Скандал не повод жениться!

— Как-нибудь, — отмахнулась я.

— Слово дай, — потребовал Танан. Внимательно следя за процессом. Даже не запротестовал, что его не подняли с кровати и заставляют кушать одеяло.

— Не дам. Пусть тебя брат учит, — перевела стрелки я. Раз уж у него есть старший, которому можно плешь проедать, пусть сам и отдувается. Нечего мне чужих детей сбрасывать! У меня свой есть — котик.

— Он занят. Дела у него всякие важные.

— Это заметно, — хмыкнула я.

— Почему? — попался на провокацию Танан.

— Был бы посвободнее — научил бы уму-разуму. Где видано, чтобы ребенок сначала спал в незнакомой комнате, а потом и вообще визор напяливал?

— Я не ребенок! — начал свою песню Танан, но я жестом оборвала его тираду. — И вообще, ты хорошая!

— Я? А разве не кошмарная? — напомнила ему его собственные слова.

Паренек смутился и покраснел кончиками ушей. Человек бы пятнами пошел, а этот... Губы сами вытянулись в улыбку.

— И смеяться не надо! — недовольно буркнул Танан и отвернулся, насколько позволяли ослабшие путы. Зря, так ушки просматривались удачнее.

— Я не смеюсь. Просто улыбаюсь, — пояснила я. — На другой бок ляг, а то будешь муху изображать до ночи.

— Муху?

— Насекомое такое. Паук плетет паутину, оставляет, муха цепляется... и нет мухи, — вздохнула я. Думать о мировых параллелях не хотелось. Но не думать не получилось: Танан жаждал продемонстрировать осведомленность в планетарной политике.

— Значит, когда Риентан воздействует на чужую экономику — он плетет паутину? А гортезиане, которые подписывают глупые договоры, — муха.

— А они подписывают глупые договоры?

— Брат так сказал.

Я вздохнула: если пареньком только брат занимался, то мне было его искренне жаль. Вряд ли у старшего находилось достаточно времени, чтобы играть с малышом, вряд ли ему вообще было с малышом, а родители... Что ж, не всем везет.

— А брат, конечно, всегда прав?

— Всегда, — подтвердил Танан, ерзая на кровати и мешая мне устранять безобразие. — Скоро уже?

— Нет,— недовольно хлопнула его по лопатке, — будешь вертеться какой-нибудь узелок затянется и будешь ходить как узник давних веков!

— Людиии, — простонал он.

— Человеки, — хмыкнула я, продолжая свое веревочное дело. — Ты как до жизни такой дошел? Сбегаем, от своих прячемся, за блогера себя выдаем? Думаешь, никто не узнает, что ты чужой канал присвоил?

— Я не специально, — покаялся малец. Ушки вновь окрасились алым. Непередаваемое зрелище!

— Не специально соврал или сбежал? Знаешь, что было бы, если бы меня там засекли?

— А что ты там делала? Брат говорил, что туристов не будет. Они все уснут и проснуться уже после нашего прихода.

— Не рассчитал твой брат, — хмыкнула я, — что кто-то из номера уйдет покушать. А потом уже вернуться не получилось. Я знаешь ли, не горю желанием встречаться с риентанцами.

— А я? — удивился Танан. — Разве я плох?

— Проблем от тебя больше, чем пользы, — не стала лукавить я. Парень скривился.

Глядя на него, я не могла отделаться от мысли, что вожусь с цветочком. Маленьким, комнатным, которому для роста необходим определенный климат и окружение. И ему это все создавали. Но вырос однажды росточек в красивый цветок, посмотрел вокруг и усомнился, что инструкцию не перепутали. Подумал рискнуть, горшок сменить и выпал, а вот куда — понять так и не сумел.

— Это пока. Вот вырасту!..

— И будешь делать, что старший брат скажет, — хмыкнула я. — Вставай, лежебока, сняла я твои оковы.

Косичка аккуратно поднялся, проверил своих тезок на висках и потянулся. Я прыснула, заставив его остановиться на полпути и посмотреть вверх. Ругался паренек на свой лад, но за эмоциональность я готова была простить переход на родной язык.

— Это все ты! — негодующе выпалил он и бросился ко мне с протянутыми руками.

— Я буду защищаться, — предупредила я. — У меня розовая прищепка по стрельбе мыльными пузырями!

— Розовая прищепка? — остановился Танан. Сосредоточенность на лице выдала мыслительные потуги: паренек старательно вспоминал все известные ему уровни владениями боевых искусств, но озвученного среди них не находилось. Понять же, что такого не существует, ему не позволяла гордость (ведь повелся!) и моя искренность (а как еще с такой работой не научиться врать?!).

— Это очень страшно, — заверила я его. — Так что признавайся, куда тебя отвести и сдать родственнику?

Услышав последний вопрос, Косичка приуныл. Он медленно подошел к окну, которое транслировало вечернее небо, оперся на подоконник и тихо спросил, как любят делать маленькие дети:

— А может не надо?

— Надо, — вздохнула я. — Иначе где ты жить будешь?

— У тебя! — с готовностью поделился планом Танан. Его озвученная перспектива нисколько не смущала. Конечно, первым делом он займет мою кровать, потом заберет визор, а если узнает пароль от кредитики... Нет уж, пусть братец сам разбирается с любимым младшим родственником.

— Исключено, — я покачала головой и тоже поднялась с кровати. Даже сейчас, вроде бы ничего не делая, Танан вторгался в мою привычную жизнь, мешая залезть на подоконник с пледом и ответить на накопившиеся комментарии.

— Я могу поспать на скамейке, — предположил малец, почесывая цветную шевелюру.

— Это круизный лайнер. Все для удобства пассажиров. Как думаешь, что произойдет, если на тебя пожалуется какая-нибудь старушка?

— Ничего. Я же тоже пассажир. И мой комфорт также должен обеспечиваться компанией, — вздернул бровки Танан.

— И будет обеспечен. Тебя попросят подтвердить личность и отведут в отведенную тебе каюту. Со всеми удобствами. И, если уж тебе так близка скамейка, перенесут ее тебе в комнату. И сможешь лежать на ней...

— Брат не оценит, — страдальчески закатил глаза Косичка.

— И мы возвращаемся к первоначальному плану. Куда тебя отвести?

— Я сам дойду, — буркнул малец. — Только давай по этажу прогуляемся.

— Отсрочить возвращение? — понятливо осведомилась я. — Ладно, прогуляемся. Можем даже зайти перекусить. Думаю, у них найдется что-то и для тебя.

— Для меня отдельно готовят, — буркнул он. — Не хочу обнаружить в своей еде ДНК людей. Еще заболею чем-нибудь...

— Вредными привычками ты уже инфицирован, — заметила я, рассматривая себя в зеркале. Невыспавшаяся, помятая, с краснотой на руках... Аллергия на перья?

Я задумчиво изучила брошенные инструменты и оглушительно чихнула.

— Что с тобой? — занервничал Танан. Думаете, он обо мне беспокоился? Ага! — Это не заразно?

— Еще как! — припугнула его я. — Если не встать на четвереньки и не три раза не тявкнуть, эта хворь поразит и тебя.

Танан бросился на пол молниеносно, открыл рот, но тявкнуть не решился.

— Не умеешь? — спросила я, усаживаясь на корточки, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

— Ты опять пошутила? — нахмурился он, поднимаясь. Я отрицательно покачала головой, состроила серьезное лицо и хотела было подвести псевдонаучную базу под традиционную людскую медицину и некоторые рецепты в частности, но Танан чихнул и отскочил на добрых полтора метров.

— Я болен? — заорал он, ломясь в ванную. — Это ты, ты меня заразила! Ты виновата!

— Брата позвать? — предложила я страдальцу, который заперся в ванной.

— Нет! Ты же и его можешь заразить! Сиди там и не выходи! Мы на карантине! — крикнул Танан и запричитал: — Не так я представлял себе космические приключения...

— Это не заразно, — я поспешила успокоить беднягу. Как его вообще в космос выпустили? Здравый смысл подсказал, что своих старших он мог допечь точно так же, а после сбежать. И если верно мое предположение, его должны разыскивать по всем этажам, прочесывая коридоры. Использовать наблюдение в номерах воспрещалось Шестой Планетарной конвенцией, нарушение которой каралось лишением лицензии на перевозки. А потому, многие судна изначально не разорялись на подглядывание. А вот подслушивание и отслеживание счетов не возбранялось: напротив, зная, что клиент покупает, компания могла создать ему идеальный отпуск. Или сдать Комитету по защите от девиаций.

— Ты сама сказала, если я не... — Стук головы об раковину прервал речь Танана. — Ашр, как тут на четвереньки встать и ничего не задеть?!

— Можешь не вставать, — разрешила я. — Глянь на себя, покраснения есть? Глаза чешутся?

— Нет, — недоуменно ответил малец. В голосе явственно забрезжили нотки надежды. — С чего я должен болеть?

— Вот! А я тебе о чем пытаюсь сказать. Ты не болен, ты просто чихнул. Совпадение.

— А ты?

— Это не заразно.

— Врунья! — обиженно простонал Танан, выбираясь из ванной и массируя лоб. — Я из-за нее...

— Нечего паниковать на пустом месте.

— Но я же не знал, что ты врешь. Я же тебе верил! — с укоризной воскликнул Косичка и плюхнулся на кровать. — Решено, я остаюсь у тебя.

— Придется сидеть в номере и не выходить, — обрисовала перспективу я. — И есть еду с человеческими ДНК.

Косичка скривился, как будто ему в рот сунули килограмм лимонов.

— Я готов, — жалобно простонал он.

— Я не готова, — мстительно заявила я, сталкивая его с кровати. — Это номер на одного. Тем более, как ты можешь оставаться с кошмарной мной, которая тебя обманывает и...

— Ты добрая, — выдал свой убойный аргумент Косичка. От его слов у меня даже чих погас, не успев выйти на свободу.

— Сиди здесь! — буркнула я, подхватила камеру и протянула руку к двери.

— Принеси мне карамельных палочек! — напутствовал меня этот маньяк, подтягивая к себе визор.

— А как же человеческие ДНК?

— Там автоматическая сборка, — заверил меня малец, напялил визор и отключился от реальности. Вот и как с таким жить?

Нет, найду брата и сдам ему это чудо. Пусть у него голова болит, а не мне каюту разносят.

Приводить себя в порядок пришлось в общественном туалете. Заняв крайнюю раковину, я сняла с шеи камеру и принялась умываться. Одноразовые полотенца имелись, и подхватить что-то я не боялась, а вот послушать разговоры пронырливейшей части человечества и иже с ним могло оказаться на редкость полезно.

— Ты видела гостей? — спрашивала невысокая миловидная брюнетка свою рыженькую подругу, поправлявшую грудь. Судя по скованным движениям, модификация прошла на днях и девушка еще не привыкла к выбранному размеру.

— Только прислугу, — печально призналась рыженькая. — К нам в магазин зашел, все примерочные осмотрел, под шкаф заглянул и ушел, ничего не купив.

— И ты даже не спросила? — удивилась брюнетка, подкрашивая глаза.

— Хотела, но он как обернулся, посмотрел на меня... А потом ушел. Я на часы посмотрела, думала на минутку замечталась, а оказалось полчаса прошло. Хорошо еще магазин оказался закрыт. Представить себе не могу, что бы со мной хозяин сделал, если бы ювелирка пропала.

— Какой он... — мечтательно проговорила брюнеточка. Я фыркнула, замаскировав звук под хлюпанье воды. — Как думаешь, удастся с Лионой сменами поменяться?

— С Лионой? Только если ты ей всю зарплату отдашь. Она же теперь на волне. Ее команда гостей обслуживает. Да и даже если заплатишь — форму не отдаст: ей уже журналисты горы золотые предложили, а она ни в какую.

— Наша Лиона? — удивилась девушка и поправила прическу.

— Именно, как оглушенная ходит. Ни с кем не разговаривает, ни о чем не распространяется.

— Зазналась, — зло выдавила ее собеседница. — Пусть только попросит юбку отдолжить...

Дальше я слушать не стала, ибо разговор скатился на бытовые мелочи, понять которые мог только человек близко знающий обеих подруг. Я к этой категории, к счастью, не относилась и спокойно пропускала мимо ушей последние тенденции корабельной моды. Хотя — я прислушалась, делая себе зарубку в памяти — можно сделать репортаж и на эту тему. Думаю, количество просмотров компенсирует мне необходимость читать блог Вивьен или Ванессы.

Кое-как приведя себя в божеский вид, я отправилась шататься по этажу. Батарейки камеры должно было хватить на сутки, памяти и вовсе на круглосуточную месячную съемку, а потому я ни на минуту не выключала ее. Куда бы ни пошла — со мной был внимательный третий глаз, который в отличие от своей хозяйки видел и запоминал абсолютно все.

Четвертый жилой этаж был последним доступным для обычного туриста. Он возвышался над торговыми и развлекательными уровнями, упираясь в отдельную транспортную платформу для обитателей гостевого этажа. Попасть туда без пропуска не представлялось возможным: платформа просто не среагирует на приближение и команды обычного пользователя.

Тяжело вздохнув, я поснимала все, что было доступно глазу. Увы, ничего кроме бортиков и пары горшков с цветами выхватить не удалось. Для полноценной съемки запретного этажа необходимо было попасть на него лично.

— На что же вы меня толкаете? — шепотом проговорила я, вспоминая свои самые сумасшедшие ролики. Не будь за моей спиной столько жаждущих, я бы ни за что не отважилась на большинство из них. Но сейчас, когда я смотрела на мертвую платформу, меня и саму тянуло заглянуть к гостям. Почему? Это было необъяснимо. Наверное, я заразилась азартом обуревавшим добрую половину туристов. Плюс взыграла профессиональная гордость, требовавшая эксклюзивные кадры.

Решив, что на худой конец буду прикрываться Тананом (должна же и от него быть польза?), я отправилась в знакомый обеденный закуток. Прежде, чем идти на дело, требовалась консультация специалиста. Или хотя бы дружеский совет, скрепленный хорошей настойкой откровенности.

Разыскать студента оказалось не так просто. На работе его не оказалось, повар, с которым они как бы были дружны, ничего не знал о существовании своего помощника, и только администратор, бледнея и комкая салфетку, призналась, что одолжила наряд официанта одну настойчивому молодому человеку за пару тысяч кредитов.

Выругавшись, я ушла в ставшую родной беседку, стянула с руки инфофон и запросила журнал посещений. Чисто. Ни одного запроса, ни одной новой закладки — ничего. Как будто его даже не активировали, не говоря уже об использовании. И на кого же я напоролась? На более подкованного коллегу? Вполне возможно.

Набрав с собой еды, я вбила данные Клэр в гида, скачанного с сайта компании, и отправилась на поиски кузины. Если кто и разбирался в охоте на мужчин, то это была она. Оставалось лишь подтолкнуть ее к генерации безумных идей и выбрать что-нибудь не столь травмоопасное.

О приближении к объекту поисков я узнала заранее. Увы, гид был не при чем. Он, напротив, в ужасе начал глючить и прокладывать маршрут в обход, пытаясь избежать большого скопления людей. Отмечая, что я подхожу все ближе к эпицентру, он подавал тревожные сигналы и вспыхивал красным, предупреждая об угрозе.

Тяжело вздохнув, я сунула инфофон в карман и попыталась протолкнуться вперед. Если бы... Людская стена держала удар лучше последнего сплава военных. Попытавшись обойти столпотворение, я лишь убедилась в его грандиозности. Коробка с пиццей с каждом минутой промедления переставала жечь мне пальцы. Еще чуть-чуть и есть это станет можно, но не так приятно. Выхода не было — пришлось звонить Клэр и просить ее покинуть зевак.