Португальцы в Малакке (1511-1641)

Выступившее в поход войско батаков приблизилось к реке Килем, где узнало, что султан Аче, получивший информацию о готовящемся вторжении от своих лазутчиков, успел собрать большие силы и ожидает неприятеля. Его армия была столь же разноплеменной, как и войска короля батаков: по словам Пинто, кроме собственно ашинцев, в ней было "много иноземцев, в том числе турок, гузаратцев и малабарцев с Индийского побережья" (63). Это первое упоминание о присутствии турок-осман в Аче. Скорее всего, они добрались до Суматры на одном из кораблей, входивших в состав эскадры Хадима Сулеймана-паши, которая в 1538 г. предприняла неудачную попытку захватить Диу.

Упоминание в этом перечне турок заслуживает особого внимания. Это — первое свидетельство тесных двусторонних политических, военных и экономических связей между обоими государствами (султанатом Аче и Османской империей), которые ко второй половине XVI в. переросли в полноценный стратегический союз. Если рассматривать конфликт Аче и португальской Малакки в отрыве от международной ситуации той эпохи, может сложиться впечатление, что он носил только местный, узколокальный характер. На само же деле этот конфликт был составной частью обширного противостояния между Османской империей и ее союзниками и Португалией, театром военных действий в котором была вся "дуга" Индийского океана — от Африканского Рога до Малакки и даже Молукк.

Узнав о расположении врага и силе его армии, король батаков немедленно атаковал его, чтобы не дать времени получить еще больше подкреплений. Яростный бой продолжался с переменным успехом, но в конечном счете, видя, что противник одолевает, султан ал-Каххар укрылся за частоколом, а затем, дождавшись ночи, ускользнул оттуда и отступил в город Тондакура. Король батаков немедленно взял его в осаду, однако ашинцы упорно сопротивлялись и отражали все атаки. Вскоре в лагере батаков распространились слухи о близком возвращении военного флота, который султан ранее отправил в Тенассерим. Перед лицом столкновения со свежими силами врага, понеся большие потери и разочарованный отсутствием ожидавшейся помощи от португальцев (которую Перо де Фариа и не думал оказывать), король батаков решил снять осаду и вернуться в свои владения. В целом, несмотря на победу над султаном Аче в полевом сражении, ему так и не удалось изменить сложившийся к тому времени на северной Суматре баланс сил, склонявшийся в пользу ал-Каххара.

Несколько позже в Малакку практически с той же просьбой, что и батаки, прибыл посол от правителя Ару. Княжество Ару было расположено на восточном побережье Суматры; его жители имели репутацию морских разбойников, и в этом отношении, по-видимому, мало чем отличались от ашинцев. Однако в 1530-х гг. Ару стало подвергаться все более сильному давлению со стороны северного соседа, что и побудило его правителя обратиться к помощи португальцев. Немалую роль в этом сыграл и религиозный фактор. В отличие от давно уже исламизированного населения других суматранских прибрежных княжеств, ару оставались язычниками, и султан Ала-ад-дин ал-Каххар мог с полным правом считать войну против них "священной войной", джихадом. С другой стороны, язычество правителя Ару и его подданных облегчало попытку установления союзных (или вассальных) отношений между ними и португальцами: португальские власти в Юго-Восточной Азии, там, где имелась такая возможность, делали ставку на союз с "язычниками" (к их числу относились, например, и индуисты на Яве) против "мавров", зная о том, что язычников было проще обратить в христианство, тогда как мусульманское население относилось к проповеди христианской веры если не с враждебностью, то равнодушно.

Однако, хотя союз с Ару и выглядел многообещающим с точки зрения стратегических интересов португальцев (предоставляя возможность получить точку опоры на побережье Суматры), Перо де Фариа вновь уклонился от взятия на себя четких обязательств. Ни уговоры, ни жалобы правителя княжества не смогли заставить его изменить решение. Он послал в Ару только небольшое количество боеприпасов, которые, конечно, не могли существенно повлиять на соотношение сил противников. Флот Аче составлял грозную силу из 160 кораблей, а в ачехскую армию, помимо местных формирований, входили отряды наемников из Малабара, Гуджарата и даже Турции и Абиссинии, а также с Калимантана и Филиппин" (64).

В состоявшемся сражении правитель Ару был побежден и убит, а войска султана Аче захватили его владения. В отчаянии его вдова, которую Ф.М. Пинто, следуя обычаю португальцев в отношениях с мелкими правителями Юго-Восточной Азии, уважительно именует "королевой", обратилась за помощью к султану Джохора. Она пообещала, что выйдет за него замуж и сделает Ару вассалом Джохора, если он поможет ей изгнать захватчиков-ашинцев. Амбициозный Ала-ад-дин Риайат-шах откликнулся на это предложение, взял королеву Ару в жёны и призвал на помощь своих вассалов — султанов Перака и Сиака. Объединенный флот малайской коалиции двинулся против флота Аче. Состоявшееся между ними в начале 1540 г. сражение Пинто описывает так: "Обменявшись обычными артиллерийскими залпами, оба флота бросились друг на друга, гребя изо всех сил, и так как обе стороны шли на сближение и не избегали друг друга, бой продолжался примерно около часа без перевеса на чьей-либо стороне, пока военачальник ашенцев Хередин Магомет не был убит зажигательной бомбой, поразившей его в грудь и разорвавшей его на две части. С гибелью его ашенцы настолько пали духом, что решили отойти к мысу под названием Батокирин и укрепиться там до наступления ночи, пока не соберут свои силы. Однако они не смогли этого сделать, так как весьма быстрое течение в реке разбросало их суда в разные стороны. Таким образом флот ашенского тирана достался Лаке Шемене, за исключением четырнадцати судов; сто шестьдесят шесть судов было забрано в плен; тринадцать тысяч пятьсот ашенцев убито, не считая тех тысячи четырехсот, которые погибли в окопах" (65). После этой внушительной победы Ару до 1564 г. оставался под властью Джохора, а силам Аче был нанесен существенный урон.

В 1547 г., оправившись от поражения, султан ал-Каххар предпринял следующую попытку атаковать Малакку. 9 октября его флот, насчитывавший 60 боевых ланчар с 5000 отборных воинов на борту (среди которых был и контингент турецких янычар), сумел скрытно, под покровом ночи, войти в гавань Малакки (66). Флотом командовал Бижайя Сора, один из самых лучших военачальников Аче. Если верить португальским источникам, ал-Каххар был настолько уверен в успехе операции, что заранее даровал Бижайе Соре титул правителя Малакки (67). Однако вышедшие на утренний лов местные рыбаки подняли тревогу и успели предупредить о внезапном появлении врага гарнизон форта, который спешно принял все необходимые меры предосторожности. Пребывавшие в уверенности, что застали город врасплох, ашинцы высадили десант и устремились на приступ, приставив к городским стенам в самом плохо укрепленном или слабо защищенном месте привезенные с собой штурмовые лестницы. Однако гарнизон Малакки уже был наготове и отразил штурм, сбросив нападающих в крепостные рвы (68).

Поняв, что его план захватить крепость внезапным ударом провалился, лаксамана (командующий ачехским флотом) сжег стоявшие в гавани португальские корабли и ушел из Малакки, захватив с собой нескольких злополучны рыбаков. Подвергнув их жестоким истязаниям, султан написал их кровью письмо коменданту Малакки, Симану де Мелло, в котором требовал немедленно капитулировать. Содержание письма приводит все тот же Фернан Мендес Пинто, в это время снова вернувшийся в Малакке после длительных скитаний по странам Дальнего Востока:

"Я, Бижайя Сора, сын Серебия, Пракама де Ража, имеющий честь подносить в золотых шкатулках рис великому султану Аларэдину, королю Ашена и земли, омываемой обоими морями, объявляю тебе, для того чтобы ты передал это своему королю, что в этом море, в котором я ныне безмятежно пребываю, пугая моим рычанием его крепость, я намерен заниматься рыбной ловлей, невзирая на его запрет, и, как бы это его ни огорчало, столько времени, сколько мне заблагорассудится, и в свидетели твердости моих намерений беру землю и людей, обитающих на ней, со всеми прочими стихиями, вплоть до лунного неба, и объявляю словами, исходящими из уст моих, что король твой окажется побежденным и лишится славы, а знамена его будут повержены во прах, дабы их никогда уже нельзя было поднять без разрешения победителя. А посему да преклонит он главу, дабы возложил на нее стопы свои государь мой — властитель, покоряющий все троны, а твой король стал отныне и навеки рабом его. И дабы побудить тебя признать перед всеми истину слов сих, если тебе взбрело бы на ум мне противоречить, бросаю тебе вызов отсюда, где я нахожусь" (69).

Симан де Мелло отказался принять брошенный вызов, так как находившиеся под его командованием силы были крайне немногочисленны, а из восьми боевых галер, стоявших в порту, уцелели только четыре, да и те находились в сильно поврежденном состоянии. В результате, он не стал преследовать противника. Но вскоре стало известно, что ашинцы ушли к устью реки Перлис, где построили форт в качестве базы для дальнейших нападений на Малакку. Опираясь на этот форт и свой могущественный флот, крейсировавший в водах Малаккского пролива, султан ал-Каххар планировал, как некогда Махмуд-шах, отрезать город от всех поставок продовольствия и тем самым обречь его население на голодную смерть.

На счастье португальцев, в Малакке в это время (с июля по декабрь 1547 г.) находился Франциск Ксаверий, знаменитый иезуит-миссионер, "апостол Индии и Японии", как назвали его впоследствии биографы. По словам А. Хади, он "сыграл важную роль в воодушевлении встревоженных защитников города" (70). Ксаверий обратился к португальским солдатам и населению со следующими словами:

"Братья и сеньоры мои, не печальтесь, ибо истинно говорю вам, что Господь с нами; во имя его прошу вас не уклоняться от этого похода, ибо Всевышний велит нам его предпринять. Даже если склады пусты и нечем починить суда, о чем говорил начальник снабжения, не смущайтесь, столь ничтожные препятствия не должны отвратить нас от священного нашего намерения" (71).

Ксаверий так и не смог побудить капитана изменить свое решение, но португальские торговцы, воодушевленные его словами, снарядили несколько судов. Этот небольшой флот из 10 кораблей с 230 человек на борту отплыл к реке Перлис. По пути к ним присоединились два случайно встреченных крупных галеона под командованием Диогу и Балтазара Суариша. Решающее сражение произошло 20 октября 1547 г. в устье реки Перлис. Ашинцы потеряли в ней 4000 человек убитыми, 300 пушек и 1000 мушкетов; португальцы — 26 человек убитыми и 150 ранеными (72). В тот момент, когда португальская эскадра отправилась на поиски врага, султан Джохора прислал на помощь Малакке свой флот. Однако его появление в непосредственной близости от города вызвало у португальцев скорее страх, что в решающий момент джохорцы присоединятся к силам Аче для совместной атаки на город, поэтому Джохор так и не принял участия в военных действиях (73).

Малаккско-джохорские отношения в середине XVI в.

Вскоре выяснилось, что португальское недоверие к Джохору было обоснованным. Воспользовавшись тем, что его соперник Аче был ослаблен и временно вышел из игры, султан Джохора, Риайат-шах, "поменял фронт" и организовал очередное нападение на Малакку. Прежде чем приступить к военным действиям, он сколотил сильную коалицию, куда вошли его вассалы Паханг и Перак, а также королева Джапары на Яве, Ретна Кенкана (1549-1579), приславшая экспедиционный корпус. В начале июня 1551 г. их объединенный флот, насчитывавший около 200 судов с 4000 воинов, вышел в море и вскоре атаковал Малакку. Высадив десант, союзники захватили предместье города и сожгли стоявшие в гавани суда, но решительный штурм крепости Фамоза (11 июня 1551 г.) закончился неудачей — португальцы его отбили. Тогда союзники, взяв на вооружение уже не раз применявшуюся в прошлом стратегию блокады, отрезали все пути подвоза продовольствия, в расчете на то, что голод заставит защитников Малакки сложить оружие. Однако в этот момент в Малакку прибыл португальский корабль под командованием Гарсиа де Менезиша, направлявшийся на Молукки. Он сразу вступил в бой с адмиралом вражеского флота и потопил его корабль со всем экипажем, но и сам Менезиш в попытке захватить пушку, стрельбой из которой враги причиняли наибольший ущерб форту, был убит вместе с 30 португальцами. После этого малайцы попытались взять форт штурмом, но капитан Малакки, Педро да Сильва, узнал об их намерениях и приготовился оказать достойный прием. По словам Данверса, "едва только они (малайцы. — Aspar) приставили к стенам лестницы и начали подниматься по ним, как на них обрушился такой ливень камней и гранат, что за короткое время свыше 800 врагов лежали мертвыми у подножия стен". Неудача приступа сильно поколебала моральный дух осаждавших, и когда в октябре 1551 г. португальские агенты сумели распространить в малайском лагере слух о приближении сильного флота из Гоа, Риайат-шах и его вассалы поспешили увести войска в свои владения. Осаду продолжали одни яванцы, но их сил было явно недостаточно. Вскоре португальцы перешли в контрнаступление и вынудили яванцев также отступить (74).

Второй период экспансии Аче и его союз с Османской империей. Антипортугальская лига.

Следующие полтора десятка лет для Малакки были периодом относительного спокойствия. Оба ее главных противника — Аче и Джохор — были истощены последними авантюрами и вынуждены на время отказаться от воинственных устремлений. Однако в 1564 г. султан Аче, успевший восстановить свои силы, вторгся и захватил княжество Ару на восточном побережье Суматры, которое с 1539-40 гг. находилось под властью Джохора, и назначил его правителем своего сына Абдуллаха. Несколько позже в том же году ашинская эскадра вышла в море, сделав вид, что направляется в Патани, но внезапно изменила курс и нанесла удар по столице Джохора, Джохор-Ламу. Город был сожжен и разграблен, а султан Ала-ад-дин Риайат-шах с другими членами своей семьи увезен в плен, где вскоре скончался. Новым правителем Джохора стал его сын, Музаффар-шах (1564-1580) (75).

Нейтрализовав Джохор, своего основного соперника в малайском мире, и достаточно укрепив свои позиции, ал-Каххар взялся за подготовку нового нападения на Малакку. С этой целью он возобновил контакты с Османской империей, как раз в это время активизировавшей свою политику в районе Индийского океана. Военно-политическое сближение и сотрудничество обоих государств было во многом подготовлено их торговыми связями. Как отмечает Э. Рейд, "объем торговли Аче с портами Красного моря, неуклонно набиравший обороты с 1530-х гг. за счет португальцев, в 1560-е гг. достиг своего апогея. На западном побережье Суматры были разбиты новые плантации перца и поставлены под ашинский контроль. Более того, мусульманские купцы из Джапары и [островов] Банда, стремясь избежать португальского контроля над торговлей пряностями с Молукк, стали доставлять значительную часть пряностей на Запад через Аче" (76). Расцвет торговли подтверждают и венецианские агенты, сообщавшие, что в 1565-66 гг. в Красное море ежегодно приходили до 50 судов с грузом перца из "Асси" [Аче] на Суматре (77).