Танки превратились в "оружие сдерживания" на оперативно-тактическом уровне, являясь средством предотвращения глобальной войны. Что определило гипертрофированный рост численности и гонку БТ-вооружений.

В условиях Европы с ее высоким уровнем урбанизации (при сложности применения танков в городах), обилия естественных преград: возвышенных и горных массивов, рек и сети каналов — применение армад танков представляло большую трудность. Единственным козырем могли стать прекрасные шоссейные дороги Европы, однако их значение сводилось на нет бурным развитием средств ПТО: появлением ракетных противотанковых комплексов, усилением ствольной артиллерии, ПТР, принятием на вооружение новых поколений противотанковых мин. Однако такие "мелочи" в глобальных расчетах политиков если и учитывались, то им отводилась второстепенная роль. К тому же свежа была память о европейском блицкриге Вермахта, особенно в операциях против Франции, Бельгии, Голландии, Югославии. Он показал, что для хорошо организованной танковой силы взаимодействующей с авиацией, артиллерией и мотопехотой водные и горные препятствия не являются непреодолимыми.

Опыт локальных конфликтов, вроде бы, тоже говорил в пользу танков. И там, на протяжении более полувека, танк оставался главной ударной силой поля боя. Наиболее массово и успешно он применялся в условиях близких к "полигонным" — в слабопересеченных пустынях и полупустынях Синайского полуострова или равнинных местностях на индо-пакистанской границе. Позже — войсками коалиции против Ирака.

В остальных конфликтах танки проявили себя не как основное ударное, а как вспомогательное средство ведения войны. Особенно при ведении войн партизанского типа: Вьетнам, Афганистан, где основными техническими средствами ведения войны стали авиация (особенно возросла роль вертолетов) и артиллерия.

Увлечение новейшими моделями ОБТ коснулось и стран, не имевших ЯО, хотя для них этот дорогостоящий вид вооружений был обременителен. Стремление максимально нарастить танковый потенциал, заполучить в большом количестве самые современные образцы на льготных условиях или вообще бесплатно сильно влияло на внешнеполитические курсы стран Третьего мира, искавших союзников среди странно социализма или НАТО. Для ведущих игроков мировой политики поставки танков (наряду с другими технологическими видами вооружений — самолетами, вертолетами, ракетными комплексами, кораблями) превратились в один из козырей усиления своего влияния в разных частях мира. Потому в некоторых регионах к концу "холодной войны" накопился избыточный танковый потенциал. Танки часто использовались не только в международных конфликтах, но во внутренних.

— Танки во внутренней политике

Почти любое государство периодически переживает внутренние и внешние политические кризисы, противостояния, конфликты. В том или ином виде, эти явления выливаются в движения политических групп, партий, движений, политизированных масс населения. По мере нарастания мирной конфронтации для простого поддержания порядка, а уж тем более для силового давления, обычных полицейских сил становится недостаточно. На этом этапе эскалации подключается армия.

Вывод на улицу военных еще не означает перехода противостояния политических сил в стадию вооруженной конфронтации. Присутствие на улицах военных, хотя и свидетельствует о новом витке противостояния, может рассматриваться политически активным населением (пикетерами, забастовщиками, демонстрантами), как усиление сил полиции или как дополнительные меры охраны элементов инфраструктуры (в том числе политической) и ценных объектов (банков, музеев, ключевых элементов жизнеобеспечения — электростанций, продовольственных складов и проч.) на случай непредсказуемого развития событий, которые чреваты появлением толп мародеров и вандалов.

Армейские средства транспорта и легкая бронетехника воспринимаются населением как необходимый атрибут выведенных из казарм вооруженных сил. Штатная техника армии может использоваться как средство заграждения для прекращения движения протестных шествий и демонстраций, то есть как средства усиления технических средств полиции.

Где грань, дающая понять политическим противникам, что власть настроена самым серьезным образом, что она готова массированно применить вооруженные силы, не боясь массовых жертв жестоко подавить политических противников? Это вывод на улицы танков, которые становятся самым серьезным аргументом политической игры, самым веским "месседжем" власти своим политическим противникам. "Ultima ratio regum" — "Последний довод королей".

Подобными политическими мотивами руководствуются и силы, устраивающие военные перевороты. Заговорщики дают понять свергаемому руководству страны, что военное превосходство (тактическое или оперативное) на их стороне. Что в случае сопротивления представители свергаемой власти будут ликвидированы в результате войсковой операции. Одновременно населению страны дается понять, что происходит важное политическое событие, новые власти готовы пресекать беспорядки самым строгими мерами.

Подобные акции сопровождаются соответствующими политическими заявлениями: объявление военного, чрезвычайного или "особого" положения, означающего остановку или полное прекращения политического процесса. После него невозможны компромиссы с оппозицией. Всякие ее выступления отныне будут подавляться экстренными мерами, в том числе открытием огня. Что не исключает в определенных случаях продолжение диалога и даже заключение внутриполитических соглашений. Но в таких условиях оппозиция уже не является равноправным участником процесса, а подписанные ею буквально под дулами танков соглашения означают капитуляцию на более или менее выгодных условиях.

Немаловажное обстоятельство подобных мер: при "внутреннем использовании" боевые качества применяемых танков имеют второстепенное значение. Как то: модель и сроки эксплуатации танков, укомплектованность боеприпасами (достаточно иметь минимум снарядов и патронов на экипаж), их боепригодность (вполне приемлемо использование морально устаревших боеприпасов), средствами защиты, топлива (если нет необходимости совершать длительные марши). Основная боевая задача танка в таких условиях — занять стационарную позицию и нести дежурство — передвигаться и открывать огонь только в отдельных случаях. Не слишком важен уровень боевой подготовки танкистов — важна их мотивация к исполнению приказов командования.

Поскольку готовый к выполнению задачи танк практически неуязвим для подручных средств, обычно используемых при массовых беспорядках. Танк превращается в "неотвратимую угрозу", даже безнаказанного палача — средство абсолютного террора. Человеку танк, особенно когда все члены экипажа находятся внутри, представляется неуязвимым чудовищем, особо страшным, когда движется на этого человека. Чувство хорошо знакомое всем молодым бойцам, которые в первый раз проходят обкатку танками. В военной терминологии у данной реакции имеется отдельное определение "танкобоязнь".

Что говорить об ощущениях толпы гражданских лиц, к которой приближаются танки. Паника, затем и жертвы давки в такой ситуации — типичное явление. Нередки реакции массового ступора. "Противник" нейтрализован самим фактом появления танка — даже без открытия огня он служит средством психологического террора. В большинстве случаев прибегающие к танкам политики рассчитывают на возникновение подобных реакций. Кроме танкобоязни учитывается трезвый расчет: невооруженный человек не может причинить танку особого вреда. В случае сопротивления будет уничтожен. Сколь-нибудь серьезно противостоять танкам могут только боевые подразделения, оснащенные средствами ПТО.

Использование танков против невооруженных людей является проявление чрезмерной жестокости. Открытия огня танками ведет к большим жертвам и разрушениям. Поэтому в некоторых странах (ФРГ, Голландия) использование танков во внутренних конфликтах приравнивается к применению ОМП. Что влияет на текущие решения политиков.

Производить современные ОБТ сегодня может ограниченный круг государств, поэтому бронетехника и в первую очередь танки являются предметом активного военного экспорта. Но при подготовке контрактов учитывается предполагаемое использование танков импортером. Случается наложение вето на поставки, если возникает подозрение, что танк может использоваться как средство массового террора. Конечно, играет роль не только гуманитарный фактор — сегодня такие внутренние беспорядки широко освещаются мировыми СМИ, и экспортеры не заинтересованы в создании отрицательного имиджа своей бронетехники. А обвинения в поддержке кровавых режимов используются как аргумент во внешней и внутренней политике.

Особе щепетильны в этом отношении власти ФРГ, над которыми до сих пор довлеет память о преступлениях нацизма во Второй Мировой Войне. Так в 2012 году Министерство экономики ФРГ, в чьем ведении находится и экспорт вооружений, заключила предварительный контракт на поставку в Саудовскую Аравию огромной партии (до 800 единиц) танков "Леопард 2". Контракт был заблокирован федеральным парламентом ФРГ и отложен до особого рассмотрения в 2013 году. Инициаторами замораживания выступили Министерство иностранных дел и Министерство Обороны Германии. Причина задержки и даже вероятного аннулирования контракта — возможность использования "Леопардов" против своего населения режимом Саудовской Аравии, который считается авторитарным.

Гражданское сопротивление может воспользоваться против танков только самодельными средствами типа "коктейля Молотова". При грамотных действиях экипажей и пехотного сопровождения, серьезного вреда танкам они причинить не в состоянии. Зато ответные меры приведут к массовым жертвам среди нападающих. На что и рассчитан вывод танков на улицы. Их задача — занять ключевые точки городов и окружающей местности, блокировать очаги вероятного сопротивления и быть готовыми их подавить, организовать охрану важнейших объектов инфраструктуры, как реальных (объекты жизнеобеспечения, арсеналы), так и несущих политическую символику: правительственные здания, штаб-квартиры ведущих партий, радиостанции, телецентры и проч. И, что немаловажно, демонстрировать силу, подавляющее техническое превосходство. Подобный метод демонстрации подавляющей технической мощи известен во внешней политике под названием "дипломатия канонерок". Ввод танков — это "дипломатия канонерок" приложенная во внутренней политике.

Использование танков как "грубой силы" во внутренней политике оказывается очень "тонким инструментом". Для их применения требуется большое политическое мастерство, которым, как ни странно, значительная часть политиков, решившаяся на такой, шаг не обладают. Поскольку раз уж прибегли к нему, то предполагали на определенном этапе его использовать. Мудрого политика только безальтернативность выживания может вынудить выводить на улицы танки.

Очень важен выбор политического момента и "дозированность" применения силы — четкие планы развертывания и инструкции для войск на открытие огня. Неправильный выбор момента, равно слишком мягкие или слишком жесткие приказы могут привести к совершенно неожиданным последствиям.

Именно по этим причинам во внутриполитической жизни вывод войск с танками политики применяют с большой осторожностью. Поскольку такой шаг означает отказ от поиска всякого компромисса среди противостоящих политических сил, отказ от диалога в пользу насильственного принуждения. Вывод танков — косвенное признание власти в провале прежней политики умиротворения. Применение крайних мер — констатацию именно крайнего, безвыходного положения, несостоятельности власти как организатора политической жизни в стране, провал прежнего политического курса, в котором виновата та же власть. Парадокс: применение грубой силы — свидетельство о слабости власти.

Эта оборотная сторона "танкового месседжа" также "считывается" оппозиционными силами. Отказ от легитимного политического процесса развязывает протестантам руки в выборе средств борьбы в ситуации "нечего терять". В качестве крайнего средства руководство оппозиции может призывать к вооруженному сопротивлению, началу партизанской войны.

Ввод танков может стать спусковым механизмом для начала оппозицией массовых мирных акций: тотальному гражданскому неповиновению власти, массовым акциям протеста, всеобщим забастовкам и саботажу, призывам к мирному перевороту или контрперевороту если военные рассматриваются в качестве мятежников. Как ни странно, оппозиция имеет достаточно шансов на выигрыш. Как правило, личный состав танковых частей ориентирован на войну с внешним противником, к защите собственного населения. Выступление против невооруженного народа танкистам представляется как грубое насилие "над своими". Выступать в роли палачей, особенно в условиях массовых армий, где основной контингент служит по призыву военные, как правило, не хотят. Армия готовится к войне, а не к подавлению политических беспорядков, личный состав не прошел обучения, а тем более тактических занятий на подобные случаи. Это прерогатива внутренних войск или национальной гвардии.

Выводу танков обычно предшествует период кризиса, бушеванию политических страстей, самой активной пропаганды враждующих политических сил в СМИ. В этих условиях, как бы не пыталось высшее командование и политическое руководство страны изолировать личный состав Вооруженных Сил, значительная часть рядовых, и даже часть офицерского корпуса проникается симпатиями к тем или иным политическим партиям. При известной "критической массе" такого контингента не исключен переход на сторону оппозиции как отдельных солдат и офицеров, так и экипажей танков, вплоть до крупных воинских соединений. Таким образом, власть плохо рассчитанными действиями может предоставить в распоряжение своих противников мощное оружие и обратить силу армии против себя.

Даже в случае простого неисполнения танковыми частями директив политического руководства или их выполнения не в полной мере, сводит мощный политический жест к нулю, передавая противникам политическую инициативу.

В таких условиях сложно, а порой и невозможно, точно рассчитать эффект от ввода танков, тем более просчитать его дальние последствия.

Следует учитывать падение внешнеполитического авторитета власти, что может вылиться во вполне реальные последствия: ухудшение внешней политической и экономической ситуации, введение санкций, разрыв дипломатических отношений, угроза применения силы и даже внешняя агрессия.

Из наиболее ярких примеров "неожиданного эффекта" применения танков можно привести эпопею свержения шаха Ирана в 1978 году.

Танки на улицах Бухареста, Румыния, 1989 г.

Шахский режим в Иране был диктатурой с развитым репрессивным аппаратом. Политика иранского империализма привела к увеличению оборонных расходов в десятки раз и созданию современной армии. Военные превратились в привилегированное сословие, считавшееся наряду с тайной полицией САБАХ, одной из надежных опор режима.

В 1977 году под напором администрации США во главе с Джимми Картером, шах Ирана вынужденно выпустил из тюрем политических противников и объявил о демократизации режима. Вышедшие на свободу активисты начали политическую деятельность среди населения, у которого из-за репрессивной шахской политики накопился огромный протестный потенциал. Волнения начались с локального антиправительственного восстания в священном городе Кум в начале 1978 года. Хотя восстание было подавлено только силами полиции, и число жертв не превысило 50 человек, власть продемонстрировала изначальную склонность к силовому решению политических проблем.