Где злое солнце и шипящий песок

— "Ящеровы лапки", — пояснила Итиэль. Снова сунув ладонь в перчатку, эльфийка без труда отделили ту от камня. — В комплекте ещё должны быть такие же туфли, но их, видимо, потеряли.

— Это...

— Магия, — кивнула эльфийка, предугадав вопрос. — Самим "лапкам" много лет, такие вещи делали в лучшие для магии времена. Однако подзаряжать их энергией мог и современный колдун. Они много не требуют.

— Ого, — повторил совсем другим тоном Дюпон. Он взял у девушки перчатки, помял их между пальцами, поднёс к глазам. Выглядел магический трофей совершенно обыденно. Ни тебе таинственного сияния, ни покалывания или зуда от прикосновения...

— Сняла их с трупа, упавшего за стену ночью, — продолжила Итиэль. — Когда группа ходила раненых добивать. Первый лазутчик с их помощью вскарабкался по стене башни, отыскал зазор между камней, вбил туда стальной крюк с верёвкой. Остальные поднялись по ней.

— Откуда подобная вещь у пустынников? — спросил Ламорье, возвращая трофей эльфийке. Велик был соблазн конфисковать редкую вещицу в пользу Республики, однако троица остроухих волонтёров заслужила хоть какую-то награду за помощь гарнизону. Не совать же им пачку ассигнаций. Тем более, денег в крепости как шерсти у дельфина. — Они могли изготовить её сами?

— Не думаю. — Девушка поправила очки. — Магия заключена в кожу и кость — значит, работа некроманта. У пустынных племён некромантия никогда не была в чести. Суеверия.

— Надо будет задать пару дополнительных вопросов пленному. — Капитан посмотрел со стены на крышу своего домика, в котором лейтенант Сенмарт ещё вёл допрос. Лазутчику всю ночь не давали спать, так что заместитель коменданта надеялся под утро выжать из одуревшего пустынника ещё какие-нибудь сведения.

Рыжая эльфийка прислонилась бедром к сломанному зубцу, сложила руки на груди и замерла, устремив безмятежный взор к горизонту. Кажется, её не интересовали ни шатры осаждающих, ни колонны всадников, движущиеся меж лагерей — Итиэль любовалась облаками. Или птицами, которые кружили высоко над морем песка. Дюпон постоял минуту рядом и собрался было уходить, но вместо этого неожиданно для самого себя ляпнул:

— Скажите, Итиэль, а зачем вы с друзьями пошли в волонтёры?

Девушка перевела взгляд на него и вскинула медно-рыжие брови. Её огромные круглые очки сверкнули на солнце.

— В каком смысле, капитан?

— Ну... почему вы присоединились к миссии Милосердия? — Ламорье и сам не мог толком сформулировать, чего хочет от эльфийки, и понимал, как глупо звучат его вопросы. Однако отступать было уже поздно.

— Я хотела понаблюдать за старыми людьми. — Итиэль пожала плечами.

— А... зачем?

— Эльфы и люди стареют по-разному. — Кажется, только теперь заметив смущение собеседника, эльфийка ободряюще улыбнулась ему. — Хотелось лучше понять разницу. В миссиях Милосердия часто помогают старикам.

— То есть, вас вело любопытство? — уточнил слегка расслабившийся Дюпон. Наверное, он был не первым, от кого Итиэль слышала подобные вопросы. Не похоже, чтобы они её задевали.

— Да, а это плохо? — девушка наклонила голову к плечу, поставив одно ухо торчком, а другое прижав к виску. — Мой народ, капитан, живёт в вашем мире. Мире людей. Не все готовы это принять, но такова истина. Мы с вами очень похожи, но и различий — не счесть. Эльф, который хочет жить века и всегда быть на своём месте, должен по-настоящему хорошо понимать людей. Я отдала этому сотню лет, однако всё ещё мало чего добилась.

— Так.... Постойте. Значит, любопытство не праздное. Вы странствуете, чтобы изучать род людской? Для сосуществования в будущем? — медленно проговорил Ламорье, пытаясь переварить такой поток откровений.

— Да. И это очень удобно делать, помогая кому-либо, — всё ещё улыбаясь, кивнула зеленоглазая эльфийка. — Деньги теряют цену, а добрые дела — нет. Золотой слиток могут украсть, доброе слово всегда будет при тебе. Справедливый обмен — мы помогаем людям словом и делом, люди раскрывают души перед нами. Всем выгодно. Ну и путешествовать удобнее, когда у тебя друзья по всему свету. Порой можно объехать несколько городов, не истратив ни монетки.

— Хм... — только и смог выдавить комендант. Ему определённо будет что обдумать этим вечером.

— Жаль прерывать такую интересную беседу, но... боюсь, наше время вышло. — Улыбка девушки погасла. Она кивком указала в сторону южного лагеря пустынников. Движение вокруг него усилилось. Тёмные точки потянулись прочь из становища, собираясь перед ним в сплошную бесформенную кляксу. Комендант даже не потянулся к биноклю — без того ясно было, что кочевая армия готовит новый приступ. Сложив ладони рупором, Дюпон крикнул часовому: "Труби боевую!", и под пение горна спустился во двор. У кочевников есть какой-то хитрый план, о котором не знали и не могли рассказать рядовые исполнители, вроде того лазутчика — капитан в этом ни капли не сомневался. Уж очень быстро и уверенно они действуют. Разгадать козыри врага пока не получалось, однако у гарнизона имелся свой "шут" в рукаве.

— Что? — стоило Дюпону постучать в дощатые ворота Механического Сарая, как те приоткрылись. В узкую щель выглянула Герцогиня. Против обыкновения, связистка выглядела ужасно — мешки под красными глазами, пятна смазки на щеке и носу, неряшливо торчащие из всегда гладкой седой шевелюры пряди. Женщина была настолько измотана, что забыла о непременном "сэр" — впервые на памяти коменданта. Ламорье ощутил укол совести. Он-то урвал три часа сна, а Герцогиня и старший механик, оба люди пожилые, трудились без перерыва всю ночь. С другой стороны, помочь он им ничем не мог — разве что отвёртки подавать.

— Как дела? — также без лишних формальностей спросил капитан. — Если через четверть часа он не запустится, стоит прямо сейчас снять пулемёт. На стенах нам не помешает лишний ствол.

— Уже запускается. — Герцогиня очень медленно моргнула. Потёрла переносицу двумя пальцами. — Но движок греется и дребезжит по-прежнему. А что делать? Он из деталей от пяти других собран. Завести можем хоть сейчас, только сколько проработает — одному Творцу ведомо. Может через пять минут накрыться. — Тут, спохватившись, она чуть более сухим тоном добавила: — Сэр.

— Лучше, чем ничего. — Ламорье позволил себе улыбку. — Оставлю у вас тут двух бойцов, будут в вашем распоряжении. Если что — не ждите приказа, действуйте по обстоятельствам.

— Есть действовать по обстоятельствам. — Герцогиня вяло изобразила воинский салют и захлопнула створку перед носом коменданта.

Размен убитыми и ранеными до сих пор шёл в пользу гарнизона. За две стычки пограничники лишились пяти человек, причём лишь двое из них были убиты, остальные отделались тяжёлыми ранениями. Пустынники же оставили под стенами Сухой Розы более полусотни воинов. Если прибавить к ним лазутчиков и перебитый эльфами дозорный отряд, цифра выходила впечатляющая. Увы, соотношение сил от этого мало поменялось. Сорок человек против тысячи или пятьдесят против тысячи и ста — велика ли разница? Стены, пулемёты и дисциплина — вот, что на самом деле спасало до сих пор солдат Республики.

— Господин капитан, — вышедший из дома коменданта Сенмарт кивнул Дюпону. За его спиной двое пограничников под руки держали скованного пленника. — Ничего нового не узнал, простите.

— Тогда к стенке его, и будьте возле Сарая. — По-хорошему, пленного лазутчика стоило засадить в карцер, однако перед новым штурмом комендант не желал иметь внутри крепости живого пустынника. Пусть запертого и закованного в цепи. — Вместе с бойцами, все трое. Слушайте Герцогиню.

"Серые мундиры" сержанта Агафи переводили встревоженных беженцев из палаток в крепкое здание казарм. У дверей стоял господин посол, что-то говоривший тянущимся мимо него людям. Слов капитан не слышал, но вероятно, дипломат старался подбодрить гражданских, понимая, что паника перед боем гарнизону ни к чему. "Неплохо бы и мне..." — вдруг подумал Дюпон.

Вскарабкавшись на площадку надвратной башни, комендант огляделся. Армия кочевников закончила построение, образовав гигантский полумесяц, обращённый к форту вогнутой стороной. "Рога" полумесяца грозили обхватить крепость с флангов. Солдаты гарнизона тоже все были на положенных местах. Рядом с комендантом пулемётчик поглаживал приклад своего оружия — не нервно, по-хозяйски, будто успокаивая пугливую лошадь. Его помощник вынимал из коробки квадратные магазины с патронами и раскладывал по полу.

— Ребята! — откашлявшись, комендант возвысил голос. — Помните — дерёмся и за себя, и за гражданских в форте, и за мирных людей в приграничных городах! Живы пока стреляем! Пустынников больше, чем нас, но меньше, чем патронов в форте. Выстоим — попадём в газеты, как пить дать. Не выстоим — тоже попадём, только прочитать сами уже не сможем.

Ламорье хотел завершить речь каким-нибудь красивым призывом, но от пыли у него запершило в горле, и офицер умолк, боясь закашляться.

— Ужасное выступление, капитан, — шепнула у него за спиной Итиэль. — Вам стоит взять пару уроков риторики.

На этот раз Дюпон не вздрогнул. Он с напускным спокойствием обернулся к девушке, спросил вполне ровным голосом:

— Вы сегодня здесь?

— Да, — кивнула рыжая эльфийка. — Для разнообразия. Вы не против?

— Ничуть.

Далеко на юге "полумесяц" тронулся, плавно набирая скорость. Ламорье повёл биноклем слева-направо, пытаясь увидеть хоть какую-то зацепку, способную выдать планы врага. Ну не собираются же налётчики просто гарцевать под стенами. Задние ряды пустынной армии уже скрылись в облаках пыли, как в дымовой завесе, но передний край просматривался отлично. Туда вожди кочевников поставили самых бедных воинов, вооружённых даже не мушкетами, а тугими охотничьими луками. Минуточку... В голове у Дюпона щёлкнул тревожный сигнал. Сотни атакующих всадников не просто держали у сёдел короткие луки — каждый конь был нагружен четырьмя-пятью колчанами вместо обычного одного.

— Жерар! — позвал Ламорье. — Бери пять человек, тащи на стены столы из столовой и снимай двери с петель! Всё тащи на стены! На галереи! Распредели по южной стене!

Сержант на мгновенье опешил. Судя по вытянувшемуся лицу, пограничник решил, что его командиру от жары и волнения сделалось нехорошо. Однако Жерар был из "старой гвардии", и оправился прежде, чем Дюпону пришлось повторить команду. Он наспех салютовал и чуть не кубарем скатился во двор, увлекая за собой ближайших солдат. "Не успеет..." — подумал комендант. Махнув сжатым кулаком над головой, он распорядился:

— Стрелять по готовности! Не ждать, пока приблизятся!

Уже через пару секунд выдвинутые вперёд фланги сурристанцев пересекли невидимую черту, и со стен захлопали винтовки. Пулемётчик рядом с Дюпоном выждал чуть дольше, прежде чем обрушить веер свинца на центр построения. Ему без промедления вторил пулемёт с дозорной башни.

Кто выпустил первую стрелу, капитан заметить не успел — она просто вонзилась в землю точно перед воротами. И это стало сигналом — кочевники поднялись в стременах, натягивая луки. Простые недлинные луки, не чета тем, с которыми две эры назад кочевая конница громила имперские легионы. Но и их было достаточно. "Вжу-у-у-у-у!" — жужжание, переходящие в тонкий свист, перекрыло даже трескотню пулемётов. Смертоносный ливень обрушился на двор и галереи форта. Белопёрые стрелы стучали по дереву, звякали о камень, впивались в живую плоть. Вот завопил один голос, вот другой, вот резко оборвался короткий предсмертный вскрик. До боли стиснув зубы, Дюпон пригнулся за укрытием пулемётчика. Площадку надвратной башни защищал прочный деревянный навес, однако несколько стрел залетело и под него.

— Умно, — признала рыжая эльфийка, опускаясь на колено рядом с Ламорье. В её ровном голосе прозвучала едва заметная нотка обиды, словно находчивость пустынников чем-то оскорбляла лично Итиэль.

— Вот зачем они в первый день стягивали мешки с песком, — процедил комендант.

Даже три сотни всадников с магазинными винтовками не смогли бы надёжно подавить защитников форта. Но стрелы сыпались под углом сверху, вынуждая людей на открытых галереях жаться к самым стенам, втягивать головы в плечи. Фланги "полумесяца" начали огибать крепость, так что теперь оперённая смерть сыпалась с трёх сторон. Дюпон своими глазами увидел, как выгнулся дугой и тут же обмяк пограничник, схлопотавший стрелу меж лопаток. Не важно, что стрельба лучников не отличалась точностью и слаженностью — главную роль играл психологический эффект. Огонь с галерей практически прекратился, теперь били лишь хорошо укрытые пулемёты. Их поддержали винтовки трёх-четырёх смельчаков, не более. Парни сержанта Жерара уже выволокли во двор два длинных стола, но эти импровизированные щиты ещё предстояло втащить наверх по неудобным лестницам. Пользуясь заминкой, основная масса кочевников подкатились к самым стенам Сухой Розы. Из облаков белой пыли вырвались семь или восемь всадников, в руках которых вместо оружия были сумки на длинных ремнях. Раскрутив сумки, всадники швырнули их под стену, куда-то правее ворот, и повернули назад. Им на замену явились новые.

— Винтовку! — уши Итиэль вдруг встали торчком. Девушка бросила на пол арбалет, протянула руку, и Дюпон, не колеблясь, подал ей свой карабин. Эльфийка опасно поднялась над укрытием, прицелилась, игнорируя посвист стрел. Выстрелила. Оскалилась, явно промазав, дёрнула затвор, выстрелила второй раз. Третий. После третьего выстрела сумка в руке одного из конников взорвалась. Взрыв был такой силы, что разметал кочевника и его скакуна кровавым туманом, а ближайших пустынников опрокинул наземь — вместе с конями. Увы, других это не остановило — они метнули сумки и скрылись из виду. Дюпон разглядел ещё шестерых "сумконосцев", с разных сторон скачущих к тому же участку стены. Не было никаких шансов срезать их разом пулемётной очередью. Комендант представил себе кучу набитых взрывчаткой сумок, уже лежащих под стеной, и сделал единственное, что ему пришло в голову.

— Очистить эту галерею! — заорал он, жестами показывая, какую именно. — Быстрее! Быстрее!

Пара солдат послушалась, едва ли не на четвереньках двинувшись к башне. Остальные, сплошь новобранцы, то ли не услышали приказа, то ли были слишком напуганы — лучники до сих пор кружили снаружи, осыпая форт всё новыми и новыми залпами.

Взрыв грянул неожиданно — то ли по сумкам попали пулей, то ли одна из последних была с зажжённым фитилём. Сухая Роза содрогнулась от фундамента до макушек башен. Дюпон и Итиэль вместе повалились на пулемётчика, придавив беднягу к его оружию. Чёрно-жёлтое облако взметнулось к небесам, вмиг укутало галереи и надвратную башню. Капитан, давясь пылью, протирая глаза, вскочил на ноги, метнулся к краю площадки. Выругался. Лет триста назад каменная стена форта выдержала бы подобный удар. Наверное. Но теперь... Кусок кладки обвалился внутрь, похоронив под собой нескольких бойцов. В стене зиял пролом такой ширины, что телега проехала бы без проблем.

— Йи-и-и-ихэ-э-э! — подбадривая себя боевыми кличами, первые кочевники уже пытались перебраться через груду битого камня, громоздящуюся в проломе. Дюпон вытянул из кобуры револьвер, всадил две пули в самого смелого. Тот обмяк в седле, однако его конь вскарабкался на завал, спрыгнул во двор. За первым пустынником последовал второй, третий... Как вода неудержимо льётся в пробоину ниже ватерлинии, так и кочевники хлынули сквозь пролом во двор форта. Пальба с галерей не могла их остановить.