Водяной-4

— Готовы? — Я повернул тяжелое бронзовое зеркало, не утратившее полировки за тысячелетия. Пойманный луч солнечного света прыгнул по другим зеркалам, и рассыпался в зале, освещая и само помещения храма, и статуи богинь, и стеллажи с запечатанными рукописями, и открытые лари с драгоценностями. А так же пяток крупных кобр, которые сейчас не спеша уползали в специально для них сделанные ходы.

За спиной скрежетнула сталь, сверкнули сабли, покинувшие ножны.

— Ну вы чего? Хранительниц перепугаете! — Я погрозил пальцем обоим, и наибу, и губернатору. — Проходите, не бойтесь. На свету они не тронут. А вот ночью к храму лучше не подходите.

— Матерь божья, какая красота! — Ахнул Перовский, а Абдуссамад восторженно воскликнул что-то на фарси. Надо, кстати, и фарси подучить. Что-то я упустил именно этот момент. Поймаю персидского работорговца, вытряхну у него из мозгов. Или таджикского.

Но да, богини хороши, говорить нечего. Словами такое не рассказать. А вот сфотографировать попробовать можно, надеюсь, на меня богини или их аватары не обидятся. И потому я установил камеру на штатив, и истратил десяток пластин. Фотографировал статуи, вместе и по отдельности, генерала и наиба около них, отдельно каждого. Меня тоже сняли, стоящего меж изваяний богинь, наиб лично держал магниевую вспышку, а губернатор открывал-закрывал объектив. Короче, времени провели прилично но с пользой, и вышли их храма только через несколько часов, как раз смеркаться начало. Я закрыл дверь, мало ли, посторонних на острове сейчас много, а желающих хапнуть золотишка всегда хватало. И далеко не каждого остановят кобры-хранительницы, живьем, по крайней мере.

— Смотрите, гроза идет. — Я кивнул на далекие зарницы, отблески которых долетали до нас с запада. — командуйте своим людям, господа, чтобы как следует крепили все что возможно, будет очень сильный шторм.

Ну да, я эту силушку прямо-таки чувствую. Прет сюда ну оченно мощная заваруха, будет весело. Впрочем, здесь есть установленная еще при Таис защита, вот и погляжу, как она работает.

Лагерь готовился к шторму, люди шустрыми электровениками носились и перетаскивали, привязывали, окапывали. Корабли дополнительно закрепили, натянули поверх бортов парусиновые навесы, серьезно их закрепили. Палатки и шатры здесь, на берегу, а так же наш курень, который строили еще под началом Михайлы, так же крепили дополнительными растяжками и чалками. Под руководством майора копали отводные канавы, заворачивали в парусину ружья и пистолеты.

Грозу ждали, но шквал все едино налетел внезапно. Сильный порыв ветра рванул, проверяя на прочность, крепеж и парусину, взметнул пыль и песок, пригнул камыш и закачал ветвями деревьев. Хлестнул дождь, крупный, частый, застучал по натянутой ткани, заструился ручейками, пока еще мутными и несмелыми, запузырился на водной глади крупными воздушными шариками. И ударили молнии. Много, часто, слепя и глуша. Прямо-таки грозовая симфония.

Я ни разу в обоих своих жизнях не видал такого. Молнии лупили одна за одной, грохот стоял как при стрельбе главным калибром линкоров, огня Святого Эльма сияли призрачным светом на мачтах, верхушках деревьев, шатрах, на флагштоке, который успели установить матросы с кораблей Аральской флотилии.

И молнии били, били, били... в столбы ионизированного воздуха. Пять таких столбов окружали храм по периметру, еще десять были равномерно раскинуты по острову, принимая на себя ярость небесного электричества. Кто бы не делал эту защиту, он был очень умным и умелым товарищем. Самое удивительное — собранная энергия каким-то образом передается на защиту храма. Потому он и смотрится относительно свежим, никак ему два тысячелетия не дашь. Многие замки в том же Коканде хуже выглядят, а им всего-то лет по двести-триста.

— Маэстро, а ты так можешь? — Восхищенно спросила Марина, вынырнувшая неподалеку. Молния ударила в столб неподалеку, прилично оглушив, и заставив засиять ярко-белым светом коротко стриженую гриву моей русалки. Интересно, каким образом она умудрилась часть энергии перехватить, вон, аж малость захмелела.

— Я боюсь грозу. — Пискнула у меня под плащом Хилола, и взвизгнула при очередном ударе молнии неподалеку. Хлопнула пару раз глазами, светя ими не хуже лазерной указки, и восторженно пискнула, поняв, что именно она делает. После чего обе мои шальные подопечные устроили балет меж молний, точнее, между столбами-заземлениями. Если кто увидит это дело, точно решит что спятил. Ладно хоть народ глухой да слепой валяется, такое буйство стихии не для человеческих глаз да ушей. Точно контуженых будет не меньше половины.

— Куда? — Я перехватил Хилолу, сунувшуюся было слишком близко к ионизированному столбу, сейчас ярко светящегося, воздуха. — Такое количество энергии и мне излишне, вас с сестренкой вообще испарит. Погуляли, и хватит.

Но Марину тоже пришлось отлавливать, барышня изрядно захмелела, что не удивительно. Ничто так не сносит крышу, как ощущение мощи. Пришлось эвакуировать девчонок подальше, и ждать, когда они в себя придут. Ничего, это нормально. Молоденькие ведь совсем, глупенькие.

Забавно, но некоторые изменения у девочек произошли. Раньше снежно-белые волосы Марины сейчас приобрели оттенок платины, словно светятся изнутри. А почти черные глаза Хилолы усыпаны зелеными, яркими блестками. И прозелень в черных волосах искрится. Симпатично смотрится, хотя они у меня итак красавицы. Кстати, одежка у моих красавиц сгорела напрочь, от буйства-то энергий. А вот те побрякушки, что я им подарил — уцелели. Неплохо я их зачаровал, хорошие артефакты получились, прочные.

— Ой, маэстро, простите. — Первой очнулась Марина, и с трудом села на роскошной постели, которую им я из водорослей сделал.

— За что? — Искренне удивился я. — Вы моих приказов не нарушали, никаких задач я вам не давал, танцевать я вам так же не запрещал. Все нормально.

— Ох, мастер, что это было? — О, и Хилола в себя пришла.

— У вас перебор с доступными энергиями. Таким как мы это не то, что противопоказано, но излишек усваивается с трудом. Можно просто заснуть на десятилетие-другое. Не страшно, но внушительная потеря времени. Опять же, субъективного, для нас что одна эпоха, что другая, особой разницы нет. Люди пока не набрали достаточной мощи, чтобы смочь повредить нам. — Я уселся в кресло-качалку, которую сделал из льда, и качнулся туда-сюда.

— Ха, повредить. Мастер, да вы если захотите, то убьете всех людей на этих землях! — Фыркнула Хилола, и внезапно замерла.

— Осознала? Ведь среди этих людей твои родители, братья и сестры. Да, я такое смогу. Пусть окольными путями, но это возможно. Но нужно ли? Во-первых, жить в пустоте неинтересно. Во-вторых, что скажут на это боги? Не забывай, что люди их подопечные. Несмотря на свободу воли, которую им даровали. И вообще, это неинтересно. А потому вот вам мое задание — найти собрание сочинений Платона, и начать изучать. — Я усмехнулся ошарашенным личикам русалок, и щелкнул Хилолу по носу. — Я так думаю, что древняя философия точно вам пойдет на пользу. По крайней мере, лишней точно не будет.

— А за какой срок мы должны прочитать сочинения Платона? — Осторожно поинтересовалась Марина, накручивая автоматически на палец локон. Ой-ля-ля, а у нее волосы отросли, да здорово. Она покамест не обращает на это внимание, просто еще не поняла.

— Ну, лет за пятьдесят. Я, сели честно, его начал читать годов семьдесят назад, никак не закончу. — Я усмехнулся, глядя на малость офигевших девчонок, пару раз щелкнул пальцами, и продолжил. — Не спешите, но читайте внимательно. Вся западная цивилизация, фактически, берет свои корни от греческих и римских ученых-философов. Учитывая, что Запад проникает все дальше на Восток, подминая под себя страны и народы, стоит знать его основы. Ладно, барышни, погнали обратно, а то меня потеряют.

— Ну да... вон какой ливень. Это для вас, усто, приятная погодка, для людей настоящее бедствие. — Дождь на самом деле лил как из ведра, да еще с ветерком. Молнии, правда, ушли дальше. Их уже почти не видно.

— Ты права, Хилола. Но все равно, мне пора. До свиданья, девочки, не скучайте. Тамирис за меня потрепите. — И я нырнул, на лету обращаясь в свой истинный, так сказать, образ. Хотя, человеческое тело тоже мое, один из обликов... ладно, это все философия и софистика, все эти облики мои, для меня равноценны — значит истинны.

Забавы ради я долго плескался в реке, гонял сазанов и усачей, прокатился на огромном соме, как ковбой на диком быке. Бедолага такие коленца выделывал под конец, что вполне можно нас в Нешвил, на Родео отправить. Или куда там, в теперешних Штатах? Надо шляпу ковбойскую купить. Да и не только ковбойскую, тут прикольные шляпы продаются. Видал я в Коканде лавочку, там и котелки качественные есть, и полуцилиндры, и стетсоны, и дэнди. И даже кепки как у Соломина, когда тот доктора Ватсона отыгрывал. А то мне купили европейский костюм евреечки, но там только цилиндр, а он мне ну совсем не по вкусу.

На соме я до острова и доехал, после чего похлопал своего "коня" по спине, и отпустил восвояси. А сам прыжком выскочил на борт своего каюка, напугав молодого индуса, что стоял под навесом с коротким копьем и тяжелым арбалетом. Ну а что, для такой мокрени самое то, у ружей точно порох отсыреет, даже у капсюльных. Нет, у меня на корабле-то порох всегда сухой, и даже сейчас все стволы заряжены и в боевой готовности, и матросы со шкипером в курсе этого. Ну а для окружающих все совершенно естественно, у арбалета плечи стальные, тетива из проволоки, болт тоже кованый, так что все путем, пусть вражина не надеется застать врасплох.

— Господин! — Матросик поклонился, облегченно выдохнул. — Напугали.

— Ничего, страх это нормально. Тот, кто бесстрашен — или глупец, или святой. Ну, или берсеркер, тоже частенько встречается. — Я похлопал парня по плечу, и пошел к себе в каюту. Крохотный закуток под кормовой палубой, еле-еле откидная кровать, стол да шкаф разместились. Там спокойно переоделся, и завалился на кровать. Спать-то я почти не сплю, но иногда охота покемарить вполглаза. Почему бы это не сделать у себя на корабле? Тем более, что я всегда любил кемарить в дождь, и в этой жизни я от своих привычек отказываться не намерен. Ну и что, что сейчас я чувствами сливаюсь с окружающей водой? Так даже прикольней, мысли текут сквозь струи дождя, сквозь ручейки воды, забавно. Журчабельно, так сказать.

Дождь шел всю ночь, капитально вымочив все и всех, найдя прорехи в навесах, брызгами залетая под пологи палаток, протекая сквозь промокшую парусину. Впрочем, здешний народ такой мелочью не напугаешь, и настроение ему не испортишь. Под навесами горели костры, в палатках и шатрах тлели жаровни. Что-то жарилось, что-то пеклось, что-то варилось. Тренькали две балалайки, пиликала губная гармошка из русской части лагеря, со стороны шатра людей наиба доносились азартные крики и раскаты здорового мужского смеха. Там устроили гонки двух черепах, что поймали здесь, на острове. Сам наиб в обществе Перовского сидели на раскладных креслах под навесом, и что-то негромко обсуждали, периодически посасывая кальян. Кстати, я услышал, как они рассуждают о визите эмира в Санкт-Петербург, для подписания договора. Ну а чтобы во время оного никаких проблем для эмира здесь, в Ханстве Кокандском и Эмирате Бухарском не случилось, то кроме верных эмиру частей сарбазов сюда по новому тракту проведут три полка пехота, и восемь конных батарей полевых пушек. По полку встанет в Коканде, Ташкенте и пригороде Бухары, а батареи передадут в личную гвардию эмира, и подготовят местные расчеты и офицеров. Пушки пусть и не новейшие, но для здешних мест вполне себе смертоносные. Нормально так, примерно такого я и хотел. Ладно, посмотрим, что будет дальше.

На удивление длинный дождь для конца мая, кстати. В здешних местах май уже вполне себе лето, кочегарит не по-детски, градусов за тридцать. А здесь вон как все промыло. Но утром непогода закончилась, заискрило все, несколько радуг встали над рекой в разных концах. А люди принялись приводить в порядок то, что стихия перевернула, смыла, сдула. Ну и сами в себя приходить стали.

— Знаете, такой грозы я никогда не видал. Нам всем очень повезло, что Илья-пророк не стал лупить молниями по нашему лагерю. — Поделился со мной мыслями майор Игнатьев, когда я решил показать храм и его содержимое офицерам и мурзам. Ну, разумеется, с позволения губернатора и наиба.

— Это, я так думаю, даже пророку Илье бы не удалось. Здесь очень мощная защита от молний стоит, на острове. Я насчитал пять молниеотводов вокруг храма, и десять еще на острове. Причем мы утратили возможности делать такие, а жаль. — Я открыл двери отмытого храма, и пропустил своих экскурсантов, полторы дюжины офицеров и дюжину мурз в церемониальный зал.

Какое-то время люди просто молчали, ошарашенные красотой изваяний. Потом я с полчаса отвечал на вопросы, потом фотография на фоне статуй, благо я решил особо не заморачиваться, и отснял всего три фотопластины. Потом разошлю участникам сего действа по паре экстампов, список мне напишут с обеих сторон.

Наконец инженеры стали осматривать сами статуи, их основания, крепления и прочее на предмет их аккуратного снятия и дальнейшей транспортировки. К моему немалому удивлению, русские пердячим паром решили не действовать, а собрать специально изготовленный для этого в Оренбурге кран, а для перевозки использовать специальные телеги, на каучуковом ходу. Вот так так, я думал весело схватят и потащат, ан нет.

Тем временем, специально выделенные офицеры с двух сторон пересчитывали золотые и серебряные монеты, составляли опись драгоценностей, чтобы после и спокойно поделить. Дележ решили провести в Ак-Мечети, а это дело не быстрое. Каждую цацку надо оценить, подобрать аналог по стоимости и исторической ценности, и потом честно разыграть по жребию. В принципе, нормально. И да, к моему удивлению, четверо финансистов, что русских, что бухарских, к золоту и драгоценностям относились совершенно равнодушно. Для них это был просто рабочий момент, который надо поскорее исполнить. С описью застряли на три дня, к этому времени обе статуи были сняты с постаментов, перевезены и очень аккуратно и тщательно упакованы в контейнеры, да еще вертикально. Сами контейнеры, по-другому это произведение столярного дела я назвать не могу, были не менее надежно закреплены на шлюпе "Волна", и Перовский практически поселился на этот корабль с "Надежды", перестав сходить с него. На мой удивленный вопрос Игнатьев мне объяснил, что царский подарок терять даже приближенному царя себе дороже. А таких статуй в мире просто нет, не сохранились работы Ксеофрада и Эхевила. Хотя про самих скульпторов люди помнят. А драгоценности... золотым больше, золотым меньше — это не уровень губернатора.

Ну и слава богу, точнее, богам и богиням. Достойны восхищения женщины такой красоты, пусть и изваянные из бронзы. Чем больше народу увидит Афродиту и Артемиду, тем больше энергии достанется богиням. И надеюсь, что аватары их, Таис и Эрис, тоже получат долю малую. Лишней не будет, это однозначно.