Говорящий Бог, Палачи

Чи впервые заметил его, когда он вышел из джипа чероки. Он припарковал его среди группы потрепанных автомобилей на приличном расстоянии от танцевальной площадки. Он потянулся, повернул плечи в пальто, согнул колени, наклонил спину, прошел через те другие движения людей, которые тоже были ограничены Он лишь взглянул на людей, выгружавших отходы лесопилок с лесопилки племени, чтобы разжечь огонь, который согреет зрителей и осветит танцы сегодня вечером. Его больше интересовали припаркованные машины. Он внимательно осмотрел их одно за другим. Он заметил, что Чи заметил его, и он заметил полицейскую форму Чи, но не проявил особого интереса. Растянув мускулы, он забрался обратно в машину и сел. Именно тогда Чи заметил его руки.

Он открыл дверь, взявшись за ручку двумя пальцами левой руки, а затем нажав кнопку открывания пальцем правой руки. Очевидно, это было отработанное движение. Тем не менее это было неуклюже. И когда он это сделал, Чи заметил, что большой и мизинец правой перчатки туго выпирали. У мужчины либо не было этого большого пальца, либо они были обездвижены. Почему же тогда он не открыл дверь другой рукой? Чи не мог на нее взглянуть.

Но теперь любопытство Чи резко возросло.

Он бродил по танцплощадке, которую расчистила семья Цоси, болтал с людьми, наблюдал, как строители костра строили штабеля из бревен и древесных отходов, которые покрывали танцевальную площадку огнем. Он поговорил с мужем женщины, мать которой была пациенткой. Его звали Жёлтый. Желтый беспокоился о том, что все идет хорошо.

Чи помог Желтому проверить проводку от маленького генератора, который он арендовал для электрического освещения, который он установил позади медикамента. Чи присматривал за пятью мальчиками, одетыми в футбольные куртки Many Farms, которые могут стать проблемой, если их группа станет достаточно большой, чтобы достичь критической массы подростков. Чи бродил среди припаркованных машин в поисках пьяных. Он остановился там, где был припаркован Ковбой Даши в своей патрульной машине департамента шерифа округа Апачи, чтобы посмотреть, спит ли еще Ковбой. («Разбуди меня, когда придет твой преступник, или разбуди меня, когда начнутся танцы», — сказал Даши. «В противном случае мне нужен отдых»). Но он всегда возвращался туда, где мог увидеть Jeep Cherokee и его водителя.

Человек иногда сидел в нем, иногда опирался на него, иногда стоял рядом с ним.

Он нервничает, решил Чи, но он не из тех, кто позволяет себе показывать нервы обычным образом. Когда свет подъезжающей машины осветил его лицо, Чи заметил, что он, возможно, наполовину индиец. Или, возможно, азиат. Уж точно не навахо, или апачи, или человек пуэбло. В том же свете он снова увидел его руки в перчатках, на этот раз слегка покоящиеся на рулевом колесе. Большие пальцы и мизинцы обеих рук торчали, как будто их суставы замерзли.

Чи стоял рядом с лекарем и думал об этих странных руках и о том, что могло случиться с ними, когда появился Генри Хайхок. Чи заметил, что машина пересекла край холма и тряслась в сторону парковки. В отраженном свете костров она казалась маленькой и белой. Когда машина припарковалась, он увидел тот белый «форд бронко», которого он так долго ждал.

«… Мальчик Ветра, святой, рисует свою форму», — голоса позади него пели ритмично навахо.

«Темным облаком он рисует свою форму.

Туманным дождем он рисует свой облик ... "

Автомобиль скрылся из виду в беспорядочном ряду, состоящем в основном из пикапов. Чи подошел к нему, стараясь держаться подальше от огня, когда мог. Это был «Бронко», новый под толстым слоем пыли. Единственным обитателем, казалось, был водитель. Он открыл дверь, зажег лампочку. Он вытянул ноги, вытянулся, выскочил и закрыл за собой дверь. Видимо, не торопился.

И Джим Чи тоже. Он прислонился к борту старого седана и стал ждать.

Холодный ветерок прошел через шалфей вокруг него, шепча достаточно громко, чтобы заглушить церемониальное пение. Огни, стоявшие по сторонам танцплощадки между хоганом и покрытой щеткой домиком с лекарствами, теперь горели высоко. Свет отражался от лица Генри Хайхока. Или, если быть более точным, подумал Чи, человек, которого я предполагаю, Генри Хайхок. По крайней мере, человека, который водил предписанный белый Bronco. На нем была рубашка из темно-синего бархата с серебряными пуговицами — рубашка, которую традиционный навахо гордо носили около 1920 года. На нем была старомодная черная фетровая шляпа с высокой короной и лентой из серебряных раковин — «резервационная шляпа», тоже старомодная, как рубашка. Пояс из тяжелых серебряных раковин висел вокруг его талии, а под ним были джинсы и ботинки — левый ботинок, как теперь заметил Чи, усиленный металлической скобой и утолщенной подошвой. Он долго стоял рядом с машиной в рубашке, не обращая внимания на холод, погруженный в то, что видел. В отличие от «Плохих рук», посетитель был явно очарован этим церемониальным мероприятием. Наконец он залез внутрь, вытащил кожаную куртку и надел ее. Куртка была с кожаной бахромой. «Конечно, там будут бахромы», — подумал Чи. Индийский Голливуд.

Чи прошел мимо него к патрульной машине Ковбоя и постучал в окно.

Ковбой сел, посмотрел на него. Чи открыл дверь и вошел.

"Они готовы танцевать?" — спросил Ковбой, вопрос был заглушен зевком.

«В любую минуту», — сказал Чи. «И наш бандито прибыл».

Ковбой нащупал свой пистолетный пояс, нашел его, выпрямился, чтобы надеть. «Хорошо, — сказал он. "Понеслись."

Заместитель шерифа Ковбой Даши вылез из своей патрульной машины и последовал за полицейским из племени навахо Джимом Чи к толпе, собравшейся у костров. Даши был гражданином Мишхонгнови на Второй Месе Хопи, родился в выдающемся клане Сиде Кукуруза и был ценным человеком в древнем Обществе Антилопы Хопи. Но он также был другом Джима Чи еще со школьных времен.

«Вот он, — сказал Чи.

«Кот в шляпе-резервации, кожаная куртка с бахромой в стиле Буффало Билла».

«И косички», — сказал Даши. «Он пытается создать для вас новый стиль, ребята? Заменить узлы косами?»

Водитель «Бронко» стоял очень близко к приземистому пожилому мужчине в красном клетчатом пальто, склонившись над ним, когда он сначала говорил, а затем внимательно слушал. Чи и Даши двинулись к нему сквозь толпу.

«Не сейчас», — говорило Клетчатое Пальто. «Старушка Цоси больна. Она пациентка. Никто не сможет поговорить с ней, пока не закончится пение.

Зачем этому белагаанскому грабителю могил захотелось увидеть Агнес Цози? Чи понятия не имел. Это его раздражало. Крупные деятели никогда ни черта не говорили работающим копам. Капитан Ларго определенно не знал. Никто не делал этого. Когда-нибудь он наткнется на что-нибудь и ему отрубят голову, потому что никто ему ничего не сказал. Этому не было абсолютно никакого оправдания.

Плохие Руки прошли мимо него, подошли к Хайхоку, подождали вежливого момента, коснулись его плеча. Хайхок выглядел пораженным. Плохие Руки, казалось, представлялись. Хайхок протянул руку, заметил перчатку Плохих рук, прислушался к тому, что могло произойти. было объяснение, осторожно встряхнул перчатку. «Давай заберем его», — сказала Даши.

«Куда торопиться?» — сказал Чи. «Этот парень никуда не пойдет».

«Мы арестовываем его, мы сажаем в патрульную машину, и нам не нужно беспокоиться о нем», — сказал Даши.

«Мы арестовываем его и должны присматривать за ним», — сказал Чи. «Мы должны отвезти его в Холбрук и посадить в тюрьму. Мы скучаем по танцу Ейбичай».

Даши широко зевнул, потер лицо обеими ладонями, снова зевнул. «Сказать по правде, — сказал он, — я все равно забыл, как ты уговаривал меня приехать сюда. Это мы, хопи, проводим большие церемонии по привлечению туристов. Не вы, ребята. Что я вообще здесь делаю? "

«Думаю, я рассказал вам кое-что о всех участницах конкурса« Мисс Навахо »и« Мисс Индийская принцесса », которые всегда приезжают в эти Yeibichais, — сказал Чи. «Они привозят их из Альбукерке, Феникса и Флагстаффа на автобусах».

«Ага», — сказала Даши. «Ты что-то говорил о девушках. Где они, черт возьми?»

«Будут здесь с минуты на минуту», — сказал Чи.

Даши снова зевнул. «И, говоря о женщинах, как у тебя дела со своей девушкой?»

"Любимая девушка?"

«Этот красивый адвокат». Даши руками создавал в воздухе изгибы. «Джанет Пит».

«Она не моя девушка», — сказал Чи.

Даши выразил свое скептическое отношение.

«Я ее доверенное лицо, — сказал Чи. — Плечо, на котором она плачет. У нее есть парень. В Вашингтоне. Ее бывший профессор права в Университете Аризоны решил бросить преподавание и стать миллионером. Теперь она снова работает на него.

Разочарование Даши проявилось. «Она мне понравилась, — сказал он. — То есть для навахо. И для юриста тоже. Представьте, что вам нравится адвокат. Но я думал, что у вас двоих что-то происходит. "

«Нет», — сказал Чи. «Она рассказывает мне о своих проблемах. Я говорю ей о своих. Потом мы даем друг другу плохой совет. Это одна из тех вещей».

«Твои проблемы? Ты имеешь в виду ту голубоглазую школьную учительницу? Я думал, она поцеловала тебя и переехала обратно в Милуоки или еще куда-нибудь. Она все еще твоя проблема? "

«Мэри Лэндон», — сказал Чи.

«Это наверняка затянулось», — сказал Даши. "Она снова здесь?"

«Она вернулась в Висконсин», — сказал Чи, думая, что он действительно не очень хочет об этом говорить. Но мы пишем. На следующей неделе я вернусь туда, чтобы увидеть ее.

«Что ж, — сказал Даши. Ветерок теперь переменился и дул с севера, даже холоднее, чем был раньше. Даши поднял воротник пальто. «Думаю, это не мое дело. Это твои похороны».

Экран из одеял теперь был опущен на дверной проем хогана для пациентов, и все лечебные действия происходили в уединении. Костры, которые выстроились на расчищенной танцевальной площадке, горели высоко. Зрители сгрудились вокруг них, согреваясь, сплетничая, обновляя Дружбу. Раздался смех, когда бревно пиньона рухнуло, и возникший в результате взрыв искр разогнал группу подростков. Мистер Йеллоу построил кухонное убежище позади хогана, используя спиленные телефонные столбы в качестве столбов на крыше, доски два на четыре и ДСП Через дверной проем Чи видел, как десятки членов клана Горькой Воды миссис Цози пили пили кофе из стопок и ели жареный хлеб и из дымящегося железного котла с тушеной бараниной. Хайхок тоже плыл в том же направлении, а «Плохие Руки» следовали за ним. Чи и Даши последовали за Хайхоком в укрытие на кухне, держа его на виду. Они попробовали тушеное мясо и сочли его вполне приемлемым.

Затем занавеска отдернулась, и хатаали отступил сквозь нее. Он спустился по танцевальной площадке к Йей Хогану

. Мгновение спустя он вернулся в обратный путь, медленно шагая и распевая. Старуха Цоси вышла от лекаря. Она была закутана в одеяло, ее волосы были связаны традиционным способом. Она стояла на другом одеяле, расстеленном на утрамбованной земле, и протянула руки к востоку. Кухонное убежище опустело, когда посетители превратились в зрителей. Общение у костров утихло. Затем Чи услышал характерный зов Говорящего Бога.

«Хуу ту ту. Хуу ту ту. Хуу ту ту. Хуу ту ту».

Говорящий Бог возглавил ряд йеи в масках, медленно двигаясь замысловатым, скупым, волочащимся шагом танцоров духов. Шум толпы стих. Чи мог слышать звон колокольчиков на ногах танцоров, слышать пение йей звуками, непонятными человеку. Ряд жестких орлиных перьев на вершине белой маски Говорящего Бога колыхался на порывистом ветру. Пыль хлестала вокруг обнаженных ног танцоры, двигающие килтами. Чи взглянул на Генри Хайхока, любопытствуя о его реакции. Он заметил, что человек с искалеченными руками подошел к Хайхоку.

Губы Хайхока шевелились, выражение его лица было почтительным. Казалось, он пел. Чи придвинулся ближе. Хайхок не видел ничего, кроме Говорящего Бога, медленно танцующего к ним. «Он шевелится. Он шевелится», — пел Хайхок. «Он шевелится. Он шевелится. Теперь в старости, скитаясь, он шевелится». Эти слова были переведены из церемонии под названием «Встряхивание масок». Этот ритуал был проведен четырьмя днями ранее во время этого церемонии, пробуждая духов, которые жили в масках, от их космических снов. Этот белый человек должен быть антропологом или каким-то ученым, чтобы найти перевод.

Говорящий Бог и его свита были уже близко, и Хайхок больше не пел. В правой руке он что-то держал. Что-то металлическое. Магнитофон. Хатаали редко давал разрешение на запись. Чи подумал, что ему делать. Это было бы ужасное время для беспокойства. Он решил оставить все как есть. Его послали сюда не для обеспечения соблюдения церемониальных правил, и он был не в настроении быть полицейским.

Улюлюкающий зов Ейбичая вернул воображение Чи к мифу, который воспроизводился во время этой церемонии. Это была история о мальчике-инвалиде и его сговоре с богами. Вот как это могло быть в те мифические времена, подумал Чи. Свет костра, гипнотический звук колокольчиков и барабана, тени танцующих ритмично движутся по розовому песчанику стен горы позади хогана.

Теперь в воздухе стоял новый запах, смешивающийся с запахом горящего пиньона и пыли. Запах сырости, надвигающегося снега. И когда он это заметил, между ним и огнем возник шквал крошечных снежинок и так же быстро исчез. Он взглянул на Генри Хайхока, чтобы увидеть, как грабитель могил принимает это.

Хайхока не было. Так же было и с "плохими руками".

Чи искал Ковбоя Даши. Но где был Ковбой, когда он был тебе нужен? Нигде не видно. Вот он. Разговаривает с молодой женщиной в пуховике. Улыбаясь, как обезьяна. Чи пробивался сквозь толпу. Он схватил Даши за локоть.

«Давай, — сказал он. "Я потерял его."

Заместитель шерифа Даши немедленно занялся делом.

«Я проверю машину Хайхока», — сказал он. И побежал.

Чи побежал к машине «Плохих рук». Двое мужчин стояли возле нее и разговаривали.

«Больше не нужно ждать, — подумал Чи. Он видел приближающегося Даши.

«Мистер Хайхок», — сказал Чи. "Мистер Генри Хайхок?"

Двое мужчин повернулись. «Да», — сказал Хайхок. Плохие Руки уставились, его нижняя губа нервно сжалась между зубами.

Чи показал свое удостоверение личности.

«Я» офицер Чи, Племенная полиция навахо. У нас есть ордер на ваш арест, и я беру вас под стражу.

"Зачем?" — сказал Хайхок.

«Бегство через границы штата, чтобы избежать судебного преследования», — сказал Чи. Он почувствовал Даши у своего локтя.

«У тебя есть право хранить молчание», — начал Чи. "У тебя есть право ..."