Enp

— А он не свой, это понятно, — ответил мне Семичастный.

— Но и не чужой. Просто другой, — улыбнулся я, — и на мой взгляд вполне логично. За всю свою жизнь он ничего не получал от государства. Куда больше отдал в виде налогов, так что это ещё вопрос, он обязан своей стране или она ему. Всё-таки малый и средний бизнес — это существенная опора экономики. Вы к такому не привыкли.

— Да, мы не привыкли к людям без идеологии.

— А Петя привык видеть то, как люди сначала в дёсны лобызают своих идеологических товарищей, а потом так же идеологически их же топят. Как у китайцев, или как вас затопил брежнев, — я наклонился вперёд, — Так она вообще кому-то нужна, эта идеология, если ею подтирается первое лицо государства? Религия без бога, но со своим раем, адом, заповедями, пастырями, паствой, молитвами, крестными ходами на первое мая, паломничеством, со своими святыми и мучениками, и такая же истовая борьба с ересью и инакомыслием... — я видел, как Семичастный чуть ли не зубами скрипел, — примерно так он воспринимает коммунизм и идеологию вообще. И не думаю, что он очень уж сильно ошибается.

— Вот значит как, — он нахмурился.

— Верно, именно так. Воронов человек из другой страны. Из той, которая просуществовала более тысячи лет и, может быть, в силу своего возраста, социального положения, человек он несколько наивный, но... не идиот. Я просто наблюдаю систематическую попытку его понять используя привычные вам критерии. И он в них не влазит совершенно.

— Спокойно, Володь, — жена тронула его за руку, — Он прав.

— Да... — Семичастный рукой махнул, — я это вообще отказываюсь понимать.

— А вы попробуйте, — я вздохнул, — человек на вашей должности должен уметь понимать. Впрочем, давайте кино посмотрим.

Семичастный просверлил меня взглядом.

— Кино?

— Да. Зря что ли старался?

— Мне говорили, что эту хрень отсюда всю ночь вынести не могли.

— Возвращается, — кивнул я, — Вообще, вам до потолка надо прыгать от счастья, Владимир Ефимович. Абсолютное большинство современников не то что имена и даты, события и прочее не вспомнили бы, но даже с трудом бы припомнили брежнева и хрущёва.

— Настолько плохо? — он вдруг сменил гнев на милость.

— Каждый режим делает упор на преподавании своей собственной истории в ущерб истории других режимов, особенно предшествующего, — пожал я плечами, — поэтому да.

— Ты странный, — Семичастный рухнул на диван рядом со мной, девушки сели на соседний, тоже вместе, и шептались о чём-то своём, — зачем ты со мной о Петре заговорил?

— Как я уже говорил — я наблюдаю за ним. Очень подробно, с момента его здесь появления. И наблюдаю, что ваш друг товарищ Шелепин Александр Николаевич считает его безыдейным, чуть ли не предателем и диссидентом. И этом немного обидно — учитывая, что Воронов по сравнению с большинством современников более чем лоялен к советской стороне вообще. А ещё обладает не исчерпывающими, но очень нужными знаниями и навыками. Учёных высоколобых у вас и своих хватает, а вот практиков в области электроники...

— По электронике правда? Что она стала так важна?

— Это основная движущая сила экономики. В девятнадцатом веке это был паровой двигатель и железо, в двадцатом просто по инерции нефть и прочие двигатели, как рабочие механизмы, электричество, но роль паровых двигателей в экономике заменила электроника. Как основное направление развития прогресса. До этого прогресс просто базировался на физическом труде и его механизации и автоматизации. Электроника — это автоматизация умственного труда, обмена информацией, и нетрудно догадаться, к чему это ведёт.

— И к чему?

— Как и говорил Воронов — к повышению рентабельности. То бишь — будет то же, но чуть дешевле, больше, совершеннее. Поначалу может показаться мелочью, но это то, что обрушит экономики целых государств. А бурнейшее и долгое развитие, почти взрывообразное — и вовсе сделает отставание на год — уже существенным. Так что без развитой электроники советскому союзу и России не выжить никак.

Семичастный кивнул:

— Что ж, это я понял. А вот ваши возможности, вы говорили что располагаете. Какими?

— Внутрисистемные путешествия на своей яхте, мелкосерийное производство разной необычной техники, добыча ценных ископаемых в солнечной системе и её окрестностях. Главное это производственные возможности. Воронов может располагает парой-тройкой интересных вещиц — а я могу их создавать. Ноутбуков вот понаделал дюжину, на всякий случай.

Владимир Ефимович осторожно спросил:

— И каких вещиц?

— Я стараюсь держаться строго в рамках тех технологий, которые имеются у Петра Воронова. Хотя единственное исключение — это вот тот лимузин, который вы видели перед входом. Дамы, позвольте вам включить кино и мы с Владимиром Ефимовичем сходим погулять.

Включил дамское кино, из разряда смеси мелодрамы и фантастики. Семичастный сразу же пружинисто встал и мы с ним вышли из гостиной в короткий коридор, до лестницы, вниз, через проход на улицу, и вот мы уже на крыльце. Он остановился, тяжело вздохнул.

— Скажи мне, Орлов, а в этом твоём будущем — всё в порядке?

— Выжили. Хотя теперь этого будещего уже не существует. Мы его разрушили своим появлением здесь. Теперь есть только настоящее.

— Это хорошо, — кивнул он, — я не понял, зачем ты мне сразу решил про Воронова говорить. Нет, ты объяснил, но причину так и не сказал.

— Его появление здесь — отчасти моя вина. Я выполнил рисковый манёвр, и как результат — мы здесь. Разрушил человеку довольно сытую, благополучную жизнь в достатке и спокойствии. Я всё-таки офицер звёздного флота. В запасе, но это не важно — у нас запаса как у вас не существует. Я должен заботиться о гражданских, в том числе компенсировать ему неудобства. Полностью сделать невозможно, да и стоит ли — он здесь уже пассию себе нашёл.

— И то верно, — хмыкнул Семичастный, — и только поэтому?

— Ну и мне скучно стало. Какими бы технологиями, по вашим меркам кажущимися магией и чудесами, я не владел — пустить их в ход без особой нужды я не могу. Так, по мелочи — и поэтому мне скучно. Решил помогать Воронову, а там посмотрим что будет. Жизнь штука в любом случае интересная.

— Нда. Раз ты офицер, то скажи мне как военный — ты не думаешь, что воронов нас предаст? Я имею в виду...

— Пойдёт налево, разгласит секреты... — кивнул я, — понял. Нет, он человек другой морали, но всё же с моралью. Я ему предлагал свалить из СССР. Не захотел — потому что уже связался, а значит не будет менять выбранную линию на ходу.

— И куда ты ему предлагал?

— Да в какую-нибудь новую зеландию. Дал бы полмиллиона баксов, английский он знает, документы сделать не проблема, и жил бы, выращивал кабачки или занимался электроникой, не лез в политику и тихонечко жил счастливой богатой жизнью.

— Очень мало тех, кто отказался бы от такого предложения.

— Он видимо уже настроился на СССР. Петя человек просто очень молодой — двадцать восемь лет. Мальчишка ещё вчерашний, который получил кое-какое образование и кое-какой опыт благодаря связям и пинкам от родителей. Немного страдает от любви к западу и недооценивает собственную страну — ну да это логично, учитывая его воспитание.

— Понятно. Так, Орлов, ты эту баржу мне показать хотел?

— А, да, позвольте я вам расскажу интересную историю. В общем-то я знаю её лишь потому, что колёсные автомобили это одно из популярных хобби нашего времени. Последний ЗИЛ. Уже после того, как союза не стало, после непродолжительного периода анархии и последующего наведения подобия порядка, завод ЗИЛ закрылся. Однако, энтузиасты из числа тех, кто делал партийные автомобили, создали эту машину на заводе. В единственном экземпляре, чуть ли не вручную, в полуразрушенных цехах. Это не спасло завод, конечно же — все уже настроились на другое, а этот автомобиль остался чисто исторической достопримечательностью. Последний Зил.

— Нда... Депрессивно как-то.

— Тут не спорю, — кивнул я, обходя машину, — она в целом копирует стилистику ЗИЛов последних лет. На тот момент в ходу уже была совсем другая автомобильная мода. Это архаичный дизайн, конструкция не сказать, чтобы прогрессивная. Для своего времени, конечно.

— Дай угадаю — ты хочешь её себе оставить?

— Нет, что вы. Ездить на таком крокодиле по улицам — совершенно глупая затея. Однако, насколько я понял, Воронов вынужден лишиться своего автомобиля. Недорогого и простенького, но всё же весьма добротного и явно не советского уровня. Я предложил ему на замену шевроле Импала, переработанную версию. Он согласился. А это... парадная, так сказать.

— Парадная, — хмыкнул Семичастный, — можно посмотреть внутри?

Он залез внутрь. Внутри оказалось весьма просторно и комфортно. Бежевый салон, светло, приятно, тихо. Владимир Ефимович не стал особо задерживаться.

— Знаешь, а тут хорошо, — вылез, — и к чему ты показал мне эту машину?

— Что поделать — колёсные автомобили я вынужден был изучить. Ни к чему, просто показать последний ЗИЛ. И попросить поставить его на учёт за Вороновым, по всем правилам ГАИ.

— Это вызовет вопросы.

— Спишите всё на самоделку. Самодельные авто же не запрещены? Вот и все вопросы к самодельщику.

Семичастный покивал.

— Хорошо. Хорошо, да, думаю, это можно организовать. В обмен на тот авто, что Воронов оставил нам. Однако, учти, мы хоть и занимаем место в партии — не являемся властью. А значит не стоит слишком наглеть.

— Понимаю, — согласно кивнул я, — по красной площади кататься никто не будет.

По-моему, я сбил с него настрой предъявлять претензии Воронову. Но они тут же появились обратно, когда Воронова мы нашли в гостиной, куда вернулись. Петя был слегка уставший, слегка приошалевший. Катя вовсе по-моему выглядела как будто картина мира у неё рухнула. Она тихонечко так, бочком-бочком протиснулась в спальню и там заперлась. Воронов же, уставший и довольный заметил всех гостей. И меня в том числе.

— Добрый вечер, товарищи...

— Добрый. Воронов, верно? Пойдёмте прогуляемся, — Семичастный взял его в оборот.

Мне оставалось только грустно вздохнуть. Меня оставили одного — но не тут то было. Катя переоделась, приняла душ, и вышла к нам уже свежая и в довольно элегантном платье. На девушке-провинциалке оно смотрелось как на корове седло, должен признать — да, симпатишная мордашка, но ей не достаёт... выправки. Как у этих двух партийных жён. Ничего, научат. Или уже поздно. Но недолго они смотрели мелодраму — Петя с Семичастным задерживались, а пока дамы смотрели мелодраму, я вновь занялся тем что пытался на технологиях Воронова смастрячить что-то.

Пока что у меня удалось отделить непосредственно компактный микрокомпьютер в виде его телефона блекберри от функции телефона и на основе его операционной системы и довольно маломощного процессора сделать из этой маленькой звонилки что угодно. Ну правда, вставить блоки АЦП-ЦАП, и можно на базе этой универсальной платформы сделать что угодно. Запрограммировать соответственно. Однако, нужно было решить вопрос с постоянным функционированием, долговечностью, тепловыделением и питанием.

— Георг, — Меня позвала Катя, — Можно тебя?

— Да? — я оторвался, закрыл ноутбук и подошёл, — Леди, — вежливо склонил голову.

— Садитесь, Георг, — величаво сказала Семичастная, — довольно с нас кино. По крайней мере сейчас, у нас возникли вопросы к Петру, но поскольку его нет... Екатерина тут говорила, что вы ей сделали гардероб? Вы в моде разбираетесь?

— Совсем нет. Просто прототипами послужило то, что найдено в фильмах, — качнул я головой, — остальное отсебятина. Я совершенно не разбираюсь в одеждах вашей эпохи.

— А шили?

— Это уже корабль, — улыбнулся я, — ну и есть другие инструменты, — я продемонстрировал унитул на руке, — довольно эффективные.

— Понятно, — Семичастная вздохнула, — было бы конечно очень интересно узнать, в чём у вас ходят.

— Если мода времён Воронова покажется вам скорее пошлой и гадкой, то о другой эре и говорить нечего, — качнул я головой.

Шелепина взяла инициативу у подруги:

— А чем вы планируете заниматься?

— Понятия не имею. Насколько я понял, Воронов сейчас изображает из себя шахерезаду, рассказывая султанам сказки на ночь, пока те не свыкнутся с его существованием, — я улыбнулся, — а я просто сбоку нахожусь и наблюдаю. Почти не вмешиваюсь.

— Мне вот интересно, о чём вы с моим мужем говорили? — Семичастная была преисполнена любопытством.

— О машинах. Исключительно о машинах, — улыбнулся я.

— Хорошо, мальчики есть мальчики, — ответила снисходительно Шелепина, — Георг, а расскажите о себе. О Воронове мы знаем почти всё, а вот кто вы?

Я пожал плечами:

— Мой статус и историю непросто понять. Капитан запаса звёздного флота, то есть не находящийся на действительной службе. Капитан собственной яхты, которую купил после прохождения службы.

— То есть вы капитан звездолёта?

— Совершенно верно, — кивнул я.

— Как интересно! — с придыханием сказала Екатерина.

Дамы уже чуть-чуть приняли на грудь, в переносном смысле, конечно, и все три были в стадии разговорчивости.

— Вы будете жить тут с Вороновым? — спросила Шелепина.

— Ну... Отчасти, — я улыбнувшись, пожал плечами и бросил взгляд на Екатерину, — сидеть безвылазно на вашей даче смысла нет. Для господина Воронова это безусловно всего лишь курортный отдых, люди его времени вообще не слишком любят путешествия, так что ему здесь даже слишком комфортно. Я вот что думаю — его же как-то надо будет организовать после того, как он поговорит со всеми товарищами, кто хочет узнать обо всём.

— Вы имеете в виду найти ему место? — спросила Семичастная.

— Именно. Мой корабль, искуственный интеллект, проанализировал его навыки и признал весьма любопытными. С практической точки зрения — он довольно редкий тип специалиста, который имеет опыт руководства, коммерции, и технически подкован хорошо. Но в своей области, области внедрения. Главное чтобы не остепенился, остыл, завяз в болоте семейной жизни и стал очередным скучным специалистом-управленцем, которых миллион, и все как под копирку.

— Вы думаете он будет управлять кем-то? — спросила Катя.

— А что ещё он умеет? — развёл я руками, — это его профессия. Рано или поздно к этому всё придёт.

— Но он совершенно не ориентируется в наших реалиях, — сказала Вера Борисовна.

— По-моему это плюс. Есть реалии в которых лучше и не начинать ориентироваться.