Неведение бессмертного культиватора в Подлунном мире

И не будем злоупотреблять спецэффектами. Ну, может быть, по случаю тут устроить знамение-другое, там совершить пару супергеройских подвигов. Но никаких алых занавесок и трусов поверх обтягивающего трико.

И-Шу вновь принялся за работу. Он припадал к древнейшим источникам знаний и не брезговал изучать завиральные теории... то есть новейшие изыскания молодых поколений. Он взмывал ввысь на крыльях божественного озарения и низвергался в адские пропасти фатальных ошибок, после которых всё приходилось начинать сначала. Вновь годы и десятилетия кропотливой работы в ожидании редких мгновений вдохновения — и всё ради того, чтобы осуществить невозможное и найти несуществующее, пробиться через неосязаемую и неодолимую стену на ту сторону.

Для создания Той Самой Техники ему пришлось глубоко осмыслить и скомпилировать все мистические практики, все знакомые ему теории Ци, все пространственно-временные формы.

И в этом году его путь был закончен.

Стиль "здесь и сейчас"

И-Шу остановился. Его путь был закончен.

Каменный закуток, неровный пол, сходящиеся стены. Та самая кладовка, где он пришёл в себя в теле мальчишки, в очередной раз избитого сверстниками. Тогда здесь громоздились кучи щебёнки, какие-то деревяшки, валялись старые шкуры, на которых он отлеживался. Под камнем в углу пацан прятал своё единственное сокровище.

По возвращении сюда через несколько веков после ухода И-Шу спалил мусор, а каменный лом сплавил в гладкий чёрный монолит, почти целиком занимающий каморку. Этакая гигантская постель будто из обсидиана, вулканического стекла.

Или скорее саркофаг. Крышка от которого была небрежно прислонена к стенке. Сделанная словно из дымчатого хрусталя, на самом деле она состояла из изменённого Ци камня и кристаллизированной воли культиватора. Отзываясь на его приближение, прозрачная плита слабо засияла.

И-Шу прошёлся вокруг своего последнего ложа в этом мире. Шагнул в угол и перевернул плоский камень. Под ним в выемке лежал длинный гвоздь, траченный ржой, с расплющенным и заточенным кончиком, и обмоткой-рукоятью из кожаной полоски, окаменевшей от времени.

Выцарапав сокровище из щели, культиватор водрузил камень на место и вытряхнул из Инвентаря ворох свитков. За возможность глянуть на эти неаккуратные почеркушки хотя бы одним глазком патриарх любого культа без колебаний отдал бы этот самый глаз.

Культиватор небрежно разложил свитки на камне. Достал из радуги большую бутылку мутного стекла с надетым на горлышко толстостенным кривоватым стаканчиком. Потом на свет явилась разделочная доска с истекающими маслом неровно накромсанными ломтиками селёдки, и несколько ржаных лепёшек. Докончили "натюрморт" пара луковиц, стянутых с чьего-то огорода в долине не далее как сегодня, несколько печёных картофелин на деревянном блюде, и кусок сыра...

И-Шу отступил и с ностальгической улыбкой полюбовался получившейся композицией. Повёл рукой, и уставленный нехитрой снедью камень-стол оказался "упакован" в прозрачный куб энергии. Культиватор кивнул и шагнул к монолиту, прихватив с собой гвоздь-заточку. Сел на плиту, вытянул перед собой руку и сосредоточился. Вся его жизнь в Подлунном будто сошлась в одной сияющей точке.

— ТаСамаяТехника Попаданца, — негромко и буднично сообщил И-Шу искре света, возникшей на кончике острия. — Возвращение в Бренный Мир.

Искра засветилась ярче, разрастаясь. И-Шу чуть повёл заточкой, и сияющий шар размером с его кулак взмыл в воздух и повис посреди каморки, заливая всё неярким светом. Серый камень тут же обрёл цвета, на стенах замерцали прожилки, вкрапления, слюдяные чешуйки. Хрустальная крышка разбросала радужные блики. Лишь чёрный монолит будто поглощал свет.

Культиватор указал своим оружием вверх, и шар неспешно поплыл к потолку. Вдруг ускорился и со свистом втянулся в дыру на своде пещеры. Какое-то время И-Шу видел, как удаляется свет, потом ход изогнулся, и осталось лишь слабое сияние стенок длиннейшей червоточины.

Вновь лишь прерывистое сияние крышки саркофага освещало каморку. Словно устраиваясь спать, И-Шу стряхнул с ног мягкие сапоги, развязал пояс, распустил волосы. Лёг, повозился, устраиваясь поудобнее, насколько вообще можно было устроиться удобно на каменном ложе. Поднял руку и небрежно поманил к себе хрустальный прямоугольник.

Сияющая прозрачная плита взлетела в воздух, опрокинулась и поплыла, нависнув над культиватором. И-Шу развернул заточку острием к себе, взглядом удерживая парящую крышку саркофага. И толкнул рукоять в светящийся хрусталь.

Заточка вошла в сияние ручкой вперёд. И-Шу выпустил оружие, и наконечник оказался напротив сердца лежащего на монолите человека. Плита опускалась, пока острие не коснулось его одеяния.

Теперь дело за малым.

— Я покидаю Подлунный мир, но надеюсь вернуться, — сказал И-Шу в пространство. Нужды в том не было, просто захотелось вдруг озвучить намерения: — Потому оставляю тело здесь, под защитой временной техники. Сам же отправляюсь в свой мир. Там я займу тело без души, наиболее подходящее для культивации.

Горло как-то саднило, и язык шевелился неохотно, слова выходили угловатые и отрывистые. И-Шу понял вдруг, что говорит на родном языке, в котором давненько не практиковался.

— Я сохраню свою память, свои умения и свою силу в той мере, в какой это возможно. Я продолжу культивировать и создам техники, подходящие для моего мира. Я обучу и наставлю окружающих меня людей. Я вновь достигну своего нынешнего уровня и перерасту его, познаю новое, дам новый толчок развитию моего мира и сделаю его лучше. Такова моя воля, да будет так.

Слова отзвучали и заглохли под каменными сводами.

Подложка наливается алым, сигнализируя о важности происходящего в данный момент

...Парой сотен метров выше из расселины меж скал вынырнул неяркий огонёк. Потоки воды хлестнули его, тщась затушить, ветер попытался задуть, сбить с намеченного курса — но светлячок почти вертикально падал в чёрное небо. Канул в тучи и исчез.

Мгновением позже колоссальный столб энергии обрушился из туч вниз, в точности повторяя путь, проделанный крохотной искоркой. Словно брошенное разгневанным божеством копьё ослепительного света вонзилось в скалы, разбивая, оплавляя камни. Кануло в червоточину, прошло её изгибами.

Через неразличимо малый промежуток времени разряд вырвался из отверстия в потолке каморки и коснулся железной шляпки гвоздя, торчащего из прозрачной плиты. И целиком вошёл в него.

Толстенный жгут света угас, как ни бывало. Каменные стенки хода сплавились, сомкнулись, закрывая червоточину. Гвоздь, вобравший в себя колоссальное количество энергии, нестерпимо сиял. Хрустальная плита дрожала, с неё срывались капли огня, юркие змейки-молнии падали вниз, на основу саркофага.

И-Шу закрыл глаза, и крышка обрушилась вниз.

Раскалённая светящаяся игла пронзила плоть культиватора. Саркофаг с громом захлопнулся. Из щели между прозрачной сияющей крышкой и чёрной плитой основания плеснул свет — и камень сплавился воедино.

Хрусталь помутнел, сияние померкло, и воцарился мрак.

Фон — алое понемногу выцветает

Ливень хлестал сплошным потоком. Ураганный ветер угрожающе выл, хрипел и свистел в скалах. Молнии кромсали грозовой мрак, и грохот сотрясал и небо и землю.

Бугорр не обращал внимания на ярость стихий. Он стоял на камне, сам неподвижен, как камень. Ссутулившись, свесив перепончатые руки, Жаб был похож на какое-то древнее изваяние. Символизирующее, должно быть, спокойное терпеливое ожидание неизбежного. Лишь бородавчатые веки без ресниц смыкались и расходились. Чёрные прямоугольные зрачки огромных золотых глаз были прикованы к крепости.

Безгубая пасть медленно открылась, раздвоенный язык плеснул, будто пробуя на вкус грозу. Гребни на голове и спине встопорщились, Жаб подобрался, как для прыжка.

Колоссальная вспышка высветила всё вокруг так, что камни показались прозрачными. Бугор поспешно зажмурился, отвернувшись. Порыв ураганного ветра ударил с бешеной силой, гром сотряс землю, поток небесной воды хлестнул океанской волной. Жаба чуть не сбило с камня, надёжная опора поехала под ногами.

Фон — белый, но серый дождь как будто вылезает за пределы полей рисунков. Это "настоящий момент", но всё важное уже произошло

Он удержал равновесие, поморгал и оглянулся вокруг. Всё кончилось. Ураганный ветер стих, молнии больше не резали небо над головой, гром умолк. Вода ещё падала сверху, но это уже не выглядело так, будто родная стихия, взбесившись, хотела убить своего сына. Дождь — именно дождь теперь, не ливень, привычно барабанил по толстой коже. Тучи, только что бешено клубящиеся, замедлили бег, подгоняемые всё более ленивым ветром. Гроза прекратилась. Где-то над долиной небо бросало солнечный свет через разрывы облаков.

— Да, это ни с чем не перепутаешь, — сказал Бугорр сам себе. — Вот что значит — долбанёт.

Он проморгался и достал из подсумка на поясе доверенный мастером артефакт. Выполненный из камня, безо всяких украшательств и совершенно непонятный, он представлял собой каменную квадратную плитку с ладонь размером. На одной из сторон в центре был прикреплен камешек поменьше, круглый, похожий на фишку для игры. Плитка была раскрашена диагональными полосками в жёлтый и чёрный, ярко-красная фишка закрыта стеклянным колпачком — так, чтобы её нельзя было коснуться, не сдвинув сначала стёклышко.

Бугор знал, как называется сей предмет, хотя и понятия не имел, что значат эти причудливо звучащие слова. Мастер пояснил лишь, как задействовать артефакт, и что случится, когда контрактор пустит его в ход. Следуя инструкциям, Жаб откинул прозрачную крышечку на пружинном шарнире. Чуть промедлил, вглядываясь в древнюю крепость перед собой. Палец с коротким толстым когтём коснулся круглого камня, и Большая Красная Кнопка щёлкнула.

Шшшох!..

Послышался приглушённый расстоянием невнятный звук, будто где-то далеко что-то упало, камень вновь вздрогнул под ногами. Очертания крепости на миг раздвоились, и... больше ничего не произошло.

Большая Красная Кнопка рассыпалась в лапе Жаба. Бугорр стряхнул песок с ладони, подставил дождю. Запрокинулся назад, прикрыв глаза, глубоко вдохнул. Грудь его расширилась, плечи поднялись, горло раздулось страшным пузырём. Пасть распахнулась, зоб задрожал.

И Бугорр квакнул. Вовсе даже негромко и как-то неправильно — так человеческий ребёнок подражает жабьему пению.

Вуаль дождя скомкалась, разошлась, будто разрезанная чем-то невидимым. Нечто прокатилось по ущелью, выметая из него воду, сокрушая выщербленные ступени лестницы. Поднялось к самой крепости и толкнуло.

Древняя постройка дрогнула и неторопливо, почти беззвучно стала складываться внутрь себя. Башни обрушились, рассыпались лестницы, стены раскатывались огромными булыжниками. Арка ворот рухнула, скала валилась в открывшиеся провалы, и пыльная туча поднялась над развалинами. Тут же осела, не дошла до Жаба, прибитая вновь пошедшим дождём.

Бугорр поклонился руинам, спрыгнул с камня и пошёл прочь.

ГДЕ-ТО ТАМ

Фон... никакой. Первые рисунки этой "главы" не квадраты и прямоугольники, а пятна неопределённой формы, и в них разноцветные линии, вспышки, звёзды, фрактальные узоры и прочие абстракции

И-Шу просыпался, будто медленно всплывая из холодных непроглядных волн безмыслия, постепенно осознавал мир и себя самого. Сознание уплывало, безупречная память выдавала бессвязные образы, дисциплинированное мышление путалось. Ощущения тела вовсе не было. Он видел только темноту, слышал только тишину, осязал пустоту, ощущал ничто всем своим существом.

Противники застали врасплох, ранили его высокоранговой техникой, зацепили легендарным оружием, прокляли, отравили? Такое случалось не раз. Или подвели собственные практики? Какие-то из них оказались неверны в основе своей, неожиданный эффект дали их сочетания? Тоже может быть. Знание, что иные традиции несовместимы, когда-то дорого ему далось. Или в тщательно подобранной последовательности техник Возвышения нашлась фатальная уязвимость, что свела на нет все усилия? В фундаменте старательно выстраиваемой Лестницы-в-Небо оказался расколотый камень?

И такое бывало.

И-Шу едва ощущал собственную силу, а внешнюю вообще не чувствовал. Всё было даже хуже, чем века назад, когда он лишь начинал свой бесконечный путь...

Но ведь его бесконечный путь был закончен!..

Долина, вспомнил И-Шу. Бугорр. Гроза. Та Самая Техника.

Вот бы кто-нибудь ему ещё сказал, сработала ли она как должно, или он где-то напортачил. Вообще жив ли он? Может быть, его тело разнесло на атомы, а сознание парит в каком-нибудь Лимбо, где собираются души погибших по собственной глупости культиваторов.

Или И-Шу по-прежнему лежит в саркофаге, и всё, что он думает и ощущает сейчас — лишь последний миг агонии, бесконечно растянутый не желающим умирать сознанием.

А если он всё-таки начал перемещаться, но "недопрыгнул" и завис между реальностями? Оказаться в пустоте междумирья без силы, даже без тела, одним лишь смятенным разумом, значит очень быстро потерять себя.

И-Шу обратил Ци вовне импульсом, не оформленным в какую-то технику — словно крикнул "ау" в пространство. Тем самым мгновенно истощив до дна свой очень невеликий сейчас запас.

Сила разошлась от него волной и тут же вернулась с информацией об его окружении. На И-Шу обрушились грохот, лязг, скрип и скрежет, треск и гул, и...

Небольшое замутнение, показывающее, что герой на мгновение "выбыл". Фон — металлические слитки, сваленные грудой шестерни, железяки, крупные грубые формы

Разумеется, какофонии звуков на самом деле не было, так сознание И-Шу интерпретировало образы, принесённые "эхом" волны силы. Где бы он ни оказался, вокруг был металл, очень много металла, слишком много металла, самого разного металла...

Всё же реальный мир, подумал И-Шу. Боле того, он в цивилизации. Тела культиватор по-прежнему не ощущал, зато Ци прибывала тоненьким ручейком. Дождавшись, пока накопилось нужное количество энергии, он уже сознательно опять "аукнул".

И немедля ощутил привкус железа. Ещё была медь, свинец и... какие-то сплавы. Отклики путались, многие оказались незнакомы.

В Подлунном для создания оружия использовались весьма причудливые сплавы, и обработка их производилась с помощью Ци. Стоило И-Шу подумать об этом, как в сознании замелькали образы жара, молний... нет, электрических дуг, тяжеленных прессов и самобеглых дорожек, по которым двигались раскалённые заготовки...

Окружающий его металл был обработан на конвейерах. То было массовое производство доступных и дешёвых инструментов. Безо всяких там мистических практик ковки уникальных штучных изделий.

И-Шу улыбнулся бы, если бы мог. Техническая цивилизация. Не "магическая". И здесь только у него есть "магия"!.. С помощью которой он может... ну, вообще-то пока немногое. По крайней мере, он способен ориентироваться, воспринимать окружающее.