Дар Ветра

— Вот это другое дело! И не жлобься купец, я ведь по доброте душевной поделился с тобой, а ведь мог просто отправить тебя с разбойниками напрямую в город, а сам хапнуть всё, или ты думаешь, что мне не хватило бы сил самому разбойников положить? Так ты ошибаешься!

— Понял, ваша милость, кто ж не понял бы, после увиденного в лесу побоища.

— Ну и хорошо, что понял. Пусть мне их запрягут в телеги, я показал на битюгов, да подвезут телеги к крыльцу. И не забудь договор, беда будет если задумаешь меня обмануть !

— Помню. помню я наш уговор, не беспокойтесь, всё будет сделано, ваша милость.

— Дата. Обратился я к своему слуге,— сначала стелешь шкуры на дно телег, я за это время сниму со стен оружие, затем ты снимешь ковры и тоже застелешь ими телеги, затем грузишь сундуки. Ну а дальше видно будет, что будем грузить, я ещё не во всём разобрался. Давай начинай со шкур.

И пошло поехало. Я снимал и рассматривал оружие, чего там только не было, за четыре года грабежей, банда убила и обобрала минимум полтора десятка дворян, именно столько мечей я насчитал на стене. Боевые топоры, метательные топорики, кинжалы и арбалеты, копья и дротики, палицы и кистени. Глаза разбегались от такого количества разнообразного оружия. Завернули в тонкий ковёр, увязали, и вдвоём с Датой еле дотащили до телеги. С трудом затащили куль с оружием в телегу, и переглянувшись взяли перерыв на обед, женщины в это время перебрали одежду из открытого мною сундука, принарядились, расчесались, и с любопытством смотрели на наши мучения. Достав из наших мешков, несколько кругов колбасы, головку сыра, и несколько лепёшек, пригласил дам к столу. Дата налил нам в найденные в одном из сундуков серебряные кубки вина, и я на правах освободителя, произнёс тост.

— Дамы, слава богам всё закончилось. Вы живы и это главное, время всё лечит, пройдёт немного времени, и вы забудете этот кошмарный сон. По крайней мере, постарайтесь это сделать. За ваше здоровье и красоту!

— Мы обесчещены шевалье! Это невозможно забыть!

— И кто кроме вас, это знает? Я? Так через пару дней мы расстанемся, а через месяц никто из нас не вспомнит наших лиц. Такова память человеческая.

— Вам легко говорить шевалье, а мы все трое носим по ублюдку, от этого зверя.

— Я молод дамы, что бы давать вам советы, но считаю, что ребёнок зачатый вами не при чём. Наполовину это ваш ребёнок, сможете ли вы убить свою половинку? Вырастите из второй половинки не зверя, а человека, и это будет самой страшной местью насильнику. Я ещё не полностью разобрался с наследством, а когда разберусь, то надеюсь, его хватит на небольшую компенсацию за понесённые издевательства. В разумных пределах конечно,— тут же поправился я. У меня есть несколько верховых лошадей, память о первой попытке меня ограбить, кто-то из вас поедет верхом?

— Разумеется, не в телеге же нам трястись.

— А я не умею верхом, призналась монахиня. Я в телеге поеду, мне так привычнее. И лошадьми я умею править.

— Вот и отлично. Пока посидите на улице, благо день тёплый солнечный, насиделись наверное в погребе. Сколько дней, сидели в погребе кстати?

— Дней! Шевалье, я сюда попала осенью, Малита зимой, А монашка весной. С нами была ещё одна дворянка, недели три назад её увели и больше мы о ней ничего не слышали.

— Дамы, и сестра, завтра мы будем в Борзуме, там расскажите о своих неприятностях начальнику стражи, а меня увольте от выслушивания о ваших неприятностях, всё, что я смог я сделал для вас. Дальше мы кушали в полной тишине. Пообедав, дамы поблагодарили меня за стол, и вышли на солнце, а я продолжил инвентаризацию наследства. Что сказать? Я теперь вполне обеспеченный человек, сундук с посудой, в основном серебро, но попадались и золотые изделия, сундук с мужской одеждой, куль оружия, шкуры, ковры, и наконец деньги. За четыре года атаман собрал пять сотен золотых, и две тысячи серебряных монет. Кроме денег я нашёл шкатулку с золотыми и серебряными кольцами, серьгами, браслетами и цепями. Да, да, цепями, ибо назвать цепочкой изделие в палец толщиной, язык не поворачивался. Отложив по паре украшений и по десятку золотых монет, для дам, остальное я незаметно вынес и спрятал в своих перемётных сумках. Дата ещё раз прошёлся по дому, и погрузил пару мешков с какой-то мелочью. Которая по его понятиям была нам необходима в дороге.

— Господин, я нашёл себе обувь, разрешите мне её взять, Дата показал мне короткие сапоги.

— Нашёл, молодец! Спросил разрешение, дважды молодец. Разрешаю подобрать себе одежды и обуви, столько, сколько в руках унесёшь. Действуй.

Наконец вновь образованный обоз тронулся, мои телеги ехали первыми, одной правил Дата, второй монашка, дамы и я верхом. Уже в сумерках, мы доехали до города, ворота уже закрыли, и поэтому обоз встал лагерем на специально отведённой для таких случаев площадке. Теперь уже горожане ходили между возов и телег, предлагая те или иные услуги и товары. Обиходив лошадей Дата, разжёг небольшой костёр, водрузил на него котёл и вместе с монашкой что-то соображал насчёт ужина. Я подошёл к болтающим о чём-то своём девичьем дамам, и вложил каждой в руки по кошельку с деньгами и украшениями.

— К сожалению дамы, разбойник хорошо спрятал награбленные деньги, я по крайней мере нашел всего полсотни монет и немного драгоценностей. Каждая из вас получила по равной доле добытого мною.

— Вы дали монашке десять золотых? Ей этого много, в монастыре ей деньги не нужны. И драгоценности тем более. Шевалье, я требую увеличить нашу долю за её счёт!

— Требовать вы будете у своего мужа, у родителей, в крайнем случае, у слуги. У меня шевальера, вы можете только просить. Заранее говорю вам, нет. Она страдала наравне с вами и вольна распорядится деньгами по своему усмотрению. Я так решил.

— Тогда у нас есть просьба к вам.

— Я весь внимание.

— Мы с Малитой, решили не фигурировать в деле о грабителях. Нам ни к чему такая слава. Могли бы вы приказать купцу, что бы он молчал о нас?

— Конечно, если вы того желаете.

— Желаем. Я надеюсь, вы не обеднеете, лишившись пары лошадей, не пешком же нам ходить.

— Не обеднею шевальера, но увы, эти лошади дороги мне как память. Я выделил вам достаточно средств, если вам нужны лошади, купите. В этом городе, говорят богатый рынок. За сим, разрешите распрощаться с вами на всякий случай, буде утром нам не удастся встретиться.

-Вот тварь, считает, что ублажая собой разбойника, заработала больше денег, чем её подруга по несчастью! Расстроенный разговором с шевальерой, и не дождавшись ужина, завернулся в плащ уснул. В полночь меня разбудил Дата. — Надо искать второго слугу,— которую ночь не удаётся выспаться, подумал я потягиваясь. У костра сидела монашка, прутиком поправляя тлеющие угольки.

— Ваша милость, вот ваша каша, вы уснули и не ужинали.

— Спасибо сестра, прими и ты, в счет понесённых тобою мук и унижений небольшую толику денег, и я подал ей кошелёк.

— Спасибо вам ваша милость, в монастырь мне дороги нет, там с детьми не принимают. Но я пристроюсь, где ни будь. Лекарку в любую деревню примут. Только у меня просьба к вам ваша милость, поменяйте мне золото на серебро. С золотом в деревне нельзя показываться.

— Хорошо, поменяю, а куда ты хочешь податься?

— Да куда ни будь, подальше от этих мест, сирота я, при монастыре выросла, родни нет, запомнила я ваши слова ваша милость, выращу я достойного человека из семени зверя. Можно я с вами дальше поеду?

— Можно. Звать то тебя как?

— Итанией, в монастыре меня нарекли, несмысленышкой, в неделю от рождения меня под ворота монастырские подкинули.

— Я Итания, еду к морю, так что если тебе по пути, то едем со мной. Но есть одно условие.

— А где это море, ваша милость, и какое условие?

— А вот на заход солнца дней двадцать проедем, потом еще дней тридцать на юг, и попадём прямо на берег моря. Ты море видела? Нет? А я видел. Красота неописуемая, на сколько глаз видит вода солёная, да что там глаз видит, на десятки дней пути кораблём при полных парусах.

— И чего же в этом красивого, Ваша милость? Вода кругом. Там же глубоко. Опасно.

— Нас мужчин, это и привлекает. Опасность щекочет нам наше самолюбие. Преодолеть свой страх, и победить в схватке, для мужчины нет лучшего удовольствия. Ну разве, что сравнимо с овладением женщиной.

— Скажите тоже ваша милость, вы то откуда знаете про овладение женщиной, вы же ещё вьюнош.

— Откуда, откуда. Читал я про это. А то, что я молодой, так это мне не помешало вас из подвала вытащить.

— Слыхала, я ваша милость, что вы повелитель ветра. Правда ли?

— Нет Итания. Пока не повелитель. Одарённый. А условие моё такое, ты показываешь мне лечебную травку, объясняешь, в каких случаях она помогает, как из неё приготовить снадобье. Я дворянин, а у нас дворян все вопросы чести решаются через удар меча, и лекарь не всегда будет под рукой. Так что такие знания мне не помешают. Что скажешь?

— Согласная я, уставом монастыря лекарок, это не запрещено.

— Ну и ладушки. Спи уже, завтра рано вставать. Побродим немного по рынку и в путь.

Утром едва ворота открылись, купец сдал разбойников страже. Добавил несколько улик в виде дверцы от кареты, несколько обрывков одежды с различными гербами и координатами разбойничьего хутора. Дамы покинули нас по-английски, то есть не прощаясь. Ну да боги им судьи. Оставив Дату и монашку охранять телеги с добром, я поехал искать рынок. Оказалось, можно было и не въезжать в город. Рынок находился на другой стороне города на такой же площадке что и та, на которой остановились мы. Тем не менее, заехал в город я не зря. Во первых, нашёл менялу, и узнал так сказать местный курс валют. За один золотой давали в среднем тридцать пять, тридцать семь серебряных монет. За одну серебряную давали сорок, сорок две медные монетки. Заодно присмотрелся к своим монеткам, золотой "бычок", (в гербе королевства наличествовала голова тура), серебряный орлик (на монете был отчеканен орёл, держащий в клюве меч). Медная монетка (белка), вы надеюсь, догадываетесь, почему её так назвали. Во вторых я нашёл книжную лавку, дорога длинная, за это время надо бы поднять своё образование. Привязал лошадь к коновязи, и вошёл в лавку. Навстречу мне поднялся подслеповатый старичок, и как обычно во всех лавках и во всех магазинах всех миров, спросил,

— Что желаете приобрести молодой господин.

— Я из глуши,— не постеснялся признаться перед чужим человеком.— Не хотелось бы показаться деревенщиной в обществе, ну вы понимаете, мне нужно что ни будь про этикет, а также свод законов королевства, не хотелось бы попасть впросак из-за безделицы, и всё, что вы можете предложить о повелителях, мануалы например. Чем поможете?

— Едете учиться? Одарённый? Поверите ли, молодой господин, прожив долгую жизнь, я ни разу не видел повелителей. Читать о них читал, но видеть не видел. Могу ли я надеяться увидеть это чудо. Я уступлю вам четверть цены на то, что найду для вас у себя.

— Давай любезный, поищи заказанное, потом будем говорить о чудесах.

— Увы мне, не смогу предложить вам всего из перечисленного, вот "Свод законов",— пожалуйста, "Нравоучение для молодого дворянина",— пожалуйста, а вот учебников для повелителей, я не видел никогда в жизни. Правда есть у меня одна книга, называется жизнеописание Кавалера Милосердия, Повелителя Жизни и Смерти, Ресса дье Зенка, писаная его слугой.

— Повелитель Жизни, это лекарь что ли,— спросил я продавца.

— Ну если приращение отрубленных конечностей и возвращение к жизни убитых в бою воинов считать лечением, то да лекарь, но согласитесь, это Великий лекарь. Странно, что вы о нём не знаете?

— Ничего странного уважаемый, за последние три дня меня дважды пытались ограбить, я получил пару ран и один хороший удар по голове, тут маму родную забудешь, не то что Великого Лекаря. Но не будем о грустном, дневники путешественников, карта мира у вас есть?

— Есть старая карта империи, и описание паломничества по святым местам ...

— Эта книга у меня есть.

— Чистые листы бумаги, перо, чернила, есть?

— Есть господин.

— Посчитай сколько за все покупки.

— Четыре орла господин, это со скидкой за чудо, господин.

— Держи деньги. Ты всё еще хочешь увидеть чудо? Что ж,— я собрал свои покупки и пошёл к двери,— смотри внимательно любезный,— я закружил в лавке небольшой смерч и вышел, закрыв за собой двери. Отъехав пару кварталов, я заметил вывеску оружейной лавки, ради любопытства зашёл в неё, цены на клинки меня приятно удивили, мечи от пяти золотых и выше, кинжалы от двух золотых, остальное железо, не ниже золотого. Продавать оружие в этом городе я не собирался. Мало ли, кто-то узнает родовой меч и пристанет с расспросами. Клинки лежат, денег не просят. Пусть лежат. Выехал из города через противоположные ворота, и сразу увидел рынок. Десятка два возов, с которых на развес и в мешках продавали зерно, клетки с живой птицей, коновязь с парой невзрачных, на мой взгляд, лошадок, подъехал прицениться.

— Что просишь за лошадь?

— По орлу и два десятка белок, господин, но вам то они зачем, у вас вон какой красавец, на пару золотых тянет.

— Если разницу заплатишь, поменяюсь.

— Нет господин. Мне они не по деньгам, но я знаю, кто может купить у вас этого коня. Приходили две шевальеры утром, интересовались конями.

— Знаю я этих дам. Нет, им я лошадь не продам.

— Есть ещё пара покупателей, господин. Но им нужно четыре верховые лошади, своих они загнали торопясь куда-то, если подождёте, то я пошлю сына за ними. Но с вас никак не меньше десяти белок.

— Беги. Есть у меня четыре лошади. Но пусть приходят не сюда, а к восточным воротам, на площадке стоит пара моих телег. Подожду пару звонов колокола, не придут покупатели, уеду.

— Они придут, им деваться некуда, третий день, купить хороших лошадей не могут.

Продавец что-то сказал подростку, и тот, сорвавшись с места, убежал в город. Меня на рынке, больше ничего не интересовало и я, по объездной дороге вдоль городских стен, поехал к своим телегам. Минут через тридцать я подъехал к телегам, над котлом вырываясь из-под крышки котла, вился пар, Дата упражнялся с копьём, монашка кашеварила. Ещё минут через десять к нам подошли два дворянина, в сопровождении мальчишки посыльного.

— Нам передали, что вы продаёте лошадей.

— Да продаю, вот эти четыре.

— Сколько вы за них хотите?

— Хочу я много чего, а продаю, за десять золотых, всех четверых. И не монетой меньше шевалье, у самого, знаете ли, проблемы.

— Мы возьмём за восемь быков, но без сёдел.

— Десять шевалье, и сёдла можете выбросить.

— У нас обстоятельства молодой человек.

— У меня тоже, поиздержался, знаете ли, в дороге, а ехать ещё пару месяцев. Битюгов кормить надо? Надо. А овёс нынче дорог.

— Да на десять золотых, ты их закормишь насмерть! Самый молодой и горячий не выдержал и перешёл на ты.

— Одиннадцать золотых и ни белкой меньше! Я повернулся к тому дворянину, который начал со мной торг,— любое оскорбление в мой адрес, поднимает цену на золотой, вы покупаете лошадей?