой машины, не обращая внимание на рассечённую стеклом щёку, он стоял глядя на выжженную, тянущуюся далеко вдаль пустыню тающуюся в мареве горячего от еще местами до красна раскаленной земли воздуха... Расстилавшуюся там, где некогда был блок пост.
Еще более ледяного холода его глазам, добавила брошенная в очевидной спешке, стоянка инженерного подразделения. — Эти суки...
Впрочем, слова, тут были бесполезны. Да. ОНИ — Знали. А и ему... Лгали. Спешно эвакуируясь перед нанесением удара...
Шрам.
Ретроспектива.
Шрам — Банда...
Удар и машина, пробитая попавшей в нее гранатой РПГ взорвавшейся внутри, едва не опрокинулась на них. Пейжер, как по старинке обзывали радистов при командире, закатывая глаза сполз на дно канавы или ямы, в которую спрыгнули из машины, когда начался обстрел.
— Лидер желтых! Вы спите?! Гранатометчик прямо перед вами! Заткните его, наконец!
Переключившись на другой канал, Шекелев едва не сорвал с головы гарнитуру, так резанул ухо высокий и громкий тональный сигнал. Оглянувшись на убитого радиста, короткой очередью разбил радиостанцию.
— Росмах! Дай дымы и броском через улицу! Выбей оттуда этих тварей!
Времени на соблюдение правил радио обмена небыло. Едва они начали зачистку, из подвалов домов вокруг, как крысы из трюмов тонущего корабля, повылезли бандиты. Суры, как они себя называли. А разведка... В дупу такую разведку!
— Желтые?! Желтые?! Вазелиц?!
Канал передавал статику и молчал и капитан видя что Росмах из Зеленой группы дал дымы, свистком обозначив внимание, махнул своей группе, в сторону дома стоящего рядом. А затем знаками обозначил что требует.
Его бойцы, знали что делать, и только ждали этой команды. Разом хлопнуло несколько гранатометов и в помещениях откуда стреляли, послышались хлопки, а за ними вопли. Это все киношное вранье что 40 миллиметровая граната бахает как снаряд. Наиболее используемая, осколочная, осыпает врага тучей разорванной на фрагменты каленой проволоки. Но от лирики к делу. Вслед за гранатами, и его бойцы, кинув, у кого были дымовые гранаты, бросились к зданию. Умирать посреди дороги под перекрестным огнем, никто не хотел.
Этот рывок, к зданию, еще до того как выбив двери и через окна вломились на первый этаж, стоил Шекелеву, нескольких хороших бойцов...
Капитан Шекелев один из немногих, кто не только выжил в день 'зачистки' в санированных квадратах, мог бы считаться баловнем судьбы. Он не только выжил, но и сумел пробиться к первому блок посту 'чистой зоны'. Не важно что именно тогда вело его к нему. Месть и злоба, или просто желание выжить. Он добрался. А добравшись, силою обстоятельств или судьбы, вновь попал в ситуацию когда пришлось делать выбор между долгом, и желаниями и стремлением. Внешний периметр атаковали зажатые огнем сзади звери и вырвавшиеся из зон карантина уцелевшие. Результатом, стал почти год непрерывной борьбы за жизнь и почти столько же времени, проведенного в госпитале.
Он ненавидел тех кому служил, но ничего иного кроме военной службы не знал. И в новом мире и порядке, не сойти с ума и не опуститься, можно было лишь продолжая делать то, что умел лучше всего...
Шли годы, отряд сменял отряд, а его боль, но только на время, притупляла лишь работа. Последней, стала служба в отряде чистильщиков, ибо когда все более менее стабилизировалось, только каратели и уничтожители были постоянно в деле вне периметров. А где как не в них, место, для отморозков, и столь неудобных, хотя и результативных офицеров, как он?
Но...
Все рано или поздно кончается...
Зачистив здание, его группа заняла оборону. От десятка людей личной команды, к тому времени, осталось четверо. Пока шел бой за здание, каналы, занятые другими группами, один за другим затухали. К моменту когда закончили, стрельба вокруг почти стихла. Посреди улицы дымили и горели разбитые машины. Между ними, в перемежку тела бойцов отряда и суров. Откуда они там, взялись, уже не важно, хотя наводило на весьма плохие мысли.
Выглянув в окно, Капитан вызвал соседнее здание.
— Росмах?
— Слушаю командир.
— Что у тебя?
— А у меня всё... Один я. А у вас?
— Четверо. Со мною.
В тишине в радио было ясно слышно как лейтенант сплюнул.
— Ну. Значит и вам... Всё...
Шекелев нахмурился.
— Росмах?
— Видите, трупняки у машин? Так вот, это те кто добил синюю группу и рванул сюда. Вот только не все они там лежат. Часть в моем здании. Часть у вас...
Капитан откинув голову, так что шлем ударился об стену беззвучно выматерился.
— Они просто не знают сколько нас осталось, а то уже бы лезли...
Словно подслушав их разговор, Суры начали. Разом и на лестничной площадке в доме, где был капитан и в доме напротив, рванули гранаты. Раздался рев и стрельба.
Вместе с клубами пыли спиною назад, с лестничной площадки в коридор толи упал толи отпрыгнул его боец. А следом рванула граната.
Еще один что стоял далее по коридору открыл огонь. Подскочив и помогая встать упавшему, Шекелев едва не попал под очередь снизу.
Лож, что они вырезали банды и мутантов как коса крапиву. Для такого сошли бы и обычные войсковые отряды. Их посылали туда где было опасно, а среди бандитов умевшие воевать. А за столько лет борьбы с природой, ими и себе подобными, таких было немало. Вот и эти. К тому же так как собрали оружие и патроны с трупов, пуль и гранат не жалели...
Их осталось трое, когда штурмовавшие прорвались сразу с обоих лестниц. Зажатые меж двух огней отошли, вернее были вытеснены в какой-то зал.
Броня избитая попаданиями уже не держала и когда Суры вновь атаковали, в нем схлестнулись в упор уже вдвоем. Бандитов, осталось не так уж и много. Вот только не у него не у его бойца не осталось патрон даже для пистолета...
И когда дошло до рукопашной. Если только пару ударов ножом и чем придется, пока клинок не выбили, до того как навалились толпою, можно вообще назвать боем.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
