Воздух в кухне содрогнулся, непонятный артефакт начал светиться ярко-синим светом. Скоро это свечение стало таким ярким, что всем присутствующим пришлось отвести взгляд. Стефан же, проговорив непонятные слова, прижал сгусток света к ране. Раздалось шипение, в воздухе запахло озоном, а через секунду свет исчез. Стефан сидел на стуле и тяжело дышал, но раны его непонятным образом исчезли, оставив после себя только странные белые шрамы.

— То немногое, что работает в вашем мире, — объяснил Стефан, ему на глазах становилось лучше, даже румянец на щеках появился, — лечебная руна, сделана магом высшей категории, стоит бешеных денег, стоила. Она одноразовая. Зато лечит почти всё.

— Что же, я вам верю, — сказал отец смущённо. — И что, Даша теперь такая, как вы?

— Так и есть, — Стефан виновато развёл руками, — мы не выбираем свою судьбу, она выбирает нас.

— Так что у вас за проблемы? — Даша уже приняла решение и теперь перешла к делу.

— Нам нужно попасть за город, — начал объяснять Алекс, доставая из кармана атлас автодорог. — Вот здесь нас будет ждать Нэд, он откроет проход. Но туда ещё нужно добраться, камеры зафиксировали нас, теперь объявлена облава, на выезде из города идут проверки.

— А не проще лечь на дно и переждать? — спросил отец, — дня через три всё закончится.

— Дня через три проход уже не откроется, — объяснил Стефан, — нужно будет искать другое место или ждать, примерно полгода.

— Так, — папа посмотрел на карту, — это место я знаю, дам дорога в заповедник. А кордон, скорее всего, вот здесь, где пост ГИБДД. В принципе, можно объехать. Я дорогу знаю.

— Будем признательны, — сказал Стефан.

— Что ей взять с собой? — спросил папа.

— Ничего, только практичную одежду и бельё. Ещё мыло и туалетные принадлежности. Деньги там другие, электроника не работает, оружие тоже найдём на месте, можно взять лекарства, антибиотики и бинты, не всегда поблизости есть маг. Ещё... — он задумался. — Можно взять письменные принадлежности, ручки, в том мире пишут перьями, это не всегда удобно, а писать придётся часто.

— Собирайся, — сказал отец.

Она быстро сгребла в рюкзак все запасы нижнего белья, отбросив только самые непрактичные (и, к сожалению, самые красивые) образцы, кинула туда же несколько кусков мыла, два полотенца, запасов зубной пасты дома не было, но это не страшно, по дороге заскочит в аптеку. Бросила туда же небольшую косметичку и флакон любимых духов, потом осмотрела необъятные запасы всего, что принято наносить на лицо, тяжело вздохнула и решительно отвернулась. Оделась она так же, как и вчера, только добавила ещё крепкую джинсовую куртку. И в качестве обуви выбрала не кеды, а удобные кроссовки. Без каблуков она ходить не любила, но нужно быть рациональной.

— Я готова, — заявила она, выходя в коридор, где Стефан уже примерял папин чёрный свитер. В таком будет жарко, зато кровь не видно, он её так до конца и не оттёр. — Только в аптеку заедем.

— И в оружейный, — сказал папа, — там тоже кое-что купим.

— Порох, — объяснил Алекс, — бездымный порох, его в вашем мире делают лучше, а патроны для работы нам приходится готовить самим.

— Угу, — кивнула Даша и, кое-что вспомнив, потрогала карман, нож, купленный вчера, по-прежнему был там.

— Идём, — решительно выдохнул папа, поглядев на часы. — Нужно поторопиться, скоро мама придёт.

Они быстро выгнали машину из гаража и направились к выезду из города. Остановились только в аптеке, где Даша купила себе несколько бинтов, лейкопластырь, кровоостанавливающий жгут, две зубных щётки и четыре тюбика зубной пасты. Немного подумав, добавила прокладки. На антибиотики потребовался рецепт, но ей, хоть и с трудом, удалось убедить строгую аптекаршу продать ей несколько пачек.

Потом настал черёд оружейного, куда папа отправился сам, поскольку разрешение на оружие было только у него. Появился он только через полчаса, видимо, очередь была большая. В тёмном пакете лежали несколько пластиковых банок.

— Вот, — он протянул пакет Алексу, — что было, сунар, и капсюли.

— Спасибо, — кивнул тот, убирая всё в свой рюкзак, — при случае верну долг.

— Плевать на долг, — проворчал папа, — ты лучше дочку мою сбереги. Вот тогда ничего не должен будешь.

Оставалась самая сложная часть дела. Выехать за город. Не доехав примерно с километр до упомянутого поста, где, на самом деле, стояли несколько полицейских машин, они свернули на незаметный просёлок. Когда-то он был грунтовой дорогой, ведущей к садово-огородному кооперативу, но кооператив тот приказал долго жить лет двадцать назад, и теперь от него осталась только вывеска, на которой уже невозможно было что-либо прочитать, даже домики дачные давно растащили на дрова. Само собой, что дорога, которую никто не чинил, постепенно заросла, но проехать по ней ещё было можно.

Ветки царапали по машине, их подбрасывало на колдобинах. Пару раз они заезжали в глубокие лужи, из которых потом трудно было выехать. Скоро показались остовы домиков и упавшие заборы из проволоки на сгнивших кольях. Дорога проходила через территорию кооператива насквозь и выходила на трассу где-то в полукилометре от поста. Даже если их увидят, времени хватит, чтобы уйти, их цель почти там же.

На выезде их встретил шлагбаум, но непреодолимой преградой он не был, всего лишь полусгнившая берёзовая жердь на двух приземистых столбиках. Папа притормозил, осторожно, оглядываясь по сторонам, вышел из машины и легонько пнул ногой конструкцию. Раздался треск, и жердь упала на землю, дорога была свободна.

— Нэд, начинай, мы подъезжаем, — скомандовал Алекс в телефон, после чего машина резко рванула вперёд и оказалась на трассе, быстро набирая скорость.

Их заметили, на посту началась суета, но сразу отправить погоню не успели, а когда две машины сели им на хвост, они уже подъезжали к заветному повороту.

— Белый седан, номер триста девяносто три, — раздался сзади голос из мегафона, — остановитесь.

— Не слышу, — пробормотал отец, — контузия.

Папа, и правда, имел удостоверение участника боевых действий, когда после института проходил срочную службу, довелось поучаствовать в событиях на Кавказе, но, по его словам, ничего особенного он там не совершил и уж точно не имел контузии. Хотя, может, он просто жалел дочь и скрывал от неё ненужную правду.

— Здесь, — указал Алекс, машина резко остановилась.

Пользуясь несколькими секундами форы, они бегом побежали в лес, там, на небольшой поляне, их встретил Нэд.

— Всё готово! — крикнул он, после чего взмахнул в воздухе небольшим листом бумаги.

Воздух впереди помутнел, и в нём открылось то, что можно было принять за полукруглый экран, за которым, впрочем, был точно такой же лес, разве что, чуть более густой.

— Быстрее, — махал рукой Нэд.

— Пока, пап, — Даша встала на цыпочки и поцеловала отца, — постарайся маме объяснить.

С этими словами она буквально влетела в портал, который уже нехорошо замигал и пошёл рябью. Когда необходимость в проходе отпала, он с громким хлопком исчез, оставив после себя завихрения в воздухе и загоревшиеся в одном месте сухие листья.

— Стоять! Руки за голову! Кто такой?!! — раздались сзади команды.

Осторожно оглянувшись, он увидел четыре автоматных ствола, направленных на него.

— Калинин Валерий Петрович, — спокойно сказал он, — законопослушный, трезвый гражданин, документы в заднем кармане брюк, сейчас достану.

— Почему убегали от нас? — спросил старший группы, но тон стал уже более спокойным.

— Эээм... писать хотел, — он кивнул в сторону леса. — Туалетов здесь нет.

— Вам приказывали остановиться.

— Слышу плохо, да и не знал, что это мне кричат. Можно, я уже руки опущу?

— Качок, — заметил один из полицейских.

— Угу, — кивнул старший, — только без бороды. Под ориентировку подходит. Вам придётся пройти с нами.

— Да ради бога, — с невинным видом развёл руками Валерий Петрович, — мне бояться нечего.

Он отправился с ними, офицер подошёл к месту, где продолжали тлеть сухие листья, поворошил пепел носком ботинка, но, не найдя ничего подозрительного, отправился следом за остальными.

Глава четвёртая

Переход был процедурой неприятной, Дашу обожгло холодом, потом теплом, потом по телу словно пробежал электрический ток, а затем она плашмя упала в густую траву, едва не расквасив себе нос.

Сильные руки подняли её и поставили на ноги. Стефан стряхнул с её одежды травинки и сухие листья, бегло осмотрел на предмет повреждений и, удовлетворённый результатом, оставил в покое.

— Что теперь? — спросила она, поправляя рюкзак на плечах.

— Неподалёку деревня, — объяснил Нэд. — Пойдём туда, там остановимся в трактире, пообедаем, а потом решим, что дальше делать.

Слова про обед звучали обнадёживающе, она кивнула и направилась за ними по едва заметной тропинке через лес. Скоро лес начал редеть, а ещё через полкилометра её взгляду предстала небольшая деревня из приземистых деревянных домиков, которые окружали цветущие сады. Через деревню проходила широкая дорога, на которой стояло самое большое здание, двухэтажный дом из толстых брёвен, окружённый несколькими хозяйственными постройками. Видимо, это и был тот самый придорожный трактир.

— Нас там знают, — объяснил Стефан, — хозяин трактира — наш человек, хотя и без кольца. Даёт нам информацию и предоставляет комнаты, чтобы отлежаться. У него же хранится наше имущество.

— А ещё там вкусное пиво, — мечтательно проговорил Нэд.

На пиво Даше было глубоко наплевать, а вот поесть она бы не отказалась, неприятные ощущения напрочь отбивали аппетит, а потому она ничего не ела весь день.

Местные жители, каковых им попалось немного, не обратили на них никакого внимания, все четверо спокойно прошли к центру деревни и, поднявшись по высокому крыльцу с резными перилами, вступили во внутренние помещения трактира.

Здесь было довольно уютно, вдоль стен стояли длинные дощатые столы, а у противоположной стены была стойка, где она разглядела высокого худого мужчину в чистой белой рубахе с жилеткой, слегка лысоватого и с пышными бакенбардами обильно тронутыми сединой. На вид ему было лет пятьдесят, но выглядел он бодрым.

— Альберт, привет тебе, — Стефан с улыбкой махнул рукой. — Соскучился? Или уже похоронить нас успел?

Трактирщик был, казалось, не очень рад встрече.

— Здравствуй, Стефан, — отозвался он скрипучим голосом, выходя из-за стойки, — ты, я смотрю, всё шире становишься. Садитесь вот тут, есть у меня для вас кое-что.

Они присели за ближний к стойке стол, а трактирщик Альберт, крикнув с кухни молодую девушку в белом переднике, велел ей поскорее собирать на стол. Себе он отвёл наиболее ответственную часть работы, достал из-под стойки глиняные кружки и начал наливать туда пиво из небольшого бочонка с краном. Сначала налил три, потом покосился на Дашу и добавил к ним ещё одну. Составив все на поднос, он принёс напиток и поставил на стол.

— Жаркое готово, суп сейчас Мила разогреет, — он снова покосился на девушку, — а кто это с вами?

— Её зовут Дара, — сказал Стефан, — она с нами, с кольцом.

— А почему Дара? — спросила Даша.

— В местном языке нет мягких согласных, — объяснил Алекс, бывший, очевидно, самым грамотным. — Поэтому твоё имя будет удобнее произносить так.

Только тут до неё дошло, что говорят они отнюдь не по-русски, но она этот язык прекрасно понимала. Вот диво, теперь она иностранный язык знает.

— Что сказать хотел? — напомнил Стефан, отхлёбывая пиво. Пена повисла на усах, но здоровяк тут же вытер её матерчатой салфеткой. Отхлебнула и Даша, пиво было вкусным, тёмным и густым, сильно отдавало хлебом, а алкоголь в нём почти не чувствовался.

— Сказать есть чего, — Альберт погладил свои бакенбарды. — Для начала, в наш край чего-то церковники зачастили.

— Инквизиция?

— Чёрт его знает, — честно ответил трактирщик, — может, и они. У отца Николая раз десять побывали, не знаю, зачем, а расспрашивать его побоялся, но вряд ли по одним только церковным делам. Но это мелочи. В столице, говорят, видели самого Итона.

— Кто говорит? — Стефан едва не поперхнулся пивом, видимо, это имя его впечатлило.

— Мои люди рассказали, — расплывчато объяснил трактирщик, — да и Олаф проездом был, тоже подтвердил.

— Плохо, — выдал свою мысль Нэд. — По-моему, пора нам отсюда сваливать, хотя бы, на время, пока не утрясётся.

— Поддерживаю, — согласился Стефан, потом повернулся к Альберту и спросил, — когда будет дилижанс?

— Сегодня вечером, точнее, даже ночью, — трактирщик вынул из кармана жилета золотые часы, открыл их и посмотрел. — Часов в одиннадцать.

— Что ещё? — спросил Алекс.

— Ещё у меня был Однорукий Дирк, он гостил с неделю. Вас тоже искал, хоть я и сказал ему, что вас здесь давно не было. Говорил, что на Сан-Гектор какое-то дело есть, что-то они там нашли. И ещё, — Альберт сунул руку в карман и достал запечатанный конверт синего цвета, — послание пришло, обычной почтой, но все кодовые слова совпадают.

Стефан забрал конверт себе, но открывать пока не стал.

— А вот и Мила, — сказал Альберт, указывая на девушку, что несла им большой поднос с несколькими блюдами. Над глиняными мисками стоял пар, а до них доносились аппетитные запахи.

В тарелках оказался густой мясной суп, вроде борща, с большим количеством овощей, солёный и острый, а на большом блюде лежал жареный поросёнок, к которому прилагались овощи и свежая зелень. Оставив гостей наедине с едой, трактирщик отправился за новой порцией пива.

Забыв про хорошие манеры, Даша набросилась на еду, словно голодный волчонок. Мясо было также щедро сдобрено какими-то приправами, что вызывали жажду и заставляли непрерывно хлебать пиво из быстро пустеющей кружки. Утолив первый голод, она снова обратилась к мужчинам:

— Ребята, мне кажется, что вы мне не всё рассказали, — напомнила она. — Просветите, что будет дальше?

— Если бы мы тогда рассказали тебе всё, ты бы за нами не пошла, — с кривой ухмылкой сказал ей Стефан. — Предпочла бы тихо сходить с ума у себя дома.

— Справедливости ради, — заметил Алекс. — Сумасшествие наступает далеко не сразу. Тот же Отто Весельчак сошёл с ума только на восьмой год после того, как надел кольцо. К кошмарным снам можно привыкнуть, а зуд в голове хорошо снимается алкоголем и наркотиками, что он успешно и делал. Главная проблема — чувство вины. Ты постоянно видишь, как страдают невинные, и торжествуют силы тьмы, ты можешь предотвратить это, но не хочешь, именно чувство вины разрушает разум.

— Но, я ведь теперь с вами, снов больше не будет?

— Скорее всего, нет, но обещать ничего не могу, — развёл руками Алекс и потянулся за следующей кружкой.

— А кто наши враги? — спросила она.

— Все, — без тени сомнения сказал Нэд.