Тени Персея-2

— Обрати внимание: они везде защищают морду от острого железа. Вот, вот и вот. Вот здесь, например, видишь? Почти отворачивается — и всё на скорости.

— Ник, ты гений, — глядя на меня как-то странно (то ли радостно, то ли сожалея), пробормотал Барри. — Поэтому жаль тебя разочаровывать, но информация об этом появилась час назад.

— Барри, ты меня никогда не разочаруешь! Материал с собой?

— Это передали по всем каналам. Переключи фотообои на видеоэкран.

— Барри, — не выдержал я. — А почему ты на меня так смотришь?

— Бли-ин... Они там, с лабораториями, с приборами, а ты тут, по каким-то картинкам... О-ой... Ну и мозги у тебя, Ник...

Я хмыкнул. Мы нашли повтор нужной программы. Барри оказался прав в обоих случаях: комментатор, представитель той самой коммерческой империи, рассуждал об открытом их лабораторией неприятии "саранчой" металла — и отвечал на вопросы журналиста, каким образом данное открытие скажется на переходе жуткой твари в разряд домашней скотины.

— Есть ещё передачи?

— Не. Крутят по всем новостным каналам вот эту вот фиговину — и всё.

— И ни слова о глазах, — пробормотал я. — Только о башке. Кажется, учёные лбы решили, что "саранча" боится острого железа вообще, а не в частности... Глаза...

— А что с глазами?

— Барри, есть предположение, что уязвимы только глаза. Глянь сюда. Эта дура лезет через арматуру со свалки — вот её шваркнуло по башке. Смотри на реакцию — она даже не обратила внимания! Не вздрогнула! А здесь — уворачивается, потому что прут лезет прямо в глаза. Надо бы посмотреть все видео замедленном темпе.

Я отошёл от стены, присел на постель, пытаясь упорядочить мысли. Теперь к думам о "саранче" стоило прибавить и парочку фактов.

— Этот твой знакомец, водитель мусоровоза...

— Милош.

— Ага, Милош. Почему он именно сейчас ищет напарника?

Барри даже обиделся.

— Я же говорил! Не слушал, да? Последние двое у него совсем желторотики были. В рейс пошли — набрали кучу оружия и ничего ему не сказали. Он ведь как? Чтоб "саранча" не достала, на приличной высоте открывает контейнеры для сброса мусора и уходит. В тот раз всё как обычно: чин по чину снизился — только начал люки открывать, а от мусоровоза как сиганёт шлюпка — и вниз. Он — туда, сюда, а уже всё.

— И даже не попытался спасти?

— Кого? Их перехватили прямо в воздухе. Из таких, рослых. Сиганули, говорит, навстречу желторотикам. Шлюпку обкрутили собой и сдавили. Он, говорит, и опомниться не успел, как их из шлюпки буквально высосали. Желторотики, небось, и пискнуть не успели. Э-эх... Вот он и ищет. Серьёзных людей.

Он рассказывал и всё всматривался в мои глаза. Я знал, о чём он хочет спросить, но пока побаивается. Но и сказать ему напрямую тоже не мог. Допил кофе и решился.

— Барри, не знаю, что именно я нашёл. Может, зацепку. Может, пустышку. Чтобы знать точнее, нужно время. Точнее — много времени. Причём ещё нам понадобится настрой: мы (в основном ты) можем бешено потратиться — и получить пшик.

Сириусец ответил неожиданно ехидно:

— Ник, друг мой! Мы с тобой уже далеко не молоды, и критически глядеть на любые результаты авантюры — для нас это нормально. Главное — не забывать говорить себе: мы попытку всё-таки сделали, а не сидели, впустую чавкая слюной на всё золото мира. Эх, нам бы ещё парочку ребят из той компании, в которой я в последний раз видел тебя!.. Но... Мне всегда казалось, что для дельца, подобному Голконде, хватит двоих умных и энергичных парней.

Я по инерции чуть не спросил, а кто это — двое умных и энергичных парней, — так он заморочил мне голову своей проникновенной речугой. Но вовремя опомнился, тем более что сириусец уже деловито спросил:

— Что делать дальше? Не молчи. Я ведь уже понял, что ты что-то придумал. Говори.

— Пока делаем всё то, что ты предложил раньше: ещё неделя здесь, на лайнере. Изучаем зверьё далее. Может, ещё что в голову придёт. Затем Роща. Оформление документов, чтобы на корабле Милоша мы были на законных основаниях. Затем пара-тройка ездок на Голконду, да чтоб с оформлением документов уже и там и чтоб там о нас знали. Милош-то о твоих планах знает?

— Ха, я обещал ему привезти человека с гениальными мозгами!.. Конечно, знает. Думаешь, ему легко: возить дерьмо и сбрасывать его на землю, начинённую алмазами?

— Да? С гениальными? Ты, Барри, сегодня слишком добр — бросаться такими словами... Я-то чувствую себя так, словно мои мозги скручены колючей проволокой.

— Тебе придётся её размотать, — серьёзно сказал Барри. — И у тебя есть сильная причина, чтобы это сделать, — дети, оставшиеся без матери и отца.

Я резко оглянулся на него от видеоэкрана, оскалившись, наверное, не менее выразительно, чем "саранча".

— Будешь давить — сбегу к детям.

Толстяк поперхнулся. Он-то думал: напоминая о детях, заставляет меня лучше работать. Я — уже тосковал.

— Что тебе ещё нужно?

— Видеоигры с "саранчой". Есть на лайнере такие?

— Целая куча. Народ играет.

— Наверняка примитив, — пробормотал я. — Но оставим его на совести программиста. Меня больше волнует, что думает о "саранче" художник. И — в последний раз, Барри: ты правда не боишься, что денежки твои пропадут зазря?

— Ник, ты забыл, что мы летим устраиваться на работу. — Барри хихикнул, и его глазки заблестели: так, кажется, компания, заказывавшая мусоровозы, не скупится для водителей. Что ж, хоть с этой стороны конкретика.

Компьютерным играм я всегда предпочитал игры классические и на зримый интерес. Право же, играешь с большим азартом, если на кону лежит миникредитка или даже пуговица от куртки, чем тогда, когда тебе наваливают какие-то незримые "очки". Ну, пару игр я всё-таки освоил. Из тех, что попроще.

Но на лайнере мне пришлось освоить виртуальные игры. До игр Лекса Берёзы, который первым начал учить десант драке с тенями, корабельным игрушкам, конечно, было далеко. Но тогда я вообще впервые знакомился с виртуал-геймом, поэтому мне казалось достаточно сложным вникнуть в содержание и справиться с собственным телом, которое дёргалось, едва я поддавался иллюзии происходящего.

Играл я в игровом зале лайнера. Честно говоря, в первые два дня испсиховался страшно. Мало того что ещё ничего не понимал в самой игре, так и страху натерпелся. Художники-то отличными оказались. Псевдореальность рисовать не стали. Простенько так сделали — взяли, да и сунули нарисованную "саранчу" в настоящий мир одной из умирающих планет, благо о ней информации полно на тот момент было.

В общем, я то и дело сталкивался с "саранчой" лицом к лицу. И то и дело она меня жрала. Дело настолько плохо шло, что я однажды обозлился и едва не сбежал из зала. Но мне всё-таки повезло. Вместе со мной самой яростной фанаткой игр с "саранчой" оказалась одна...

— ... А помнишь дамочку ту, с лайнера? — беспечно сказал Барри.

Я аж вздрогнул: так неожиданно он спросил. До сих пор он достаточно конспективно перебирал события нашего путешествия, и я как-то быстро под его оживлённый говорок сам перекинулся на воспоминания.

— Дамочку?

— Ну да... Ну, эту, которая с тобой играла. Я уж, грешным делом, думал, у вас сладится что-то полюбовно — хотя бы на время рейса, а вы только играли.

Дамочка... Лёгкое словечко по отношению к той девице — полной той полнотой, которая возникает у человека, долго занимавшегося тяжёлой атлетикой, а затем резко бросившего спорт. Ариадна. Она ещё до моего появления в игровом зале дневала и ночевала в нём. Красавица той тяжеловатой красотой, на которую обращаешь внимание, наверное, только после тридцати. Яркая брюнетка: огромные тёмные глаза под отчётливыми дугами бровей, прямой нос, ненакрашенный чувственный рот. Моя Зоя, наверное, рядом с ней выглядела бы совсем не приметной.

Ариадна первой подошла ко мне. Оказывается, в тех креслах, где мы сидели, существовала система связи для тех, кто желал играть в паре и в группе. Я — не знал об этой системе, а у меня она была включена. Время от времени Ариадна подключалась к соседним игрокам в поисках партнёра. Сначала её заинтересовало, почему я с таким упорством пытаюсь играть в виртуал-гейм, которому явно не обучен — хуже того, явно не очень желаю в него играть. Затем ей надоело подсматривать, как "саранча" в первые же секунды пожирает моё виртуальное тело.

В очередной мой приход в зал Ариадна и подошла, чтобы выяснить всё, что её интересовало. Я отбоярился какой-то отговоркой и неуклюже изобразил своё недовольство её вмешательством.

— Слушай, не злись. Если хочешь — могу помочь. — Голос у неё низкий, мягкий, хоть и грубоватый

— В чём? — Я злился, хоть и старался прятать злость. Но, видимо, тоже неуклюже. Выдавали кулаки, сжавшие поручни игрового кресла.

— Научу играть.

— И как ты собираешься меня учить?

— Иди за мной. Я этой тварью налюбовалась вдоволь, так что могу выжить в самой кошмарной игре уровней семь-восемь из двенадцати.

— Предлагаешь нить Ариадны? — наконец смог я усмехнуться.

— О, я повстречала образованного человека?

— Да нет, так — кое-где кое-чего нахватался, — смутился я.

— Ха, оно ещё и застенчивое, — пробормотала девушка и брякнулась в соседнее кресло, крякнувшее под её весом. Ариадну, кажется, звук не смутил. — Так. Начнём с первого уровня. Куда-а! Я сказала — с первого. Освоиться-то надо. А то опять влезешь — и... Готов?

Машинально хмыкнув на её многозначное "готов", я натянул видеошлем.

Трое суток мы вставали с кресел только на всякие мелкие потребности организма — поесть, сходить кое-куда. Сначала к нам бегали кормить обедами Барри и официанты из ресторана. Под конец третьих суток Ариадна заявила:

— Не фиг этому толстяку бегать сюда! Ты клюёшь как птенчик. Будешь есть со мной. Понял? — Наверное, она решила: если я подчиняюсь ей в играх — буду подчиняться и в реале. Едва я это понял, меня взвинтило. А когда я взвинчен, я становлюсь холодным и высокомерным. И жутко вежливым.

— Ариадна, мне очень жаль вас расстраивать, но деньги у меня на еду есть. И мне нравится, когда Барри приносит мне обед. Ему — тоже. Так что, пожалуйста, не надо лишать нас маленьких радостей жизни.

Мы сели на краю кресел и, насупившись друг на друга, долго сверлили друг друга глазами. Я понял: если она сейчас взбрыкнёт, больше в этот зал я — ни ногой. Потом девушка, словно что-то вспомнив, мельком оглянулась и миролюбиво предложила:

— Ладно. Пусть будет. Мы и так пересидели здесь. Раз у тебя деньги есть, давай ходить вместе в ресторан? И мозгам отдых...

Прикинув суммы (Барри носил мне жратву из буфета лайнера) и вспомнив, что до цели перелёта осталось двое суток, я согласился.

Как ни странно, перемена в расписании привела Барри в восторг.

— Она на тебя запала! Вот чёрт... Ник, не оплошай. Денег я тебе дам. Ах, какая роскошная женщина!..

— Барри, между нами ничего не было и не будет.

— Он ещё мне говорит! Поглядим.

Сириусец не знал моей маленькой тайны. Поженившись, мы с Зоей дали необычную клятву верности. Точнее скрепили свои узы парой энергознаков, чьё действие можно свести к фразе: "Ты — любовь моя. В других вижу лишь друзей". Я верю, что Зое необязательно было вписывать эти знаки в личное энергополе. Как и мне. Поэтому мы оба и вписали их с лёгким сердцем.

К сожалению, на лайнере нашлись ещё типы, которые неправильно восприняли мою дружбу с Ариадной. Как-то, по расписанию корабля — вечером, когда многие лампы притушены для соответствия суточному времени, я вышел из нашей с Барри каюты в игровой зал. На первом же переходе из коридора в коридор меня зажали в тёмный угол. Двое. Одного я узнал. Один из тех, на кого оглядывалась Ариадна. Но благодаря ей же и играм, я успел вернуться к навыкам авантюриста, вечно бродящего по опасным тропам. Шаг ко мне типов с нахмуренными рожами — мой шаг назад, одно движение руками. На лайнере запрещено носить огнестрельно-лучевое оружие (хранить в каюте ещё куда ни шло), но нигде в "Правилах поведения на борту" я не нашёл упоминания о кастетах.

Брови знакомца взлетели при виде моих рук. Судя по всему, они решили попугать меня, ориентируясь на мои внешние данные. Худощавый, почти худой, выгляжу задохликом. Такого можно пугать и без оружия. Как выяснили — обманулись.

— Э, приятель, — уже осторожнее воззвал ко мне знакомец. — Предупредить хотим. Девушку не охмуряй. У неё хозяин есть.

— Она об этом знает? О хозяине?

— Не шути так, приятель. Нас здесь охраны семь человек. Соображалка работает?

Я улыбнулся — двое отступили.

— Да не трону я вашей девицы. Мы только играем. Всё остальное — плод вашего больного воображения.

— Смотри. Наше дело — предупредить. Потом предупреждать не будем.

Двое вышли на свет, превратившись в чёрные силуэты, и пропали за поворотом. Я спрятал на место кастеты и пошёл играть далее.

Мы добрались лишь до шестого уровня. Седьмой Ариадна брала почти играючи, но без меня. Едва мы пытались "добить" его вдвоём, в самом начале пути нас "съедали" мгновенно. И Ариадна не выдержала.

— Ты так и не сказал, почему играешь именно с "саранчой". А играешь ты истово, будто от победы зависит твоя собственная жизнь в реале. — Она сказала и запнулась. — Ник... Надеюсь, ты не из этих идиотов, которые стремятся на Голконду?

— Увы...

Она посмотрела на меня округлившимися глазами, повертела пальцем у виска и только было надела шлем... Сняла.

— Ник, а зачем? Ты не похож на восторженного психа или на фанатика.

Есть вопросы, на которые я предпочитаю отвечать напрямую.

— У меня пропала жена. Вышла в магазин за продуктами — и не вернулась. Мне нужны огромные деньги, чтобы найти её.

— А... Не хочу тебя обидеть. А может, она ушла от тебя?

— У нас дети.

— Иногда это ничего не значит, — как-то грустно сказала Ариадна.

— Зоя — сильный человек. Если б захотела уйти, предупредила бы.

Она отвела глаза и некоторое время смотрела в ничто.

-Ты тоже — сильный. Что ж. В таком случае... Завтра мы расстанемся. Но впереди ещё полсуток. Давай отработаем шестой уровень до совершенства. Буду утешаться, что хоть это тебе даст какой-то шанс в твоём самоубийстве.

И мы прошли шестой уровень трижды, пока Ариадна не убедилась, что лучше его пройти нельзя. Потом она ушла в свою каюту собираться, а я остался и немного "погулял" по уровням посложнее. И только на предпоследнем нашёл то, что долго и тщетно искал. Разработчики игр решились сами сотворить примерные глаза одной зверюге. Едва "саранча" бросилась ко мне, я остановил игру и вгляделся в застывшую морду с замершим на полпути языком-сетью. Глаза ей придумали неплохие: маленькие, злобные, как у большинства компьютерных монстров. Но разработчики игр решили, кажется, немного подшутить над игроками: они нарисовали "саранче" человеческие глаза.

Меня почему-то это встревожило.

5.

Ой, какой же я дура-ак...

Впрочем, самокритикой я занялся спустя сутки, а то и больше после приземления на планету Роща.

Само приземление помню очень смутно. Сказалась почти бессонная неделя в игровом зале. На переходе из лайнера в шлюп-перевозчик с орбиты я впал в дремоту, настолько сильную, что пару раз умудрился на ходу отключиться. Глаза открытые, а темно. Спасибо Барри: он тащил меня почти за шкиряк и не давал упасть. Помню, в шлюпе усадил меня в кресло. Здесь я полностью заснул. И так крепко, что потом, уже на планете, снова в полусне брёл за Барри, ничего и никого не замечая. Сейчас я даже не могу сказать точно, приснился ли мне тот тип из охраны Ариадны, оглянувшийся на нас, когда Барри выволакивал меня из шлюпа после посадки в порту, или всё-таки он был на самом деле. Помню очень смутно первое впечатление от Милоша — что-то огромное и громкое. И весьма красное. Это потом, выспавшись, я выяснил, что он красно-рыжий. А огромный... С меня ростом. Только в отличие от меня, как шутят, организм у него был растущий вширь.