Ксенос и фобос

Бойцы на базе отдыхали. Только караулы у ворот и по углам ограждения следили за окружающим простором. Раньше тут был ведомственный санаторий для легочников, но потом он был закрыт из-за недостатка финансирования, чуть не развалилось все, а в девяносто пятом всю его территорию отдали местному СОБРу. Теперь здесь «жил» спецназ.

По плану реформирования армии, который был принят еще в конце пятидесятых, огромная неповоротливая мощная машина, предназначенная для отпора агрессору и захвата территорий, постепенно заменялась небольшими мобильными, вооруженными новейшим оружием и укомплектованными лучшими бойцами, группы специального назначения, располагавшиеся во всех областных центрах. Остальная армия, сократившаяся более чем втрое, стала как бы огромной школой, через которую пропускали ребят-срочников, отсеивая тех, кто оставался в войсках на сверхсрочную, а то и на всю жизнь.

За годы и годы медленной реформы (а чем больше аппарат, тем труднее его модернизировать) спецназ уже показал свои качества. Прибалтика, Молдавия, Средняя Азия, Кавказ — везде они были первыми, и возникавшие очаги напряженности гасились малой кровью. Вернее, так: гасились кровью — но малой.

Полковник Кириенко лежал на койке, распустив ремни амуниции и скинув обувь. Он не спал, хотя поспать было необходимо. Он не спал по-настоящему уже две недели, с того момента, как дочь не вернулась со свидания. Вернее, она дошла до дома, и он даже слышал ее голос на лестнице. А вот до своих дверей Ирина так и не дошла. Или ему все это показалось? И голос ее, и слова, что уже идет?

«Эх, Ирина!»— он помотал головой по жесткой быстро нагревшейся подушке. Единственный ребенок. Любимая дочка, которой многое прощалось. Настолько многое… Ну, почему он тогда не вышел к ней? Почему не затащил силком? Мало ли что там могло быть. Не зря же пришлось уже один раз оформлять академический отпуск по состоянию здоровья, когда он дочку сам, силком, увез в закрытый наркологический санаторий. Ох, и кричала она тогда на него. Ох, и ненавидела. Но потом, вроде, опять успокоилась…

Кириенко после ее внезапной пропажи пустил в ход все свои связи, он поднял на ноги всю агентуру, он до сих пор надеялся, что она где-то близко, что она еще жива. Потому что время, вот оно, потому что все надо делать быстро. И плевать ему было, что никого из пропавших, из тех, кто по заявлениям, пока не нашли. Он искал не всех — свою единственную дочь.

Ревун прозвучал как всегда неожиданно.

По коридорам топали тяжелыми ботинками спецназовцы, забегали в оружейку, получали оружие и патроны, тут же заряжали, пробегали дальше. Через полчаса в большом туристическом автобусе с затемненными окнами спецназ получал задание:

— Внимание! Объект — Кислотный завод. Входим через Вторчермет. Группа первая — Иванов.

— Я!

— Все твои с тобой. Задача: обезвредить охрану Вторчермета, прикрыть проход второй группы на территорию завода. После того, как они переберутся через ограду, присоединиться к ним. Позывной — Альфа.

— Есть!

— Группа два — Кузькин.

— Я!

— И его мать…, — отчетливо прозвучало сзади под общий хохот.

— Мужики, ну вы уже достали, ей-богу. На задание идем, не на учебу, мать вашу! — обернулся обиженно Кузькин, и все опять покатились с хохоту.

Командир сделал паузу, приподнял ладонь, успокаивая бойцов.

— Тишина. Дело серьезное, мужики, не учеба — честно говорю.

— Наконец-то. А то разжирели тут уже…

— Кто сказал — разжирели? Лежнев? После выполнения задания — два наряда вне очереди.

— Есть два наряда!

— И спарринг.

— За что, товарищ майор?

— За «за что», боец.

— Есть, спарринг.

Теперь все сидели молча и слушали указания.

— Вторая группа под прикрытием ивановских ребят преодолевает ограду и рассредоточивается вдоль нее. После подхода первой группы создаются парные патрули и идет зачистка местности. Шумная зачистка, с топотом и стрельбой. Чтобы, как зайцев, всех гнали перед собой! Ясно?

— Так точно!

— Позывной — Бета.

— Есть!

— Группа три. Старший — прапорщик Мартичук, — майор уважительно назвал по званию только одного, опытнейшего и умелого. — Твой позывной — Захват. Понял, Степан?

— Понятно, товарищ майор, не впервой, — степенно прогудел огромный шкафообразный старослужащий.

— В третьей группе — боец Кириенко. Он доведет нужную информацию и укажет цели.

— Есть, — приподнялся полковник с места. Его обмундировали, как всех, и теперь он ни звездами своими, ни каракулем не отличался от таких же крепких спецназовцев.

— Товарищ майор…, — приподнялся Мартичук.

— Степан, так надо. Потом я тебе все объясню.

— Есть, — немного обиженно прогудел Мартичук. Давние отношения с командиром позволяли ему знать заранее новости. А тут — такое. Неизвестный боец в спаянной группе. Но — команду надо исполнять.

— Но если что…, — поднял он ладонь-лопату.

— Степан, всё, как обычно. Он в полном твоем подчинении.

— Есть.

— Оперативный штаб с рацией и выходом на город — на круче над заводом. Я — с резервом. Все остальные — со мной. А теперь, внимание всем! По оперативным данным мы идем на базу похитителей людей, — командир сделал долгую паузу.

— О-о-о… Ух, ты-ы-ы… Ну, наконец-то…. Так, все правда, значит… Народ-то говорил… И по телику не зря показали…, — зашевелились, загомонили спецназовцы, за ежедневными тренировками заскучавшие по настоящему делу.

— Всем понятно? Поэтому действовать надо быстро, максимально жестко, но без лишних жертв, поняли? Нам нужны люди, контакты, свидетели, документы. Заводи, — бросил он водителю и присел на откидное сидение, на котором в другое время сидела бы симпатичная молодая экскурсоводша.

Уазик со связью и с операторами штаба вылетел вперед, и короткая колонна пронеслась по темному зимнему городу. После нескольких дней с морозами и ясными днями и ночами погода не подкачала: густо шел снег, крупные хлопья ложились мягко, быстро покрывая дорогу. К ночи заметно потеплело.

Перед переездом легковушка приняла вправо, из нее выскочил оперативник, подбежал к будке обходчика, и автобус резко затормозил перед опустившимся вдруг шлагбаумом. Из него быстро и бесшумно выгрузились первые две группы спецназа, тут же рассыпавшиеся в кустах вдоль насыпи, а потом темными тенями парами перебежавшие к бетонному забору Вторчермета. Вот, были вроде какие-то люди в черных куртках с капюшонами — а вот, и нет их уже, только автобус какой-то стоит у переезда, ожидает, когда пройдет электричка и поднимут шлагбаум.

— Собак здесь нет?

— А кого тут охранять собаками? Чушки чугунные? Рельсы? Вон, в вагончике охрана.

— Вперед!

Четверо подскочили к дверям вагончика, замерли на мгновение, тут же раздался треск отжимаемой двери, и первая двойка ворвалась в ярко освещенное тесное помещение, взяв под прицел двух мужиков в пятнистых комбинезонах, распивающих чай и поглядывающих в маленький черно-белый телевизор, бубнящий какие-то новости.

— Сидеть! Не двигаться! Спецназ!

Зашедший за ними еще один боец споро связывал за спиной руки опешивших охранников капроновым шнуром.

— Оружие у вас есть?

— Да вы что, мужики? Это — Вторчермет! Вы что, наркодилеров тут ловите, что ли? — хохотнул было тот, что выглядел покрепче, побывалее, что ли, но тут же свалился на пол с табуретки, выбитой из под него.

— Лежать! Отвечать ясно и тихо: оружие есть?

— Н-н-нет, — запинаясь, произнес второй. — Не положено нам.

— Связь?

— Телефон вот у нас…

— Ложись!

Охранник послушно упал на грязный пол, и был быстро связан спина к спине со своим товарищем.

— Связь — рвать!

— Есть!

С крыльца была дана отмашка, и вторая группа спецназовцев, сосредоточившаяся под бетонным серым забором, привычно, как на тренировке, начала переправляться через него, помогая друг другу.

Еще пара минут, и на дворе Вторчермета не осталось никого.

Как раз в это время поднялся шлагбаум, и автобус покатил дальше по трассе, приближаясь к проходной завода.

— Альфа на территории. Бета на территории. Захват готов, — почти одновременно прозвучало в рации командира.

— Штаб?

— Штаб на месте!

— Начали! Мы уже на подходе.

Прямо у бетонной головы автобус притормозил, и из него высыпалась резервная группа во главе с командиром, тут же становясь в какое-то подобие строя, колонной по двое. А автобус рванул дальше, выпустив на следующем перекрестке еще троих в странного вида шлемах с ручным пулеметом и автоматами в руках.

Площадь перед заводом была ярко освещена, и появление вооруженных людей перед проходной не могло остаться незамеченным. Засуетилась охрана, закрывая стеклянные двери на железные скобы, вдруг громко и заунывно зазвучала сирена.

— Шумим, братцы, шумим, — командир, спокойно прикурив и выиграв еще несколько секунд, выдохнул дым первой затяжки и медленно двинулся вперед. За ним по двое в ряд двигались его бойцы, ощетинившиеся стволами в разные стороны.

— Штаб, — проговорил он, слегка повернув голову к микрофону, — доклад!

— Пять минут. На территории тишина. Наши идут по плану.

— Что от вас видно?

— Охрана носится, товарищ майор, свет включили у проходной.

— Ну, это так и должно быть. Смотреть и докладывать, если что.

— Не в первый раз…

— Не понял.

— Есть смотреть и докладывать!

— Ишь, расслабились у меня, — пробормотал командир, поднимаясь по ступенькам. Подняв руку, он вежливо постучал в толстое мутное стекло двери рукояткой пистолета. Оглянулся, одобрительно кивнул головой, видя, что бойцы резервной группы уже подтянулись парами под стены, встали возле дверей, готовые прыгать в окна, не закрытые решетками, врываться в двери. Найдя взглядом урну, метко щелчком отправил туда окурок, и снова постучал.

— Чего надо? Здесь режимное предприятие!

— Спецназ. У нас задание. Откройте, пожалуйста, двери, — вежливо проговорил он в щель.

Сирена, продолжавшая нудно выть, вдруг замолкла. И в наступившей тишине как взрыв прозвучала начавшаяся плотная стрельба где-то в центре завода, ближе к берегу.

— Штаб, что там, вашу мать?

— Командир, ребята в засаде! Там с двух сторон пулеметы, похоже!

— А-а-а, блин, полковника мать-перемать! Ломать все! Вперед, спецназ!

Под звон посыпавшихся стекол двое скакнули в окна, кто-то дважды врезал по крайней двери кувалдой, потом еще, его тут же оттерли в сторону, и два автомата расстреляли дверь в стеклянную пыль, сквозь которую в проходную тут же кинулись фигуры в черном.

Очередь в потолок:

— Лежать, суки, всех положим! Лежать, говорю!

И мимо лежащих охранников, по лежащим охранникам, по рукам, по головам, под крики от боли, они кинулись туда, где стрельба становилась все ожесточеннее, где сейчас гибли их товарищи.

— Командир, сзади! — раздалось в наушнике.

— Что за…

На площадь перед заводоуправлением выпрыгнули из темноты два БТР и замерли, наставив стволы пулеметов на проходную. Из той же темноты показались медленно идущие грузовики, из которых в открытые задние борта прыгали и тут же рассыпались вдоль площади с оружием наизготовку фигуры в защитном с темно-красными, почти черными в темноте погонами на плечах.

— Прекратить огонь! — раздался громовой голос из динамиков по всей территории завода. — Всем немедленно прекратить огонь! Мы начинаем войсковую операцию!

— Черт… Это что еще такое?

— Командир, из города еще колонна грузовиков!

— Да куда же это мы влезли? Спецназ, к бою!

Спецназовцы бросились к окнам, но тут задергались, задвигались пулеметные стволы, загремело, посыпались стекла из всех дверей, и тот же голос прокричал:

— Приказываю лечь, руки за голову! Иначе начинаем огонь на поражение!

Стрельба в центре завода тоже вдруг затихла.

— Альфа, Бета, Захват, что? — тихо прошептал майор, выдвигаясь через разбитые двери на площадь.

— Здесь Альфа. У нас потери, командир. Захвата больше нет.

— Бета. Командир, мы в жопе. В полной жопе.

Навстречу майору, стоящему на крыльце, от оцепления вышел молодцеватый подтянутый, двигающийся, как на пружинках, подполковник:

— Подполковник Клюев, — махнул он рукой у виска. — Сложите оружие и выходите на площадь невооруженные и по одному.

— Мы — спецназ, — с горечью, уже понимая, что случилась какая-то совершенно невероятная, нелепая и от того еще более страшная ошибка, протянул спецназовец. — Майор Сидорчук.

— А нам — так хоть сам Кремлевский полк. По одному, без оружия. Иначе никакого спецназа в нашем городе просто не будет. Мне тут с вами разбираться некогда. Мое дело — объект сохранить. Все понятно?

— Слушай, Клюев, у меня там раненые…

— Раненым окажут помощь. Возвращайся, майор, и выводи своих. Но без оружия. И без ваших там шуток спецназовских. Я тебя очень прошу.

Сидорчук опустил голову. В наушнике вдруг тонко запищало и сразу — как ватой забило.

— На горе твои были, майор? — полковник прикоснулся пальцем к такому же черному наушнику со спиралькой провода, уходящего куда-то за спину.

— Мои.

— Ну, там без стрельбы обошлись, так что успокойся. Давай, выводи, наконец, свой спецназ.

Майор медленно возвращался к своим, тяжело думая почему-то только об одном: и чего он такой чистенький, наглаженный такой, этот Клюев, и сапоги-то у него, блин, хромовые начищенные, аж блестят…

Зима. Глава 3

Перед музеем — сквер, где установлен бюст Д. Н. Мамина-Сибиряка; отсюда вглубь города ведет широкий бульвар Комсомольского проспекта. …

…На углу улиц Карла Маркса и Большевистской — дом, в котором некогда останавливался Радищев. В 1917 году, как об этом свидетельствует мемориальная доска, в том же доме помещался Пермский Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов.

Направляясь по улице Маркса в сторону Камы, мы заглянем в примыкающий к улице Комсомольский сквер. В его центре в 1954 году открыт памятник В. И. Ленину.

В глубине сада — здание Государственного ордена Трудового Красного Знамени театра оперы и балета.

Путеводитель «Волга. Кама. Ока. Дон»

— Коля, вынеси ведро! — голос матери был сух, и по тону ее было ясно, что она очень и очень чем-то недовольна.

— А чо — я-то? — уныло пробасил Колька, не поворачиваясь от компьютера, на экране которого как раз развернулось меню установки «демки» новой игры. — Чо такое-то, чуть чо-то — так сразу я? Я тут не один живу, между прочим…

— Коля, ты весь день просидел дома, ничего не делал.

— Ну, я же болею, типа.

— Да, в школу-то ты не ходил, а вот у компьютера сидеть…

— Ну, мам… Ну, чо ты сразу — у компьютера, у компьютера…

— Ты весь в своего отца! — почти закричала, выйдя из кухни в коридор, мать. — Он тоже может сидеть целый день на диване, задницы не оторвав ни разу! Вам бы только жрать и телевизор свой смотреть!