Подонки-2

Двадцатого, в четверг, курьером пришла повестка с вызовом к следователю. Пока только Женьке.

Гусаков констатировал:

— Ну вот, началось... Яна! Ну-ка иди сюда.

Показал жене повестку:

— Знаешь, что это означает? Это повестка к следователю. Потом вызовут и тебя.

Он подумал-подумал, а потом сел в машину, и поехал к себе на работу. Через час привёз Наташу Синицыну, своего коллегу.

Долго сидели, пили чай и обсуждали ситуацию и варианты её развития. Решили так, — если Женьку упекут в СИзо, то при вызове Янки, Наташа будет её адвокатом. Если пронесёт, то Гусаков сам управится. Тут всё зависит от следователя.

— А ты, — наказывал он жене, — никакой самодеятельности. Говоришь только то, и только так, как мы здесь договорились. И во всём слушаешь Наташу. Говоришь со следователем, а сама смотришь на неё. Только так. И вообще... Будь благоразумной. Прежде, чем открыть дверь, смотри в глазок. Поняла?

Янка только кивала, глядя на адвокатов круглыми, испуганными глазами.

— А меня не посадят? Я же его тоже...

Наташа успокоила:

— Нет. Твоя вина незначительна. Кроме того — у тебя ребёнок. Так что — отобьёмся. Сейчас главное узнать, — что нам инкриминируют.

* * *

Следователь был тот же, что и в деле о побоях. Совпадение? Вернее всего — нет. Прокуратура, видимо сознательно, поручила расследование сотруднику, уже знакомому с подоплёкой.

Нормальный мужик, в возрасте, видно, что специалист с большим стажем, он не давил на подозреваемого, не угрожал и не пытался выжать признательные показания. Может потому, что понимал — перед ним не простой человек. А может просто, действительно искал истину, а не ляпал дело. Старая гвардия, работник советских времён. А может все мотивы в куче.

Гусаков отдал один экземпляр бумаги из травмпункта. Потом сгонял со следователем в банк, и тот изъял из ячейки один экземпляр Настиной видеозаписи и копии документов об аренде ячейки.

Вернувшись в кабинет, майор дал Женьке почитать исковое от Виталика и позволил даже снять его на телефон. Нормально, да?!

Потом позадавал ещё уточняющие вопросы и на этом всё. Только в конце попросил в понедельник приехать с женой.

— Вы же, как я понимаю, будете её адвокатом? Вот и хорошо. К одиннадцати подходите.

Женька прочитал протокол, расписался и умотал домой. Даже в некотором недоумении.

Что, Решетников ни на кого не давил? Никакие связи не подключал? Странно. Может, у него и связей-то нет, одна тупая наглость и гонор.

Но готовым надо быть ко всему.

Дома они с Янкой сели, и по-деловому обсудили список свидетелей. Одиннадцать женщин, якобы были готовы подтвердить версию Решетникова. Семь из них участвовали в роликах Коли Кузнецова. Вот такой расклад.

Дело было двадцать второго, а это пятница. Гусаковы решили в тот же день, вечером после работы, проехать по адресам, поговорить с героинями порнофильмов. А кого не успеют охватить сегодня, так впереди суббота и воскресенье. Выходные.

И опять Настя помогла. Ну, вот как без неё? Надиктовала адреса и номера телефонов женщин-свидетелей, которые перечислены в "деле".

Всё же есть в этом мире настоящая женская дружба.

Решили начинать говорить со свидетельницами без нажима, по-доброму. А там как получится.

Открыли "дубль-гис", проложили оптимальный маршрут по адресам.

Первой в их плане была Зайцева Людмила.

Гусаковы подъехали к её дому, на Волховстроя, встали на стоянке и позвонили "клиентке", вызвали её на разговор.

Уже после первых кадров на ноутбуке она закатила истерику.

— Что вам ещё от меня надо?! — кричала Люда сквозь слёзы. — Я и так уже сто тысяч отдала! Чего ещё вы хотите?!

Яна пыталась успокоить женщину.

— Люда, нам ничего особенного не надо. Просто ты в списке свидетелей Решетникова. Тебя к Липкину вызывали?

— Да, вызывали! А что я могу сделать?! Что?! Да, он приказал врать! Если бы я отказалась, выгнали бы с работы. Да еще и мужу бы наплели...

Яна приобняла Людмилу.

— Женя, дай деньги.

Взяла десять пятитысячных бумажек, протянула Зайцевой.

— Люда, здесь пятьдесят. Если ты не поведёшься на приказы Липкина и расскажешь всё, как было на самом деле, после суда получишь ещё пятьдесят... Муж-то наверняка не знает, что ты сотню отдала.

Люда растерянно взяла деньги.

— Нет, не знает. Если это выплывет, он меня убьёт.

Янка достала платок, вытерла Зайцевой слёзы.

— Всё. Успокойся. Никто тебя шантажировать больше не будет. После суда мы уничтожим эту запись. Расслабься и живи спокойно. Договорились? Не бойся ничего.

Люда согласно потрясла головой.

— Ну, всё, беги... Деньги спрячь.

А Женька посоветовал:

— Муж будет спрашивать — чего заплаканная, отвечай — Лиза померла. Отравилась.

— Какая Лиза? — удивилась Зайцева.

— Просто, твоя знакомая Лиза. Этого достаточно.

Зайцева собралась уходить, вдруг остановилась:

— Яна, а откуда у вас эта запись?

— Кузнецов мне отдал, перед смертью. Видать совесть пробила мужика... Ну ладно, беги.

Второй была Ольга Соловец. Та сразу пошла в атаку:

— Вы что меня пугать вздумали?

— Нет. Мы предлагаем взаимовыгодную сделку.

— Да пошли вы со своей сделкой! Никакой сделки не будет. А тебе, — она ткнула пальцем в Яну, — шлюхой не надо быть. Поняла?... Вздумали давить на свидетеля? Так это, ребята, статья!

Женька, молча, включил ноутбук, повернул его к Ольге и Янке, сидящим на заднем сиденье.

Соловец вытаращила глаза, побледнела и дрожащими губами спросила:

— Откуда это у вас?

— Неважно, — отмахнулась Янка, — что ты на это скажешь?

— Что вы хотите?

— Нам нужно, чтобы ты не врала. Ни на следствии, ни на суде. Ты к Липкину ходила?

— Ходила... Меня уволят если я...

— Это Решетникова уволят. А Липкин от него открестится и будет молчать.

Соловец с недоверием посмотрела на Женьку:

— А откуда вы...

Гусаков перебил:

— Просто, расскажи следствию и суду — как всё было, и эта запись исчезнет навсегда.

— Откуда я могу знать, что вы не обманете?

— Тебе придётся поверить нам на слово, — ответила Яна.

Ольга ушла задумчивая и расстроенная.

Когда Женя завел машину, Янка сказала:

— Эта не копейки от меня не получит. Я — шлюха, оказывается! А она, прямо — ангел!

Следующей была Ольга Толобова.

Она страшно испугалась. Её просто трясло так, что зубы стучали.

— Я все сделаю, — клялась она, — только не показывайте мужу.

Янка успокаивала её, как могла. Обещала, что никто ничего не узнает. Тоже отдала пятьдесят тысяч, и расстались, в общем-то, по-доброму.

После ухода Толобовой, Янка пояснила:

— У Ольги муж больной. Сердце... Она боится, что ему плохо станет...

Потом видимо вспомнила про Женькин инфаркт и осеклась. Положила руку мужу на плечо:

— Прости, Женя.

Тот только вздохнул тяжело и нажал на педаль газа.

Со всеми остальными женщинами, в субботу, состоялся примерно такой же разговор, с нюансами. Все получили деньги и обещали не скрывать правду.

* * *

В понедельник Гусаков повез жену к следователю.

Яна страшно волновалась, несмотря на то, что Женька скормил ей пару таблеток валерианы. Он успокаивал, объяснял, что вести разговор будет он, а ей останется только подтверждать его слова. Но всё равно, Яна то краснела, то бледнела, и нервно тискала телефон.

На самом деле, ничего страшного не произошло. Янку попросили рассказать, как всё происходило. Она и рассказала. Ничего сверхъестественного.

Следователь уточнил некоторые моменты и задумался.

— Знаете, я, пожалуй, откажу в возбуждении... Только четыре свидетеля подтверждают слова 'Потерпевшего'. Остальные рассказывают совершенно другую историю.

Женька попросил не отказывать в возбуждении, и передать дело в суд.

На недоумение следователя, он объяснил, что если суд не состоится, Решетников останется на своём рабочем месте. А его близкий родственник, заместитель мэра, поувольняет женщин, что ослушались его прямого указа и не стали врать следствию о новогодних событиях. А он, Гусаков, надеется на общественный резонанс дела, и на частное определение суда в отношении мэрии и Решетникова. Женщин-свидетельниц надо спасать.

Следователь не стал отказывать ему в просьбе. Очную ставку делать не стал, и так, мол, всё ясно.

А уже четвёртого февраля состоялся суд. Очень оперативно. Некоторые обвиняемые по полгода ждут судебного заседания, а тут... Впрочем, это понятно — директор департамента, и всё такое...

Получился не суд, а комедия.

Решетников перед судом, видимо прямо в машине, 'принял' для энтузиазма. Поначалу он вёл себя смирно, и полагался на адвоката.

Зиновий обвинял Гусаковых по статьям триста восемнадцатой (насилие в отношении представителя власти) и сто шестнадцатой (побои из хулиганских побуждений). Прокурор не поддержал обвинения и обтекаемо высказал предположение о ложном доносе.

А дальше начался цирк.

Решетникова, в теплом помещении центрального суда, развезло, и он принялся комментировать слова прокурора, судьи и своего адвоката. И делал он это всё громче и громче.

Судья, приказала охране вывести подвыпившего пострадавшего из зала суда. А тот начал перепираться с охранниками и крыть матом обвиняемого.

Короче, дело быстренько закрыли. Обвиняемых оправдали. На вопрос судьи о выдвижении встречного иска, обвиняемые (а теперь уже оправданные) ответили отказом.

Зиновий сидел красный как свёкла. Так бездарно он ещё ни разу дела не проигрывал.

И всё это Евгений снимал втихаря на свой Samsung. Он специально носил с собой старенький аппарат исключительно для съёмок. У того была поворачивающаяся камера. Он безобидно клал аппарат перед собой на стол и снимал.

В коридоре пошло ещё веселей.

Решетников перегородил выход из здания Гусаковым, и из него попёрло. Он пьяно рычал в лицо Женьке:

— Ты, что — думаешь это и всё? Думаешь — легко отделался? Нееет, адвокатская ты рожа, тебя ожидают ещё неприятности. Я тебе их устрою. Я о тебе позабочусь.

Складывалось впечатление, что он где-то добавил в организм ещё граммов сто.

Гусаков тихонько рыкнул на Янку:

— Стой за моей спиной и снимай всё на телефон. Поняла?

— Да, Женя, поняла.

И Женя попросил Виталика:

— Будьте добры, успокойтесь, пожалуйста, и дайте нам пройти.

— Ну, а что ты сделаешь? А? Что ты сделаешь? Да я тебя просто удавлю прямо здесь...

— Вы мне угрожаете? — задал риторический вопрос Гусаков.

— Да! — орал Виталя, — Я тебе угрожаю! И что? Что ты сделаешь? Ты кто такой?

И тут он заметил Янку с телефоном, и переключился на неё:

— Убери камеру! Убери камеру, сука! Шлюха позорная!

Женька, с Янкой за спиной, перемещался к выходу. Но Решетников метнулся и вцепился Женьке в воротник. А зря. Нарвался на 'рычаг локтя'. Причем Женя не ограничился простым загибом. Он крутанул руку так, что у этого бугая плечевой сустав хрустнул. Да, вдобавок, Виталик треснулся лбом о подоконник.

Тут открылась дверь в зал заседаний и вышла судья, которая только что вела дело.

— Это что за безобразие? — строго рявкнула она, — Охрана, быстро разберитесь.

Решетников стоял, согнувшись, опираясь целой рукой на батарею. И из такого положения прохрипел в сторону судьи:

— А ты, сучка, ещё пожалеешь о своём приговоре! Я и тебе устрою неприятности!

Но тут два бойца охраны подхватили его 'под белы руки' и выперли на улицу. Виталя, придерживая больное плечо, прохромал к своему 'Чероки', сел за руль и, со психом, рванул с места как на 'Формуле-1'.

Один из охранников зашёл в помещение и поднял телефон. Посмотрел на судью и успокоил:

— Сейчас...

Набрал номер.

— Костя, это Титов. Слушай. Тут мужик, пьяный в сиську, уехал на 'Чероки'. Номер 'О — пятьсот сорок три — ИК'. Поехал в сторону Интернациональной... Ага... Хорошо...

Положил трубку и опять судье:

— Гаишники примут парня...

Судья обратилась к Женьке:

— Гусаковы, а ну-ка зайдите ко мне.

Когда супруги зашли в комнату совещаний, судья усадила их против себя и строго спросила:

— Слушай, Гусь, что у тебя происходит?

Светлана Даниловна Краюшкина училась на одном курсе с Женькой, у которого погоняло в универе было от фамилии Гусаков — "гусь".

— Твою жену избили, попытались изнасиловать, потом оговорили... У нас на руках доказанная попытка изнасилования. И ты отказался от претензий. Ты потерял хватку? Ты боишься? Или что?

— Нет, я просто трезво оцениваю ситуацию.

— Твою жену избили. Я же тебя знаю, ты такого не простишь. Так что?

— Света, — объяснил Женька, — у Решетникова родственник — зам мэра. Я не могу и не хочу ещё и со всей мэрией начать бодаться. Это уже чересчур. Мне тогда только из города бежать ...

— Да? Ну, тогда понятно. Ситуация не айс.

— Знаешь, о чём я тебя хочу попросить? О частном судебном определении по работе с кадрами в мэрии.

И он объяснил ситуацию со свидетелями-женщинами, работницами городской администрации. Краюшкина обещала позаботиться о будущем господина Решетникова.

Уже сидя в машине, Женька спросил:

— Ну и как? Тебе нравится вот это элитное общество? Тебе нравятся вот такие светские львы? Я тебя спрашиваю — тебе это нравится?!

— Да, нравится! — зло поехидничала Янка.

— Ты извращенка, — констатировал Гусаков.

И добавил:

— Это только начало.

Дома, он залез в интернет и провернул нехитрую операцию, с двумя анонимайзерами. Вошёл в ютуб через цепочку: Румыния — Норвегия, и выложил видео с попыткой изнасилования своей жены. Подумал-подумал и добавил то, что снимал в зале суда. Пусть поднимется маленький шум.

* * *

А шестого вообще случай из разряда "офигеть". Такого Евгений точно не ждал.

В этот день Гусаковы съездили в "Народный адвокат", решить кое-какие Женькины юридические дела и оформить кое-какие бумаги. Заодно и познакомить Яну с командой. Раз уж она решила работать с мужем.

Да. Они переговорили по поводу работы и решили, что Яна будет помогать супругу в его адвокатской практике. Женька рассчитывал, что она займётся бумажной волокитой, а он, освободившееся время, посвятит непосредственной работе с клиентурой.

В 'конторе' народ веселился. Игорь прямо светился от радости.

— Ну, Жека! Ну, ты дал стране угля! Самого Зиновия обул! Надеюсь, ты не возражаешь, если мы эту победу запишем в наш актив?

Ребята хотели прямо праздник устроить. Но Гусаковы уклонились от фуршета. Поговорили о делах, познакомили Яну с маленьким коллективом и отчалили.

Супруги вышли из конторы и пошли к стоянке.

Женька как жопой почуял неприятности — обернулся. Сзади, из припаркованного Крузака, вылазили те самые мужики, что отслеживали их во время разговора с Решетниковым в кафешке...

Ждали! Дорогу назад в контору уже перекрыли.

Женька схватил жену под руку и бегом поволок её к "Пилоту".

— Яна, быстро — в машину!

— А что случилось?

Он сунул ей свой телефон.

— На свой снимаешь, с этого звонишь в милицию. Лезь в машину!