Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Машинки не были рассчитаны на крепкие мальчишеские руки. То колеса отваливались, то заводная пружина лопалась.
Поэтому, в почете было то, что делалось своими руками и что руками не сломать.
Однажды у пруда взрослые сделали детскую площадку. Построили турник. Подвесили качели на веревках. Для тех, кто помладше, соорудили качелю-качалку из прочной доски, прикрепленной к лежащему бревну. Построили карусель.
Для карусели прикатили ось от шахтерской вагонетки. Ось, одним колесом вниз, до половины вкопали в землю, а к верхнему колесу прикрепили болтами доску. Получилась карусель, похожая на винт вертолета. Легко вращается на подшипниках колесо вагонетки с прикрепленной доской. До бешенной скорости раскручивается карусель. Двигатель вращения — мальчишеские руки. Ветер выдавливает слезы у сидящих на мчащейся карусели. Белеют, от напряжения, руках пальцы, сжимающие ручку карусели. Мелькают перед глазами и сливаются в один круг барак, пруд, Алешкин дом, сараи, Отвал.
Остановится карусель. Встанет мальчик на землю зашатается и упадет на траву. Перекружился. Кажется, что, по-прежнему, все вокруг него продолжает вертеться, а земля вырывается из под ног. Тренировка как у космонавтов на центрифуге.
Велосипеды с успехом заменялись самокатами. Их ребята делали сами. Нужно два подшипника, принесенных из шахтного металлолома, десять гвоздей, полметра толстой проволоки, три доски по половине метра, свои руки и час времени.
Час пройдет и весело помчится мальчишка по тротуару на своем самокате. Отталкивается одной ногой. А если дорога ведет под уклон, самокат разгоняется сам. Главное удержать равновесие, покрепче держать руль и вовремя остановиться.
Для самых нетерпеливых и шустрых, развлечением была каталка. Найдут ребята в металлоломе узкое металлическое кольцо диаметром тридцать-сорок сантиметров, согнут руками из толстой проволоки правилку с U— образным изгибом на конце. Правилка в руке, кольцо в изгибе правилки. Бежит мальчишка, только пятки сверкают. Толкает перед собой кольцо. Катится кольцо, подпрыгивает и звенит на неровностях, иногда убегает вперед и нужно догнать кольцо, не дать ему упасть набок.
А еще пускали "вертолетики" — пропеллеры вырезанные из консервной банки. Деревянная катушка из под ниток одевается на выструганную палочку. Сверху в катушку вбиваются два маленьких гвоздика без шляпок. Торчат гвоздики из катушки на пару миллиметров. На гвоздики одевается, продырявленный в нужных местах пропеллер. На катушку наматывается шнурок. Если резко дернуть за шнурок, крутанется катушка с пропеллером и пропеллер, сверкая на солнце, взмоет в высоту.
Самодельные сабли, шпаги, мечи, щиты, луки знакомы всем.
Кораблики, самолетики, хлопушки и пилотки из листа бумаги мог сложить любой.
Современный датс успешно заменялся обычным ученическим пером из перьевой ручки с бумажным хвостиком оперения.
Еще стреляли скобками, согнутыми из обрезков алюминиевой проволоки. Если у мальчика маленький обрезок слабой резинки, то одевается резинка петельками на большой и указательный пальцы. Получается подобие маленькой, незаметной рогатки. Одевай скобку на резинку и стреляй по цели. Даже на уроке можно незаметно, влепить скобкой в затылок лучшему другу или худшему недругу. Главное, чтобы было не очень больно. Ведь не у одного тебя лежит в кармане резинка и, поэтому, возмездие неизбежно.
Обладатели хороших резинок делают себе, стреляющие скобками, пистолеты и ружья.
А еще есть пистолеты — пугачи, заряжаемые серой от спичек. Нужно 2 коробка спичек на один выстрел.
Самопалы, для которых нужен порох. Самопал это серьезное оружие, навылет пробивающее толстую половую доску. Неудачно сделанный самопал может разнести стрелку голову, выжечь глаза, оторвать пальцы на правой руке. Не пытайтесь сами изготовить самопал. Для этого нужны материалы, знания, навыки и опыт, которые имели дети Половинки.
Если кто-то хотел стрельнуть из настоящего оружия, то просил своего отца. У Алешки в доме были одностволка и берданка, а на чердаке лежал немецкий автомат без патронов, оставшийся от прежних домовладельцев. Про автомат отец ничего не знал.
...Серьезная игрушка.
О земле, Хрущеве и кукурузе.
Жаркое, но короткое уральское лето. А сильные заморозки случаются и в конце июня. У многих жителей станции и поселка есть огородики и картофельные участки. Набор культур небольшой. На огородах выращивают лук, капусту, свеклу и морковку.
Картошка не успевает созреть до осени. Ее копают, когда ботва еще крепкая, сочная и зеленая. Выкопанный картофельный куст нужно взять за ботву и сильно его трясти. Тяжелые крупные и средние — семенные клубни отрываются от ботвы и сыплются на землю. Мелкие — для кормления поросеночка, еще крепко держатся на корнях. Их нужно отрывать руками.
До семи лет Алешка думал, что свежие и соленые огурцы, продаваемые в магазинах это два разных сорта, разные по виду и вкусу.
На первой странице Алешкиного букваря был портрет Ленина, на второй — Генерального секретаря коммунистической партии страны — Никиты Сергеевича Хрущева. Не успел Алешка отучиться двух месяцев, как услышал, что Хрущева освободили от занимаемой должности. По рукам ходило и переписывалось стихотворение. Несколько строчек запомнились:
А Никита так сказал,
Ешь и пей от пуза!
Станешь крепкий,
Как металл,
И от кукурузы!
Алешка ничего не знал о кукурузе и ничего не имел против кукурузы. В магазинах продавался хлеб с добавлением кукурузной муки. Ежу понятно, если добавляют кукурузу в хлеб, значит в стране не хватает ржаной и пшеничной муки. Но это временно, страна осваивает Целину и скоро оттуда пойдут эшелоны зерна, выращенного на степных черноземах.
А пока с зерном плохо. Совсем недавно в магазинах манную крупу для каши давали по талонам. Талоны получали у детского врача. На ребенка, до семи лет, выделялось по два килограмма манки в год.
Зато, в магазинах появились дешевые кукурузные хлопья и сладкие кукурузные палочки.
А еще появились в продаже жестяные банки с консервированным зерном кукурузы. Правда никто пока не знает, что из них готовить. После снятия Хрущева, консервированная кукуруза исчезнет из продажи на долгие тридцать пять лет.
В стране не хватает специальных вагонов — зерновозов. На станцию пришел обычный крытый вагон с зерном. Зерно в него засыпалось через верхние люки, а чтобы не просыпалось зерно в пути, изнутри к вагонным дверям устанавливались шиты, сколоченные из досок и оббитые мешковиной.
Весной, когда сажали огород, Алешке выделили отдельную, его Алешкину грядку. Алешка копал грядку, а невдалеке отец разбирал на доски щит, принесенный от вагона с зерном. В мешковине попались четыре зернышка — семечка подсолнечника, и по зерновке овса, пшеницы и кукурузы.
К осени, на Алешкиной грядке вырос колосок пшеницы, качалась на ветру метелка овса, зеленело крепкое растение кукурузы и весело поглядывала на окружающий мир золотисто-желтая головка подсолнечника.
Трудно сказать, но возможно, что тот яркий, веселый цветок подсолнечника определил Алешкину судьбу, ставшего впоследствии агрономом — семеноводом.
И еще раз о кукурузе.
Ее Алешка тоже любил растить. После армии, на смоленских подзолах, у молодого агронома будет вырастать трехметровая кукуруза с крупными, налитыми початками. С одного кукурузного поля в сорок гектаров, хозяйство сможет заготавливать шесть тысяч тонн питательного кукурузного силоса для зимнего кормления тысячи двухсот коров на животноводческом комплексе. Но это спустя пятнадцать лет.
Прощай, здравствуй, прощай!
Дымятся паровозные трубы на станции Половинка. Разлагаются породы в отвалах. Горит уголь в котельных. Работают химические предприятия в Новом городе, в Березниках, в Соликамске.
На приеме у врача, Алешкиной матери сказали, что ей нужен чистый, свежий воздух и, поэтому, необходимо сменить место жительства.
Так Алешкины родители вернулись в свои родные места, на Смоленщину.
Долго еще, в мальчишеских разговорах, Алешка говорил: "А вот у нас на Урале...".
Все проходит и ко всему привыкает человек.
Но детские воспоминания зовут в места детства.
Через тридцать пять лет после отъезда, Алексей возвращался с республиканского совещания, проводившегося в Сибири.
Он вышел в Перми из поезда, купил билет на электричку до Кизела, а затем автобусом добрался до Губахи...
На центральной площади лежала куча битого кирпича — все, что осталось от дворца культуры.
Универмаг глядел на площадь дырами оконных проемов.
Улицы Серова не стало.
Шахты были закрыты и похожи на дом Павлова в Сталинграде.
Станция Половинка казалась вымершей. Ни локомотивов, ни вагонов. Пустовал маленький, чистенький, тихий вокзал.
Горной речки не стало, потому, что не откачивается вода из заброшенных шахт.
От Станции до пересохшего русла речки все заросло мелким лесом. Осинником и березняком.
Барака нет.
Нет пруда.
Видимо, пруд завален остатками разрушенных строений.
Алешкин дом сохранился. Одиноко стоит в молодом леске, сияет на солнышке вымытыми окошками и выбеленными известью стенами.
Вдалеке, на новом месте, там, куда решил перебраться поселок Углеуральский, видны коробки типовых кирпичных домов.
С отвала ветер приносит знакомый, режущий горло запах разлагающейся горной породы.
Здравствуй дорогая Половинка и прощай.
Теперь, видимо, навсегда.
Г. Тверь
13 марта 2008 г.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|