Укрощение строптивого

Куртку герцог оставил в карете, и на фоне дверного проёма его фигура казалась куда более тонкой и менее угрожающей, чем в обычном придворном одеянии. Скорее, господин герцог напоминал удалого контрабандиста, или, на худой конец, конокрада, вышедшего на промысел.

— Ну... если настаиваете, можем продолжить и закончить здесь.

— Разговор по душам? — медленно произнес принц. — А нам есть о чем разговаривать? Мне так не кажется.

Он отвернулся от стены и повернулся к герцогу. Несмотря на дикую бледность, лицо его было спокойным. В его обычном духе — непроницаемо наглым.

— Но если вам так уж хочется что-то мне сказать, я готов соблаговолить выслушать вас. Разумеется, в более приличной обстановке.

Боли он почти не чувствовал — настолько сильно горечь затопила душу... горечь и безнадежность — сухая, бесслезная...

— В таком случае, прошу следовать за мной. — Он молчал, возвращаясь в зал, где практически угасла потасовка, и, поднимаясь по ступенькам на второй этаж, молчал тоже. Молчал до того момента, пока за принцем не закрылась дверь в его комнату. На одну ночь.

Мэва удобно устроился в единственном в комнате кресле, привычно подобрав под себя ногу, колено другой подтянув к груди.

— Как я уже Вам сказал, я не намерен ломать Вас. Вы мне нравитесь, несмотря на Ваше своеволие. И я... готов предположить, что для подобной линии поведения у Вас есть причины. Итак... — мужчина прохладно улыбнулся. — Предложил бы Вам сесть, но лучше лягте. На живот. Так будет легче, поверьте. Поправьте меня, если где ошибусь.

Вы умны, хоть и старательно скрывали этот факт. Хотя, нет, не скрывали, скорее, старались попросту не афишировать этого факта. Вы достаточно авантюрны и проницательны, хоть Вам порой не достаёт опыта. Но и это поправимо. Скажу откровенно, меня удивляет Ваше странное небрежение собственной жизнью. Складывается впечатление, что Вы ею не дорожите совершенно. Причём, вполне сознательно, и, я бы сказал, намеренно, если бы не одно Но. Вы не боитесь отравления. Зато боитесь, что вас... усыпят. Вы стараетесь не ночевать во дворце, но все, с кем вы водите дружбу, и с кем бузите в притонах, в один голос утверждают, что Вы всегда кутите до последнего. Вопрос... когда же Вы успеваете спать? Ответ. Вы сбегаете. Я понял это нынче вечером. В свалке невозможно проследить за всеми, кто, когда и куда исчезает. Но Вы улучаете момент, чтоб уйти незамеченным. Идёте в другое место, чтоб передохнуть. А теперь вопрос самый важный. Зачем? Или, Почему? Какова истинная причина Вашего поведения, Рион?

Принц не стал ни садиться, ни ложиться. Он стоял — напряженный, как натянутая струна. И если герцогу и показалось раньше, что он бледен, то сейчас Рион был просто похож на призрак.

— Вы не поверите мне, герцог... вы мне просто не поверите... — произнес он ломким голосом.

*Я ошибся — ты и в самом деле не знал... просто не знал — и догадался обо всем... обо всем, кроме одного... того, чего я боюсь... потому что в этом невозможно поверить... я бы и сам не поверил — если бы не знал точно...*

— Но это уже неважно...

*Неважно — потому что я один... один — что бы ни было... и хуже уже не будет... пусть ты и не поверишь — но это ничего не изменит...*

— Герцог...

Глаза у принца были усталые и злые.

— Вот вам простая задачка... некий король до безумия любит свою жену — красавицу королеву... настолько любит, что не заводит себе любовниц — беспримерная верность, не правда ли? А потом, когда она умирает, он так и не заводит себе любовниц — потому что ни одна не сравнится с ней красотой... зато рядом подрастает ее живое подобие... вам все назвать теми словами, которых вы не употребляете — или не нужно?

*Вот я и сказал... сказал то страшное, что убивает меня... сказал, отчего я не сплю во дворце, не пью и не ем во дворце, отчего я устраиваю драки напоказ, чтобы сбежать и выспаться хоть несколько часов в любой канаве, на любой крыше... отчего я не могу жить, дышать... и что ты скажешь на это? Что ты скажешь, герцог?

Я устал молчать. Так устал, что мне все равно, поверишь ты мне или нет...*

Это ошеломляло. Да. Основательно так, будто в пылу пошлой кабацкой драки приложили обухом по затылку. До звёздочек в глазах и до полной потери ориентации. Мальчишка не лжёт. Загнанный в угол, лишённый надежды... Но как же ему на самом деле страшно, и как же ему хочется жить! И он прав. Поверить в это сложно. Почти невозможно. Как и в подлость... нет, не подлость, низость собственного государя.

Мэва устало провёл рукой по лицу. Нелёгкое решение и выбор нелёгкий. Нарушить данное слово, попытаться обыграть лиса на его же поле, ведь и король тоже не дурак. Вот только тактику неверную выбрал. И очень зря решил загребать жар чужими руками. Забыл, что Мэва никогда и ничего просто так не делает... И что любой герцог Мэва всегда думает прежде, чем сделать следующие десять шагов.

— Мы с вами едем в Данегойю. Правда, не обессудьте, потом мы с вами направимся в Мэву. Так что в столицу вы не попадёте ещё долго. А теперь, ложитесь спать, Рион... Я должен подумать.

Самые сладкие слова — "в столицу вы не попадете еще долго"...

Значит — жить, дышать, не бояться...

— Увезите меня, — одними губами произнес Рион. — В Данегойю. В Мэву. Куда угодно.

*Увези меня. Куда хочешь. Пусть я и не нужен тебе... как не нужен никому, кроме...

Но это будет только пустота, ее я смогу пережить. А вот пустота вместе со страхом — это уже больше моих сил. Я устал, Арманд. Если бы ты только знал, как же я устал бояться...*

— Я... буду спать, герцог. Только...

*Как же хочется сказать — не уходи, мне страшно, я знаю, теперь знаю, что могу верить тебе — но могу ли я верить твоим людям? Мне страшно, герцог...*

— Нет... ничего. Неважно. Простите...

— Это единственная свободная комната, так что Вам придётся потесниться. Но, думаю, не придётся. Мне действительно нужно подумать. Спите, Рион. Я для Вас не угроза.

Арманд медленно поднялся с места, подошёл к двери, и запер её. Изнутри. Потом, поразмыслив, подтянул к двери кресло, табурет, снял с постели одно одеяло, и только тогда устроился на ночь.

Теперь многое становилось на свои места. Только что с этой безумной партией делать? Нужно прикинуть. Парламент против Риона. Мальчик умудрился настроить против себя Пэров, и убеждать их в том, что Его королевское охламонство на самом деле очень даже перспективный кандидат на роль короля — дело долгое и хлопотное. Но выполнимое. Придётся приложить усилия. Но за год вполне можно управиться.

Но возвращать его в столицу и впрямь никак нельзя. Варианты, герцог, варианты... Ну же, думай, Арманд Тэр Ивон, герцог Мэва... светлая голова... Что у нас сказано на тему покровительства? А ничерта. Если Раймонду втемяшится в голову вернуть сына — он это сделает. И никто ему и слова не скажет. А вот если... Если Рион даст вассальную клятву? Если по доброй воле станет его? К примеру, оруженосцем? Ну и что, что этот институт не практикуют? Его никто не упразднял? Мирное время там, или война, но оруженосец обязан всюду следовать за своим сиром. А значит, Рион будет там, куда его пошлёт его господин.

Вот и славно. Вот и порешили...

Когда дверь закрылась на замок, а Рион осознал, что он не останется здесь один, ему с трудом удалось сдержать вздох облегчения. Зачем он сдержался, он не мог бы сказать — просто он так привык таить все в себе, что и сейчас поступил как привык.

Он сел на постель — и подавил шипение боли — вот теперь он ее ощущал — теперь, когда схлынуло дикое напряжение, он ощущал и боль, и дурноту, и головокружение... и такое сильное желание спать, что помешать ему не могло уже ничего. Спать... и знать, что он в безопасности... знать это даже во сне... пусть никем не любимый и никому не нужный — но хотя бы охраняемый... меня никто не тронет... спасибо тебе, герцог...

Рион осторожно растянулся на постели — лицом вниз, само собой. Приподнялся на локтях.

— Спокойной ночи, герцог, — произнес он и уснул почти сразу же.

Утро наступило утром. И было на удивление тихим и мирным. Ну, за исключением того факта, что глубоко за полночь явился гонец с депешей. Можно было даже особо не напрягаться, чтоб догадаться, от кого депеша и с какими указаниями.

Потому, на рассвете герцог очень тихо, стараясь не разбудить подопечного, разобрал баррикаду, выскользнул в коридор и запер дверь на ключ.

Внизу, в зале уже ожидал завтрак. Хозяин, памятуя о привычках постояльца, не мешкал. Гонец так же ожидал внизу.

— Ваша светлость, Его величество...

— У меня приказ от Его величества. И не перед вами мне отчитываться, капитан. Давайте письмо и можете быть свободны. — Арманд протянул руку, дождался, пока ему вручат письмо, и выгнул бровь, когда гонец не стронулся с места, после того, как Мэва сломал печать. — Что-нибудь ещё?

— Велено сопровождать Вас...

— Понятно. — Герцог бегло, наискось прочёл послание. — Любезный, бумагу и перо. И прикажите запрягать. Мы выезжаем через час.

Хозяин выполнил пожелание мгновенно. Более того, самолично накапал воску, чтоб запечатать ответное послание королю. Что ж... значит, осталось только "обрадовать" принца.

Так же тихо мужчина вернулся в комнату. Ну вот и началось.

— Рион, просыпайтесь. Есть дело.

Наверное, за последние года четыре принц ни разу не высыпался так основательно. Спать не на крыше, не на дереве, не в придорожной канаве, а в постели... и не вполглаза, а зная, что с тобой ничего не случится... что ты в безопасности...

И все же старые привычки не исчезнут за несколько часов сна — он проснулся, как только герцог окликнул его, как только прозвучало его имя...

— Я уже не сплю, — произнес он, закусывая губы и вжимая ногти в ладони, чтобы проснуться быстрее и полнее. — Что случилось, герцог?

— Я только что отправил назад в столицу гонца, к Вашему батюшке. Нам надлежит скорейшим образом вернуться в столицу и всё такое, но Вы особым желанием не пылаете, как, впрочем, и я. Так что планы меняются, и мы едем прямиком в Мэву. Более того...

Герцог присел на край кровати, внимательно глядя на собеседника.

— Ваш отец в любой момент может упразднить приказ, которым даёт мне в отношении Вас все полномочия. Это будет означать, что Вы останетесь один, хоть я и постараюсь помогать Вам, чем смогу. У нас с Вами есть один-единственный вариант. Альтернатив ему я не нашёл, а жаль. Итак, Рион Бренн, не желаете ли пойти ко мне оруженосцем?

Я ждал этого... приказа. Он не последовал бы только в одном случае — если бы ты и в самом деле был орудием воли моего отца, если бы знал обо всем с самого начала... если бы мне нужно было подтверждение того, что ты не знал ничего, я его получил. В виде приказа вернуться в столицу. Вот только ты не согласен с приказом...

Уехать — в Мэву.

Я должен был бы отказаться. Потому что ничем хорошим это для тебя не кончится. К чему тебе противостоять королевскому приказу и наживать неприятности ради мальчишки, который тебе не нужен... возможно, даже просто неприятен? Я должен был бы отказаться... и не перекладывать на тебя свою ношу...

Я трус, герцог Мэва. Я не хочу отказываться. Мне страшно. Я боюсь снова остаться совсем один. Сейчас, когда я в первый раз за четыре года попробовал, как это — спать в постели, я боюсь, что не смогу снова выдержать этот ужас один... что я все-таки прибегну к горячей кочерге или острому кинжалу.

Я трус и слабак — у меня нет сил сказать тебе "нет"...

— Да, герцог, — выдохнул принц. — Желаю.

— Снимай свой кастет, он больше тебе ни к чему.

Мэва потянулся за сумкой, которую накануне вечером приволок расторопный Фернан, и достал из бокового кармашка кольцо-печатку, с располовиненным полем. На одной половинке, на гематитовом поле шла тонкая гравировка герба Мэвы — косого паруса и буревестника. На второй — вензель в виде буквы. Начальной буквы в слове "оруженосец".

— Готов выступать, юноша? Не можем же мы, как два заговорщика клятву давать прямо здесь? Надо, чтоб по правилам, при всём честном народе.

Герцог бросил сумку принцу, и коротко улыбнулся.

— Идём. И сумку не забудь. И вообще, хорош тут дрыхнуть лентяй и тунеядец! Учить тебя ещё и учить!

— Прошу прощения, мой сеньор, — улыбнулся принц, — я и в самом деле немного заспался.

Он быстро встал, на ходу снимая свой "кастет" — кольцо за кольцом — подхватил сумку, поправил рассыпавшиеся волосы, подтянул пояс — и по его походке никто не заподозрил бы ни участия во вчерашней драке, ни последующего инцидента в конюшне.

— Я готов.

Выходя из комнаты, Мэва улыбался. Широко и спокойно. И уверенно.

— Фернан, мою шпагу! — Порученец вынырнул из ниоткуда, подавая господину клинок. Любимую абордажную шпагу. Не самое подходящее для путешествий оружие, но самое привычное. Именно с этим клинком герцог управлялся с закрытыми глазами. И в своё время разделал на дуэли не одного жадного до приключений и славы аристократа.

Во дворе стояла готовая к отправлению карета и осёдланные кони. И эскорт, десяток гвардейцев Мэвы, ожидавших на постоялом дворе господина. Королевский эскорт отсутствовал.

Арманд остановился посреди двора, чуть ироничным жестом приглашая принца преклонить колено.

— Рион Бренн, готов ли ты служить мне, клинком и словом, выполнять свой долг и идти за мной по земле и под парусом?

Принц опустился на одно колено и поднял бледное лицо вверх. Серые глаза смотрели решительно.

— Арманд Тэр Ивон герцог Мэва, — отчетливо произнес он, — я готов служить тебе клинком и словом, выполнять свой долг и идти за тобой по земле и под парусом!

*Лучше бы я сбежал от тебя на перовом же повороте — это было бы самой верной моей службой тебе... избавить тебя от своей особы... вот только я не могу, герцог... мне так хочется хоть немного прожить без страха... Арманд... я готов выполнять любой твой приказ, служить тебе как пожелаешь... погибнуть ради тебя...*

— Я принимаю твою службу. Поднимись и следуй за мной! — Арманд хмыкнул, глядя на вытянувшиеся лица свидетелей, подавая оруженосцу шпагу рукоятью вперёд. Сам герцог держался за клинок. Малейшее неосторожное движение, и правая ладонь будет располосована. Но таков закон Мэвы. За службу платить защитой. За кровь — кровью.

Принц принял шпагу ловко — никаких неосторожных движений.

Лицо у него сейчас было пугающе счастливым, глаза казались почти слепыми.

*Я и в самом деле счастлив сейчас. Хоть на миг. Это потом мне придется познакомиться с ревностью и ненавистью твоих людей — и в этом не их вина, им не за что меня любить, а вот тебя они любят, они преданы тебе — и они правы, ты заслуживаешь преданности и любви... но это будет потом... а сейчас я счастлив... слепо и безумно счастлив...*

— Да, кстати... Держи! — перстень сверкнул искоркой. — Это тебе. Чтоб не забывал, кто ты.

Фернан тенью следовал за ним. И слушал внимательно. Смышлёный парнишка, далеко пойдёт. Главное, уговорить тётку отпустить его в столицу насовсем. Или устроить герцогский произвол. Да, это будет правильнее. Второй фигурой был капитан мэвийцев. Который тоже внимал. Чуть хмуро, более напряжённо, но внимал. И исполнит всё в точности, как прикажут. Благо северянам все мэвийцы на одно лицо.