| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Конев не спрашивал, а утверждал. Каждое его слово звучало с такой сталью в голосе, будто он вбивал их в наши головы.
Мы отвернули в сторону, и пошли вслед за Темником на восток.
В отряде выделялся ещё один человек. Это тот мужичок с всклокоченной черной бородой, за цвет которой его и прозвали Смолой. Сам он был явно не из Сиверии. А если судить по форме лица, особенно скул, смуглой коже и разрезу глаз, его предками были степняки. Ко всему прочему, в его голосе чувствовался сильный южный говор.
Смола был слишком эмоциональным, постоянно что-то комментируя на всём нашем пути. Темник несколько раз останавливался и делал ему замечания. А однажды не выдержал и заехал Смоле в зубы.
-Закрой свой поганый черный рот! Ты не в трактире со своими собутыльниками. Если из-за твоей болтовни...
Дальше я не стал слушать и продолжил путь за проводником — высоким сухопарым человеком. В отличие от Смолы, он был очень немногословен и изъяснялся больше жестами. В отряде его прозывали Дедом.
Под вечер мы пришли к небольшому затону.
-Вон они, болезные, — прошептал Конев, указывая головой вперёд.
Мы засели за сухими кустами какой-то местной речной высокой травы и стали наблюдать.
Впереди в свете вечернего солнца были видны четыре темноватые фигуры. Я долго вглядывался, пытаясь внимательно их рассмотреть.
Водяников я видел уже в Светолесье у Белого озера. Местные же ничем особо не отличались от тамошних. Они носили короткие набедренные повязки. На огромной лупатой голове торчал высокий гребень, напоминавший рыбий плавник. В руках почти у каждого был длинный гарпун.
Водяники ходили подле берега, словно что-то выискивая. Чуть в стороне тлел небольшой костерок.
Конев подал сигнал всем приблизиться.
-Вы двое, — Темник указал на кого-то за моей спиной, — обойдёте через лес и засядете вон в тех зарослях. Если кто-то из этих тварей вырвется — быстро их кончайте. Нельзя дать никому уйти. Ну а мы выскочим и набросимся с берега. Всем ясно?
Моё мнение никого не интересовало. Я думал, что мы лишь прогоним водяников, а никак не убьём.
Дождавшись, пока двое наёмников займут позицию в зарослях, Темник дал команду нападать. И тут я сразу понял, что из всей нашей братии, настоящий опыт ведения боя имею только я, да Конев.
Остальные с диким гиком повыбегали из кустов и бросились бежать к водяникам. Рыбоголовые быстро среагировали и бросились наутёк.
Я услышал, как заматерился Конев. Быстро натянув тетиву на лук, я выхватил две обычные стрелы с широким лезвием наконечника и прицелился с колена.
Сердце на секунду замерло, тетива коснулась подбородка.
Дзын-нь! Обе стрелы стремительно помчались вперёд и через несколько мгновений на снег упали две фигуры.
-Ни хрена себе! — повернулся Темник. — Сдвоенный выстрел! Сколько слышал, но никогда не видел. И не верил, что такое возможно!
Я втянул ещё стрелы, но они уже не понадобились. Из зарослей выскочили наёмники и водяники остановились, понимая, что окружены. Они бросили на снег свои гарпуны и стали сдаваться.
Люди добежали до них. И уже через несколько секунд Смола радостно стал размахивать отрубленной головой. Раненых моими стрелами водяников тоже добили.
-Что дальше? — возбужденно плясал на месте Смола.
-Разрубите тела на части и выбросьте подальше в реку, — проворчал Темник.
Он повернулся ко мне и вскинув брови снова повторил:
-Сдвоенный выстрел! Это же невозможно! Стрелы мешают одна другой. Как ты умудряешься...
-Опыт, — отрезал я, разбирая лук.
-Молодец! — Темник широко улыбнулся.
Наёмники быстро расправились с трупами и мы пошли дальше к Петрову Носу, решив на ночлег остановиться там.
5
У воды было очень холодно. Мороз пробирал до самых костей. Утренний иней окутал всё вокруг: кусты, деревья, сухой рогоз, даже бороды людей.
-Ну что? — тихим шёпотом спросил нетерпеливый Смола.
Конев даже не обернулся, продолжая наблюдать за островом.
Водяники сильно удивляли, и одновременно пугали меня. Во всём, чтобы они не делали, я видел чуждость. Мне всё казалось непонятным, даже нереальным. Здесь не было ничего из того, что обычно называют словом "человеческий". Это всё равно, что наблюдать за жизнью, скажем, бобров, или жизнью волчьей стаи. И вроде бы и понятно, что делают, но почему, зачем именно так — все эти и подобные этим вопросы остаются висеть в воздухе.
Сутулые бледно-голубые фигуры водяников, одетых лишь в набедренные повязки, чётко выделялись на молочно-белом снегу. Меня удивляло то, что они спокойно входили в ледяные воды Вертыша, копошились в них, видно ловя рыбу, а потом также преспокойно выходили на берег. Как будто сейчас на дворе лето, а не зима с крепким, щипающим за нос и уши, морозом. Их лупатые рыбьи морды были до отвращения неприятны.
Мне вновь вспомнился вождь белоозерских водяников Анчут, с его рассудительностью и степенностью. Почему же мне там эти существа не казались столь отвратительными, как сейчас? И я оправдывал себя тем, что там, всё же, водяники весьма смахивали на людей. Чудаковатых, правда, но всё же людей.
На берегу я насчитал восемь водяников, ещё семеро лазили в воде, а ещё дальше, у одинокой старой сосны возле самодельного шалаша стояло ещё трое.
Я вспомнил вчерашний свой разговор с Коневым. Мы с ним сидели друг подле друга, поедая скудный ужин.
-А зачем им дети? — спросил его в тему идущего разговора.
Темник помрачнел. Будь он тучей, то из его глаз, пожалуй, сейчас вырвались бы молнии.
-Затем, зачем и все одинокие путники... Единственный путь до земель Гравстейна — сплав по реке. А идти через Оленьи Мхи, мимо Крутого Рога...
Иван не закончил, о чём-то задумавшись.
-Разве Ермолай Сотников не заключил с водяниками союз? — удивился я.
А сам вдруг вспомнил водяников Светолесья: те, вроде, казались вполне нормальными существами. Даже рыбу в столицу поставляли. А тут, в Сиверии, что не так?
-Заключил, — кивнул Темник. — Но вот уже с тех пор, как он ушёл на север, водяники что-то опять зашевелились и потянулись к своим старым тёмным забавам. Конечно, пока никто за руку их не ловил. Но уж больно это всё знакомо... Когда я сюда впервые приехал, то услышал одну колыбельную...
Тут Конев нехорошо усмехнулся:
-Колыбельная! Ну я и сказал... Эй, Дед, ты её помнишь? Мамка в детстве не пела?
И он чуть фальшивя затянул:
Ты не ночью и не днём
Не ходи в густой тростник.
Там за кочкой, мшистым пнём
Ждёт тебя водяник.
Позже я понял, что он действительно был сильно впечатлён этой детской "пугалкой". Мне подумалось, что осознав её реальность, он проникся такой неприязнью к водяникам.
На него нельзя смотреть,
Ляг, усни быстрее.
А не то в огне сгореть
Можешь ты скорее.
Проводник отложил в сторону нож, которым он отрезал куски вяленого мяса и грубым голосом допел:Там за елью, за сосной,
На тропинках старых,
Тварь таится под луной,
Деток поджидая малых.
Темник снова хмыкнул:
-Неверно поёшь, ну да Нихаз с этой песней... Они, — недобро стал говорить о водяниках Конев, — в глаза тебе смотрят, как те жабы болотные, рассыпаются в уверениях, что не причастны, а сами исподтишка... подло... так, чтобы свидетелей не было... или не осталось...
-Что они с людьми делают? — спросил я.
-Ты не понял? Жрут! — резко ответил Темник. — Жрут, как какой-то скот. Я в лесу частенько находил обглоданные косточки... детские тоже...
Лодку вдруг слегка покачнуло. Я обернулся: на соседнем островке, прозывающегося Голышом, стояли два водяника. Они вошли в реку почти по пояс, поднимая небольшую волну.
Здесь течение было тихим, а вот сразу за Большим сосновым островом, поросшими редкими чахлыми деревьями, вода бурлила, сталкиваясь с водами Длинного Вертыша.
-Твою мать! — шепотом ругался Конев.
В морозном воздухе звуки казались громкими, и весьма быстро разносились над водой. Слышно было до самого берега.
-Откуда они тут взялись?
Наши лодки были хорошо спрятаны в прибрежном тростнике, но если водяники надумают отплыть чуть дальше, то смогли бы заметить нашу засаду. Надо было что-то решать.
Я вытянул стрелу, но Темник остановил меня жестом.
-Их тут много, — прошептал он. — Если поднимем шум, то легко потопят в Вертыше. Надо их отвлечь и ударить со спины.
-Как?
-Смола, садись в свою лодку, протяни вдоль бережка подле тростника. Осторожно выбирайся и прокрадись вон к тому мысочку.
-Зачем?
-Будем ловить на живца. Они, наверняка, кинутся к тебе, а мы, меж тем, зайдём с тыла и...
-А если не успеете на выручку? — Смола испугано посмотрел на своих товарищей.
-Успеем, — заверил Темник. — Не тяни время! Живей!
Смола что-то пробурчал под нос и стал подтягивать лодку к берегу, хватаясь руками за густые заросли рогозы. Через минуту, он уже пробирался по тонкому льду к указанному мысу.
-Готовьтесь, — дал команду Темник. — Как только он выйдет заходим к лагерю водяников с западной стороны.
Время тянулось очень медленно. Мороз пролезал уже под исподнее. Ноги в сапогах окоченели.
Вдруг водяники зашевелились живее.
-Увидели, — проговорил кто-то за спиной.
-Вперёд! — приказал Темник.
Мы выскочили на лёд. Тот глухо затрещал, но выдержал. Отряд полупригнувшись двинулся по краю бережка. Я не знаю, что там делали водяники со Смолой (речные заросли скрывали нас), но пока в той стороне было относительное затишье.
-Сюда! — вскомандовал Темник и нырнул в один из проходов среди рогозы.
Ориентиром служили остовы разрушенных рыбацких изб. Через полминуты мы выбрались на песок и выглянули вперёд.
Водяники сгрудились у одинокой фигуры Смолы. Тот нервно поглядывал по сторонам, стоя почти у самой воды.
-Сверр, твоё место вон у той насыпи. Оттуда видно всё, как на ладони. Остальные, — тут Темник огляделся, словно пересчитывая людей, — остальные за мной.
Я пригнулся и помчался на насыпь, по дороге вытаскивая заговорённую стрелу. Отряд рассыпался по берегу и рысью побежал к лагерю водяников.
Едва я очутился на вершине и приготовился к стрельбе, как уже начался бой. В этот раз наёмники не орали, пытаясь напугать водяников.
И вдруг воздух резко похолодел. Очень резко. Меня словно "ошпарило" морозной волной. Даже голова чуть закружилась, а виски сдавило будто бы железным обручем.
Первые двое наёмников громко крикнули и вдруг повисли на невесть откуда взявшихся острых пиках льда. Они, словно гигантские сосульки, торчали из-под снега. Я увидел, как по их прозрачным "стволам" густым потоком рванула темная горячая дымящаяся на морозе кровь.
Снова голову охватил тот странный обруч и вот ещё один человек наткнулся на ледяную пику.
Люди остановились, глядя на убитых безумным взглядом. К ним помчались водяники, вооруженные длинными гарпунами.
-Взрыв!
В небо поднялся густой пар, образовавшийся от мгновенно растаявшего снега. Вторая стрела разбросала куски водяников в стороны на много саженей. Чья-то голова шлёпнулась на прибрежный лёд.
Тут я увидел какого-то странного водяника. Чуть позже стало ясно, что это и есть тот ворожей, о которых говорила Бажена. Он находился в стороне от всех, где-то саженях в ста, и я прекрасно разглядел его уродливую рожу: трёхглазая, с огромными рыбьими губами, шамкающий рот, в котором виднелись белые острые мелкие зубки. На тело водяника была накинуто нечто похожее на сетку. В руках он держал длинный-предлинный посох, конец которого украшала чья-то голова. На вид, кажется, человеческая, но меня удивил её малый размер.
-Взрыв! — продолжил я.
Стрелять я больше не успевал: водяники устремились ко мне. Расстояние стремительно сокращалось.
Выхватив мечи, я бросился в бой, стараясь находиться как можно ближе к врагу, полагая, что ворожей не рискнёт "колоть" меня своими колдовскими "сосульками", опасаясь попасть по своим же товарищам.
Драться было не с кем. Воины из водяников оказались просто никакими. Я в считанные секунды уложил троих, краем глаза отмечая, что наёмники бросились назад в камыши. Но по дороге вновь из-под земли вырвалась своеобразная когтистая лапа, и один из людей повис на пиках льда.
Итак, я остался один. Страха не было. Голова работала ясно и чётко.
Рыбоголовые вдруг расступились, и я оказался нос к носу с высоким сутулым водяником. В его жилистых лапах (именно лапах, потому как руками их назвать было трудно) был зажато нечто наподобие совни или бердыша, с необычным видом лезвия.
Кажется, он что-то сказал. Его бульканье, похожее на звук кипящей в котелке воды, было непонятно для моего слуха.
Может он грозился, как все рубаки, мол, смерть тебе, бледно-розовый червяк! Или: сейчас мы посмотрим, как ты обосрёшься!
Драться с этим гигантом оказалось не сложным делом, но побеждать его я не торопился, поскольку в таком случае оставался бы открытым для атаки колдуна. А тот до сих пор ведь находился вне моей досягаемости.
Как бы я не старался, но наступил момент, и водяник свалился вниз, а его голова покатилась по снегу, разбрызгивая в стороны темную кровь.
-И-и... мо-о... ля-я.., — услышал я булькающие выкрики стоявших в стороне водяников. Но разобрал только одно слово, хотя и непонятное мне: — Илляр! Илляр!
Они развернулись и бросились бежать прочь.
Ворожея я уже не видел. Скорее всего, он скрылся в зарослях тростника.
Меня вдруг охватил раж. Быстро подобрав отброшенный в сторону лук, я вытянул стрелу и преспокойно стал добивать водяников. Над снегом одна за другой пролетали "молнии", и до спасительных зарослей рогозы никто не добежал.
Некоторое время, я всё ещё стоял с луком наизготовку, поджидая внезапной атаки, но так никто и не появился. Осторожно обойдя место бойни, я приблизился к наколотым на ледяные пики наёмникам. Зрелище было весьма неприятным: "сосульки" некоторых людей практически разорвали напополам.
Среди погибших был и Конев. Войдя в спину, ледяной коготь вынырнул прямо из его рта, разорвав его от уха до уха. Вторая "сосулька" вонзилась в правое бедро, из которого сильнейшей струёй вырывалась ярко-алая кровь.
Я вдруг вспомнил про Смолу. Обернулся и поглядел в ту сторону, где видел его в последний раз.
На снегу чернела человеческая фигура. Я на всякий случай ещё раз огляделся и направился к ней. Чем ближе подходил, тем уже яснее становилась картина.
Глаза Смолы ещё не успели остекленеть от мороза. Лицо сохраняло маску глуповатого удивления от произошедшего. Скорее всего, он так до конца и не понял, что случилось. Почему вдруг его голова упрямо смотрит в небо.
Помню, что в тот момент, когда я глядел на его голову, то в память врезалось лишь одно: малозаметный синяк под его правым глазом — след от моего "знакомства" с ним и его товарищами в избе. И ничего больше.
Шея была перерублена профессионально и, причём, с одного удара. Думаю, что это дело рук того сутулого водяника с его совней. У него единственного было соответствующее оружие, ведь пикой особо не порубишь.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
