Приёмыш

— Я же тебе говорил: дома у меня нет, а ты мне вроде как предлагаешь целый удел. Ты мне, я тебе. Куда мне их? Самому носить?

Князь рассмеялся.

— Кажут, что предыдущие папы носили, прости господи, — сказал он и перекрестился.

— Кажут, — прошептал Иван. — Там и не то было, прости господи.

Они дружно рассмеялись и князь, приобняв Ивана за плечи, подтолкнул вверх по лестнице.

* * *

Домашние князя знали, когда он приедет, поэтому столы уже были накрыты, а приглашённые ожидали во дворе замка. Князь, поднявшись на крыльцо, обратился к ним.

— Я пригласил вас всех за мой стол, потому что у меня праздник. Из Рима пришёл Иван, мой хороший друг, и я хочу, чтобы вы познакомились с ним. Прошу всех за мой стол.

Князь обвёл руками столы, выставленные прямо на улице несколькими рядами.

— Тут собрались многие князья наших земель. Почти со всех. С Магдебурга нет и с Ростока. Там у нас временный местник. А может и убили его уже. Или в полон взяли вместе с людишками. Этот третий с конца холодов.

— Так сейчас, вроде, юниус только... и третий? — Спросил Иван.

Разливальщики пополнили чаши и встал князь.

— Я хочу представить вам Ивана, други мои. Предки его из руян, но родился он в Риме. Был рабом и кузнецом у римского патриция. Очень хорошо машет кувалдой. Сам видел. Так машет, ажно душа на небо просится, так страшно. Он пойдёт на стол Ростока.

За столом загудели. Послышались голоса:

— Загубишь воя, Након. Ну его, этот Росток. Силёнок накопим, сами отдадут.

— Ему бы десяток таких, как он... тогда только.

— Да где ж их взять десяток, всё по домам сидят, вои, — крикнул дед, — под бабьим крылом (подол).

— Так мы не знаем, что он сам за вой.

Князь ткнул Ивана локтем. Иван тяжело вздохнул, поднялся и вышел из-за стола, перешагнув общую длинную скамью.

— Выходи строиться! — Крикнул он. — Один давит на голову двумя руками, другие давят на первого, помогают. Только выберите у кого руки крепкие, а то сломаете.

Иван встал набычившись, а в его голову руками упёрся здоровый, как и Иван, бугай. Ему в спину толкали человек десять. Иван стоял не шелохнувшись. Потом ему надоело и он, шевельнув головой, уронил толпу на землю.

Оглядев двор и узрев рядом с жаровней, на вертеле которой пёкся здоровый кабан, толстую кочергу, он взял её и легко обмотал вокруг своей руки, а потом раскрутил обратно. Показав её всем, он снова закрутил её вокруг руки и отдал сидящим за столом.

Зрители гудели и гоготали. Раскрутить обратно её смог только давешний здоровенный викинг, который упирался ему в голову ладонями.

Иван одобрительно показал ему два кулака с поднятыми вверх большими пальцами, забрал кочергу и выпрямил её, выровняв лишние изгибы, а потом скрутил её вдоль оси винтом и передал бугаю, но тот замахал руками, покачал головой и вернулся за стол.

Стольники гоготали, ревели и продолжали гулять.

— А чего с молотом не показал? — Спросил князь отведя Ивана в сторону.

— Да ну его... Вдруг кто с дуру полезет? Пир не место для драки.

— У нас не так. Погодь, они ещё и боротьбу начнут.

Славяне и викинги гуляли долго и шумно. Из не видимых ранее Иваном воинских забав, его поразило стуканье лбами. Треск во дворе стоял не шуточный, когда вдруг все разом вои, разбившись на пары стали биться лбами. Выбывающие отходили, а победители продолжали биться.

— Жуткое зрелище, — сказал Иван князю, передёргивая плечами от очередного лобного столкновения. — Там же мозг!

— Что там?

— Ум. Душа.

— Нее-е, душа тут, а там кость, — сказал князь и стукнул себя кулаком в грудь.

Звуки некоторых голов были глухими, а некоторых звонкими, как колокол, и когда над поляной разносился такой "бом", он сопровождался общим смехом.

Иван захмелел вдруг. Организм, не привыкший к напиткам, типа браги, завертело, Иван отошел в сторону нужника, и выплеснул там и съеденное, и выпитое.

— А вот тут ты слаб, Иван, — сказал смеясь князь.

— Я вообще не...

— Пошли в схрон . Отдохнём. Посидим поговорим.

Они поднялись в замок и вошли в просторную комнату с окнами на три стороны. Как заметил Иван, икон в комнате не было. Справа стоял большой обеденный стол со скамьями у стен, слева в углу открытый очаг на подножье из глины, обложенный камнями. Стены в углу у очага были обмазаны глиной тоже. Вместо потолка на перекрытиях лежали дощатые полки, на которые вела приставная лестница.

Они сели за стол. Иван снял с пояса флягу и отпил из неё.

— Что в ней? — Спросил Након.

— Вода, — сказал Иван и потянул флягу князю.

Фляга была алюминиевой, но задекорированной под тыкву и как-то при случае купленной в сувенирном магазине в Греции.

— Просто вода? — Удивился князь. — Я слышал в Риме больше пьют не воду, а сок ягоды вино. Вкусный, говорят, и хмелит, как брага.

Иван достал из сидора другую флягу и подал князю.

— Это вино, — сказал он, открыл флягу и отпил из неё сам.

Приложившись к фляге и распробовав напиток, князь сделал несколько больших глотков.

— Правду говорят. Хорошее питьё.

Князь вытер левой рукой губы, усы и бороду и нерешительно посмотрел на Ивана.

— Спрашивай, князь, — со вздохом сказал Иван.

— Кто ты? — Задал первый вопрос князь. — Вернее... За чем ты здесь? Тебя послали? Папа? Кто?

Князь сидел, наклонив голову и смотрел в пол.

— Слишком ты... непохожий. Ни на кого. Как Геракл. Ты всё делаешь не так. Ешь, спишь, пьёшь, ходишь и говоришь. Кто ты?

Иван снова вздохнул. Этот разговор у него с князем начинался уже не в первый раз и Иван ещё ни разу не нашёл правильных ответов. Сейчас у него был ещё один вариант.

— Я волхв, сын волхва, князь, — грустно сказал Иван.

Након посмотрел на него, повернув голову направо, чуть приподняв её от пола.

— И пришёл сюда, потому что вижу наперёд и назад. Не всё, смутно, но вижу.

— И что же ты видишь? — Серьёзно спросил князь.

— Пока вижу погибель твою от руки друга твоего.

— Кого? — Усмехнулся князь, явно не доверяя произнесённым словам.

— А кто сюда первым войдёт. Заговорщиков трое. И в снах моих они приходят, то один, то другой. Будивой, Чтибор и Ярослав. Кто-то из троих зайдёт. Спросит, всё ли у тебя в порядке, подойдет и перережет тебе горло.

Князь заметно вздрогнул.

— За что?

— За веру твою. За предательство.

— Так я же...! Чтобы спасти люд, взял на себя гнев старых богов ...

— Вот они и исполняют их гнев. Так они думают.

— Не верю.

— Скоро поздно будет. Скоро придут. Один войдёт, двое за дверью останутся. Много раз я такое уже видел.

— Докажи, что ты волхв... — почти умоляюще попросил князь.

— Хорошо. Дай мне руку и встань.

Иван взял поданную ему руку, а правую положил себе на грудь, и они перенеслись к воротам замка, из которого сегодня приехали. У Ивана на груди висело несколько кнопок, позволяющих ему перемещаться по времени и пространству.

— Поверил? — Спросил Иван, отпуская руку князя.

Князь молча подошел к воротам крепости и ощупал их.

— Я сплю.

— Нет князь. Не спишь. Мы сейчас ушли из того места, но вернёмся туда в тот же самый миг. Сейчас мы с тобой можем разговаривать хоть до вечера, но вернёмся в замок, и всё будет идти, как и шло. Ты можешь взять оружие и ждать убийц. Когда они войдут, ты будешь готов.

Иван протянул ему меч.

— Откуда он у тебя? — Спросил Након.

Иван развёл руками.

— Оттуда...

— Ты волхв, — выдохнул князь, беря меч. — Вертай назад.

Иван нажал на другую кнопку, и они снова оказались в комнате замка.

Князь сел на скамью и положил меч на колени. Иван встал и отошёл к очагу.

— Я не буду тебе мешать, а заодно других остановлю. Я не буду их убивать. И ты старайся не убить. Они добрые вои и, действительно, твои друзья. С ними поговорить надо.

— Поглядим, как получится, — мрачно отозвался князь.

В дверь стукнули и она открылась. Вошел воин в кожаной куртке. Он мельком глянул на стоящего слева в углу Ивана и спросил:

— Что ушёл, князь? Нас оставил. На попа Римского променял?

Говоря это он мелкими шажками подходил к столу, а потом, вынув из левого рукава нож, резко наклонился к князю и уперся своей грудью в острие меча. Иван со спины зарядил ему ладонью в челюстной сустав. Будивой рухнул на пол. На звук в открытую дверь заглянул Чтибор.

Увидев князя, уже вышедшим из-за стола и стоящим с мечом по центру комнаты, он растерялся.

— Подь сюды! — Громко и властно приказал ему князь. — Вяжи ему руки. Пытался убить меня, — сказал он, показывая на нож в руке у лежащего, на лезвии которого стоял Иван, придавив руку Будивоя.

Опешивший Чтибор оглянулся и увидев висящий на стене повод, снял его, и не очень уверенно подошёл к телу.

— Вяжи крепче!

Иван откинул нож в строну ударом унта по кисти, и отошёл в сторону.

— Ярослав! — Крикнул он в дверь, не решающемуся войти вою. — Помоги ему!

Вместе, Ярослав с Чтибором быстро повязали подельника и топтались, не зная, что делать дальше.

— Ступайте к столу... И рцы , мне. Не баламутьте люд. Всё про ваши задумки знаю. После поговорим.

Он говорил отрывисто и сурово, а потом вдруг обмяк и проговорил:

— Дурни, вы дурни...

"Дурни" стояли понурившись.

— Для чего оружие, чаете, готовлю? С кем воевать? Ступайте уже. И без дури мне! — Снова возвысил он свой голос.

— А что с ним? — Спросил Чтибор.

— В очи ясные погляжу ему, а там решу.

— Не будь строг, князь.

— Ступайте уже, пока не передумал!

Глава третья

Темнело. Иван с князем стояли на крыльце. Столы и скамьи убирали в подклеть. По двору, чаще парами, мотаясь из стороны в сторону, бродили гости. Дворовые князя постепенно выдавливали их за ворота.

Будивоя князь передал на руки его подельникам. У того продолжала кружиться голова, и сам он идти не мог.

Говорил князь с ним долго, предварительно упросив Ивана постоять на крыльце, а после разговора вышел и позвал Ярослава и Чтибора, крутившихся неподалёку.

— Ох и приложил ты его, — сказал долго молчавший князь.

— Нешто очухается.

— И как дальше?

— Послушаешь меня?

— Куды ж теперича?

— Ни с кем пока не воюй. Крепи город. Куй ружьё. Главное — луки и стрелы. Как делать стены, я тебе покажу. Расти воев. С Ростоком я постараюсь разобраться сам. Без твоей помощи. Дашь мне ярлык на княжение и всё. Забудь про него.

— Яр-лык, — по слогам сказал князь. — "Божий Язык", или "Божье Лицо" по-нашему. Чудно ты говоришь... Вроде и понятно, но... не понятно. Слова новые придумываешь... Чудно, — повторил он.

— Я в нескольких мирах живу, князь. Тебе не понять. Не удивляйся ничему, но знай, что я — только твой друг. И ничей больше.

— И почему ты выбрал меня? — Тихо спросил князь.

— Ты, Након...

— Меня зовут Тихомир, — усмехнулся тот. — Након, это — тот, кто на "кону", у власти.

— Я знаю, но не хотел называть тебя так. Ты же мне сам назвался "наконом".

— Теперь тебе можно знать и одно из моих первых имён.

— Имя у тебя хорошее, Тихомир. Вот потому и выбрал я тебя. Ты сможешь спасти русский род от уничтожения. Без тебя твой род растворится в родах германцев, саксов, данов, и других нордов. Ты сегодня должен был умереть потому, что пришёл я. Твои друзья подумали, что на меня можно свалить убийство. Без меня они бы убили тебя много позже. Примерно, через четыре лета. И твой старший сын возглавил бы восстание против Рима и Империи. Бессмысленное восстание. А через два лета на Любек нападут даны, если вы не закроете его стенами.

— Ты всё время говоришь о стенах. Зачем они, если есть крепости?

— Крепости — это хорошо, но должно быть несколько линий обороны. Если пройдут первую, прячьтесь за вторую. Потом за третью. Замки — это край. И из замков надо рыть тайные подземные ходы. Пока не будут построены все три линии обороны, войну не начинайте.

— Спаси Бог!

* * *

— Привет, Олег!

— Привет!

— Как жизнь?

— Жись, только держись!

— Твои строители сильно заняты?

— Не очень, пока. Застопорилось всё как-то.

— Я бы взял их на денёк...

— Хоть на неделю. А то и совсем забирай...

— Лады.

* * *

— Привет, Славян!

— Привет!

— Как жизнь?

— Нормалёк.

— Работа есть?

— Сидим без дела. С какой целью интересуешься?

— И техника?

— Ну...

— Я заеду к тебе. Ты на участке?

— Ну...

— Брось точку "джипиэс", чтобы не заблудиться.

* * *

Иван сделал для переноски "агрегата", как он назвал машину времени, кожаный кофр, с отверстием для излучателя, и пристроил к нему блок питания. С ним и приехал сначала на лесозаготовительный участок к Вячеславу.

— Ты меня еле застал, — после приветствия сказал Славка, мужик годов сорока, — я им всё рассказал и поехал. Бухнем после. Они твои на неделю.

Он запрыгнул в джип и рванул его с места, даже не спросив Ивана, на чём тот приехал.

— Кто бригадир? — Спросил Иван у толпы работяг.

Мужик в старой драной куртке — "Аляске" поднял руку.

— Это ваш вагончик?

Мужик кивнул. Бригада из десяти человек сидела на чурках тут же, хмуро разглядывая Ивана. Лица у всех были измучены, и, явно не нарзаном.

— И вы все туда помещаетесь? — Спросил Иван, заглянув во внутрь. Из вагончика в нос ударило, как током. — Не верю.

— Да ну на! На фуфырь, — сплюнув просипел бугор.

— На три!

— Пошли "робя", покажем городскому, как лесовики живут.

Бригадир вошел последним. После этого вагончик исчез. Иван обошёл стройку, и так же исчезла вся техника, инвентарь и инструменты. Исчез и Иван.

* * *

Иван увидел бригадира, мечущегося по поляне с топором и орущего:

— Где эта сволочь!

— Тут я, — сказал Иван, уклоняясь от топора. — Ещё раз махнёшь, разобьёшь водку.

Иван показал сумку, звякнув для убедительности содержимым. Бригадир, переводя дух, спросил:

— Где мы? Что за фокусы?

Из вагончика выглядывали испуганные лица.

— В сказке, бугор. Тебя как, кстати, величать?

— Никита я, Алексеевич.

— Зови ребят, Никита Алексеевич. Выпьем.

Поляна для переброса была специально подобрана Иваном на чистом взгорке над рекой Варной. Лес здесь заканчивался и начинался крутой спуск к реке.

Выставив на поляну деревянный стол и чурки, мужики расселись. Кто-то уже нарезал сало, солёные огурцы и хлеб.

— Будем, мужики! — Сказал Иван и замахнул сразу стакан, щедро налитый "разливающим", увидевшим шесть литровых бутылок, выставленных на стол.

Закусив салом, хлебом, и хрустнув огурцом, Иван заговорил:

— Всё равно вам никто не поверит, поэтому буду говорить правду. Вы в очень далёком прошлом. В 965 году. Не в 1965, а в 965. Здесь я буду строить городскую стену, а потом, и сам город. Вы мне нужны для того, чтобы напилить лес, зачистить от веток и коры, правильно его уложить на хранение и сушку, может быть, распилить на брус. После, придут строители и будут строить.

Пильщики слушали, раскрыв рты, кто-то даже ещё не успел выпить, а так и замер после слов: девятьсот шестьдесят пять.