Художник и Дракон

— Уже произошло несколько нападений с его участием, и те свидетели, что остались в живых, по неизвестной причине утверждают, что видели именно меня, — вздохнул мужчина.

— Бред какой-то, — пожала плечами Лили.

— Скажи "спасибо", что на все эти нападения у меня стопроцентное алиби. Я был на другом континенте, и в те часы, когда этот Лорд совершал свои акты нападения на простых граждан, у меня шли лекции, — недовольно произнес Марволо. — Выяснить бы, какая сволочь выдает себя за наследника Слизерина. Ведь в реальности наследниками этого рода из мужчин официально признаны я и Анри. Но я не претендую на то, чтобы стать главой рода, и уже подписал документы, согласно которым им станет Анри.

— Но при чем тут Темный Лорд? — Лили была явно в недоумении.

— При том, что своим последователям он объявил себя наследником Слизерина, — стукнул кулаком по столу Марволо, явно выходя из себя.

— Жаль, что мы не знаем, когда это произошло, — задумалась Лили, что-то прикидывая в голове.

— А что именно тебя интересует? — Марволо с интересом посмотрел на племянницу.

— Понимаешь, когда я узнала, что в какой-то степени могу быть твоей родственницей, то постаралась узнать об Основателе все, что только возможно, — вздохнула Лили. — Так вот, твой лорд или действительно его потомок, что маловероятно, или просто дурак, который ищет славы и желает настроить магическое население против рода Слизерин. Если он на самом деле наш сородич, то, скорее всего, он потомок кого-то из бастардов. Если же дурак, то хотелось бы посмотреть на этого идиота, когда он лишится магии. Впрочем, даже если он бастард, то также не застрахован от того, что бы стать маглом.

— Значит... — Марволо постучал пальцами по столу.

— О, ничего особенного, просто интересно узнать, кто в скором времени окажется в мире маглов только потому, что позволил себе присвоить имя чужого рода, — ответила Лили.

Марволо лишь молча посмотрел на медноволосую волшебницу, понимая, что будь у нее возможность основать свой род, то она бы это сделала, выделив родовыми дарами то, что всегда нравилось леди Ровене — холодный ум и железную логику. Ну и, наверное, не нужно отбрасывать в сторону способность анализировать факты. Об этом стоило подумать и поговорить с теми, кто в этом деле разбирается. Возможно, после разговора со специалистами и беседы с Лили в магической Англии появится еще один род. Все может быть, но сейчас в компании своей спутницы он просто наслаждался прекрасным вечером и ужином в ресторане своего хорошего знакомого.

Глава 6

Август 1987 года

Возвратившись из банка, Джеймс Поттер уединился в своем кабинете. Он был на редкость в задумчивом состоянии, так как пытался обдумать разговор, который состоялся у него с гоблинами. По их словам выходило, что Ричард не унаследовал родовые дары семьи, а активное с самого рождения наследие посоветовали заблокировать. Получить какое-либо объяснение у него не получилось. Почему гоблины не потребовали, а просто предложили заблокировать наследие? И те взгляды, что они бросали на его наследника? Что же такого они смогли узнать о нем? Неужели это настолько опасно, что всю информацию зашифровали и засекретили?

* * *

Люциус Малфой, пригласив в поместье своего поверенного, пытался с его помощью разобраться в документах давностью в пару сотен лет. Причиной этого стало то, что портрет предка стал бросать заинтересованные взгляды на наследника и при этом хмурился, когда в семье упоминали за разговором Ричарда Поттера. Сложить два и два изворотливому интригану, политику и финансисту ничего не стоило. Из вырисовывающейся картины следовало, что существует какой-то договор, который связывает оба рода. Именно его в данный момент он и искал.

На интригах блондин, как говорится, съел собаку, а благодаря кузену своей супруги знал, что у Поттеров до лета восемьдесят пятого кроме Ричарда Поттера был еще один сын, который исчез в неизвестном направлении. Чего тогда только не выдумывали газетчики касательно этого исчезновения: и похищение ребенка с целью продажи в восточный гарем; и даже, Мерлин упаси, что малыш умер по вине родителей. Что из этого правда, а что ложь, никто не знал, вот только после пропажи одного из детей отношения четы Поттеров стали похожи на отколовшийся где-то на одном из полюсов айсберг. Одна из журналисток, охотница на сплетни и сенсации, смогла даже как-то узнать, где раз в три-четыре дня целый день пропадает леди Поттер. Оказалось, что после того, как ее отношения с супругом охладились, она стала проводить свободное время в доме своей сестры. Информацию об этом она узнала от бывшего однокурсника из Отдела Тайн. Как только об этом стало известно, невыразимцы, дабы предотвратить утечку информации, просто-напросто завербовали сию особу в свои круги, и не прогадали. Рита Скитер оказалась не то что незаменимым сотрудником, ей каким-то образом удавалось узнавать такие пикантные подробности, что многие семьи были готовы платить за её молчание, лишь бы информация не просочилась в прессу. Но более ценной информацией для Люциуса стало то, что городок Литтл Уингинг приобрел статус магического поселения наравне с Хогсмитом. Ведь это такой простор для расширения бизнеса, и теперь Малфой наводил справки, привлекал к сотрудничеству различные компании, начиная с простых фирм и магазинов, которые торговали тем, что чаще всего покупали студенты, и заканчивая заключением договоров с гоблинами-строителями. Сиятельный лорд решил сделать невозможное, превратив бывший магловский городок в столицу магического мира. Но одного Литтл Уингинга явно было мало, и ему пришлось привлекать знакомых по Хогвартсу из Отдела Тайн, чтобы те помогли со сменой статуса для городов и селений. Литтл Уингинг в этом плане стал только первой ласточкой.

* * *

Драко Малфой терпеть не мог посещать магазины со своей матерью, так как на его памяти все заканчивалось покупкой ненужных по словам отца 'тряпок', и сплетен матери с подругами, но, похоже, не в этот раз. Вернувшись домой, он прошел в свою комнату и, забравшись на кровать, стал вспоминать мальчишку, с которым случайно столкнулся. Драко хорошо помнил, что тот гулял по аллее вместе с Лили Поттер, которая получила возможность войти в круг аристократии. Скорее всего, мальчик — один из подопечных фонда 'Серебряной Лилии'. Хрупкое телосложение, больше подходящее для девочки, длинные, перехваченные лентой черные чуть волнистые волосы, миндалевидные благородного изумрудного оттенка глаза, обрамленные густыми пушистыми ресницами. Драко вздохнул от разочарования: из-за своей матери ему так и не удалось с ним познакомиться. Помнил он и то, что однажды отец обронил комментарий насчет подопечных фонда, которым управляла леди Поттер. Никто из них еще не переступил порог Хогвартса. Они продолжали свое образование в учебных заведениях созданных и контролируемых фондом. Ему оставалось попросить отца узнать о мальчике, который так ему понравился.

* * *

До Хогвартса оставалось еще четыре года, а Ричард уже изводил родителей тем, чтобы ему купили волшебную палочку. Лили Поттер, посмотрев на очередной каприз сына, собрала вещи, и... бросив на прощание, что Ричард теперь забота Джеймса, а она устала и подает на развод, перебралась на неопределенный срок в дом сестры. Но, даже бросив, будучи раздраженной, фразу о расторжении брака, она понимала, что не сможет бросить Поттеров, и если младшему в силу возраста можно было простить, то своего супруга, который чаще всего и вел себя как избалованный маменькин сынок, она извинять не собиралась. Он мог быть на людях серьезным и ответственным, но только не тогда, когда оказывался рядом с Ричардом. Иногда она просто опускала руки, не понимая, как так можно относиться к собственным детям. Она хорошо помнила мать и то, что та говорила им с сестрой.

"Родители всегда остаются ими, даже тогда, когда отрекаются от детей. Но в одном случае говорят правду. Отец может быть самым настоящим отбросом общества, а вот мать... Мать не та, что родила, а та, что воспитала и дала ребенку путевку в жизнь. Если же, будучи замужем, вы будете вынуждены развестись, то оставьте за собой право воспитывать не того ребенка, которого считают любимцем, а того, кому мало уделялось внимания. Этим вы покажете насколько важны для него. Не стоит бороться за ребенка, который растет избалованным, ничего приятного из этого не получится, а принесет только огорчение и неприятности".

Слова, сказанные матерью в далеком прошлом, сыграли свою службу с обеими девочками из семьи Эванс.

Петуния, когда узнала, что ее Дадли будет единственным ребенком в семье, планировала выполнять любое его желание, но случайно всплывшие в памяти слова матери заставили ее отказаться от этого. Ее мать была мудрой для своего возраста женщиной, и если она сказала, что единственного ребенка в семье не стоит баловать, значит, этого она делать не будет.

Лили же пришлось выбирать между близнецами. Как и сестра, она старалась следовать заветам матери, и, поняв, что из-за Ричарда Гарольд получает внимание куда меньше, чем брат, она стала уделять старшему сыну больше времени. Но, сделав выбор, Лили для себя поняла, что выигрыш на ее стороне. Уделяя внимание Ричарду, она не замечала, как Гарольд стал все больше и чаще проводить свободное время за рисованием. Вначале это были обычные задания, которые давал им с братом учитель, вот только их техника рисования все же отличалась. Ричарду больше приходилось по душе рисование на песке, которое не поддавалось его брату. Гарольд явно показывал все признаки будущего живописца. Это и послужило причиной, из-за которой Лили впоследствии решила возобновить переписку со своей подругой, Катрин Верне — ученицей ректора Французской Академии Изящных Искусств Фабьена Делона. С ним работал супруг Катрин Жозеф Верне, преподаватель живописи как направления в авангарде.

Мсье Делон в ответном письме дал разрешение приступить к занятиям в Академии. Но ввиду того, что будущий студент несколько не дотягивает по возрасту, ему будут преподавать уроки в частном порядке, дабы юный отрок мог параллельно получить положенное ему образование. Расписание занятий будет составлено после того, как Анри Эванс пройдет собеседование лично с ним. Уже по глазам сына, который только что оторвал свой взор от письма, она понимала, что в Хогвартсе он обучаться не будет.

Глава 7

В доме на Тисовой улице, в глубине чердака, стояла на первый взгляд скрытая тюлевой занавеской книжная подставка, выполненная в декоративном стиле и напоминающая собой дракона, на крыльях которого лежала старая книга. Чернила уже давно высохли, и мало кто мог ее прочитать. Для сестер Эванс эта книга была всего лишь фамильным наследием. Они знали, что ее нельзя ни продать, ни подарить, ее даже невозможно выкинуть. Она всегда возвращалась на свое место. Поэтому фолиант, до которого никому не было дела, находился не в библиотеке, а на чердаке, где, по мнению сестер, ее никто не найдет.

Скрипнула дверь, но если здесь, под крышей, кто-то и был бы, то все равно не смог бы увидеть вошедшего. Под тяжестью веса заскрипели доски. Чья-то рука отодвинула тюлевую занавеску. Невидимая, она дотронулась до книги. Кто-то сдул с нее пыль, чтобы под толстым слоем увидеть обложку, на которой изображены юноша и дракон. Страницы талмуда стали переворачиваться, пока не остановились где-то посередине.

— Приближается время, когда будущее мира зависит от Лорда Смерти и его Дракона.

Кто произнес эти слова, так и осталось неизвестным. Вновь скрипнула дверь, но на этот раз к ней добавился звук закрывающего ее ключа. Лишь книга так и осталась лежать раскрытой на своем старом месте.

Легенда

Никто не знает, когда именно появился первый Лорд Смерти. Но сквозь время дошла то ли сказка, то ли легенда о том, кто стал первым носителем этого титула.

Это случилось в те времена, когда мир еще был молод, а боги жили среди смертных, скрывая правду о себе. Среди бессмертных была девушка. Бледная как алебастр кожа, грустные серые глаза, волосы, подобные крылу ворона. Она была той, кого простые люди стали звать смертью, ибо ее артефактом была Коса (Алебарда) Смерти. Согласно кодексу, те, кто был обречен на Вечную жизнь, не имели права любить. Но так случилось, что Смерть нарушила это правило, полюбив человека. Она обратилась к тем силам, о которых никто теперь не знает, ибо в историю они вошли как Древние. Девушка попросила у них право дать ей узнать, что такое любовь, о которой говорят смертные. И получила его. А также раз в несколько тысяч лет она имела возможность прожить жизнь простой смертной. Но ее беспокоило, кто будет выполнять ее обязанности, когда она станет человеком. Тут ее выручил собственный брат, согласившийся выполнять долг сестры в ее отсутствие.

Дабы девушка смогла узнать о жизни смертных, Древние превратили ее в ребенка, а брата обязали позаботиться о семье, в которой будет расти Селеста — такое имя получила она от Древних. Ее брат, взяв себе имя Морриган, дал Слово, что будет выполнять обязанности, что лежали на плечах его сестры, пока та не вернется к ним.

На краю одного селения в те времена жила бездетная супружеская пара. Боги не дали им возможности познать родительское счастье, и Морриган решил для себя, что лучше родителей для той, что была самой Смертью, он не сможет найти.

Как-то утром, едва открыв дверь, они обнаружили на пороге дома колыбель, в которой лежал ребенок и письмо. В нем их просили воспитать малышку как собственную дочь и дать ей имя Селеста. Дабы девочка ни в чем не нуждалась, неизвестные родители оставили ей в качестве приданого семь кошельков с драгоценными камнями. Стоимость только одного такого камня позволила приемным родителям перебраться жить в город.

Спустя несколько лет, когда девочка подросла, пришло время искать ей спутника жизни. Приемная семья девочки уже замечала, как она бросала взгляды на юношу из благородного рода и, по словам служанок, иногда плакала в подушку, сетуя, что у нее никогда не будет возможности быть с любимым. Избранник их дочери оказался сыном главы Мастеров Кузнечного Дела, которого родители нарекли Воланд. Это был высокий и статный юноша, чей взор был подобен изумруду. Волосы, всегда убранные в высокий хвост, по словам девушек, что стайками вились рядом с юношей, не отличались от самой темной ночи, когда на небе нельзя увидеть свет звезд. Миндалевидные глаза достались ему от матери родом из древней аристократической семьи, которая по законам того времени не имела прав на наследство отца, а лишь только на то, что родители давали ей в качестве приданого.

Так случилось, что Селеста, едва поняв, что ответной любви никогда не будет, слегла, тяжело заболев. Девушка таяла практически на глазах родителей. К кому они только не обращались: и к врачам, и лекарям, и знахарям. Приходили в их дом и жрецы богов. Один из них и изрек:

— Спасти вашу дочь можно только одним способом: если тот, кого она настолько сильно любит, займет ее место и добровольно сойдет в царство Смерти.

— Нет, нет... — воспротивилась Селеста. — Не желаю я ему такой судьбы, пусть я сама сойду в чертоги Смерти, и оттуда буду наблюдать за ним.