Челнок с воем пронзал плотную атмосферу Сармы. За иллюминаторами вспыхивали облака плазмы, оставляя позади челнока длинный яркий след. Радио, настроенное на частоту орбитальной станции, уже перестало чередовать требования вернуться с проклятиями и теперь только периодически всхлипывало, словно оплакивая карьеру Рика.

Рик, сидящий в кресле первого пилота, двинул штурвал. Шаттл начал медленно, тяжеловесно поворачивать, направляясь точно в центр потухшего вулкана, кальдера которого только-только показалась из-под сплошной пелены облаков.

— Как будто квашню заставляешь течь, — пожаловался Рик своей невидимой кошке, вспоминая юркие, лёгкие и мощные десантные боты, которыми он управлял в армии. Те реагировали на мысли пилота, выполняя его желания ещё до того, как он успевал их полностью сформулировать. В отличие от десантных ботов, орбитальный челнок реагировал на команды только тогда, когда пилот терял терпение и начинал костерить его конструкторов.

Данхилл легонько коснулся одной кнопки, второй... Тормозные двигатели басовито взревели; челнок затрясся, сбрасывая скорость. Физик заложил крутую нисходящую спираль и нырнул в кальдеру, прямо к жерлу вулкана. Посадочные ноги выдвинулись из своих гнёзд, и челнок, на миг зависнув над тёмным отверстием лавового канала, рухнул вниз. Рик дёрнул щекой, услышав неприятный хруст откуда-то слева сзади; телеметрия прошла на орбитальную станцию, и радио издало агонизирующий вопль. Но на пульте не прибавилось красных огоньков, поэтому Рик встал из противоперегрузочного кресла, прошёл к шлюзу и выбрался на поверхность Сармы.

Впервые человек смотрел на рваные облака Сармы не через иллюминатор орбитальной станции, а через шлем скафандра, не с орбиты, а с поверхности планеты. Голубое небо над головой разительно контрастировало со свинцовыми тучами, клубящимися вокруг. По меркам Сармы, погода в глазу циклона была тихой, но тяжёлый челнок подрагивал под порывами ветра, а Данхиллу пришлось пригибаться.

— У меня примерно десять минут, — сказал своей воображаемой кошке Рик, пристёгивая к поясу страховочный трос внешней лебёдки и хлопком по груди отключая начавший пищать дозиметр. — Если я не стартую с планеты через десять минут, глаз сдвинется, и челнок просто размажет ветром по камням. — С этими словами Данхилл выставил таймер на часах и шагнул в тьму разверстого жерла вулкана, искренне надеясь, что длины страховочного троса хватит, чтобы добраться до центра управления генераторами ветра.

Спустя десяток шагов наклонного спуска жерло расширилось и стало вертикальным, и спуск пошёл быстрее: Рик просто скользил вниз на тонком тросе, как паук на паутинке, следя за тем, чтобы не биться о стены слишком уж сильно. Включившиеся автоматически фонари скафандра высвечивали гладкие, будто отполированные стены лавового канала. Прошло три минуты, затем четыре. Глубина и температура росли, дозиметр порывался снова запищать, скафандр включил встроенный кондиционер. На исходе пятой минуты Рик заметил далеко внизу какое-то голубое свечение. Справедливо рассудив, что лава была бы оранжево-красной, физик отреагировал на этот свет радостным воплем и увеличением скорости спуска, после чего от внезапного головокружения упал в обморок.

Он пришёл в себя на вымощенном металлическими плитами полу крупного помещения, освещённого бело-голубыми лампами, вдоль стен которого размещались странной формы пульты, усеянные рычагами и кнопками. Кнопки мигали разными цветами, рычаги подсвечивались, индикаторные полоски что-то отображали, и всё это многоцветие переливалось огнями в абсолютной тишине. Рик огляделся; трос от его пояса уходил в круглое отверстие на потолке.

Часы на запястье запищали, давая понять, что пришло время делать выбор: или взлетать, пользуясь удалённым управлением, чтобы челнок выдернул его за страховочный трос, как кошачий бантик на верёвочке, или смириться с потерей шаттла. Данхилл, не давая себе времени на раздумия, отстегнул трос от пояса и набрал короткую команду на скрытой в предплечье скафандра клавиатуре. Трос юркнул назад, в отверстие; тремя тысячами футов выше челнок тяжеловесно взлетел и на автопилоте взял курс обратно на орбитальную станцию. Рик остался в пульте управления один, без связи, без еды и воды и без запасов пригодного для дыхания воздуха. Зато регистраторы его скафандра записывали всё, что он видел, и когда сюда прибудет спасательная команда, они смогут поминутно восстановить все действия Данхилла.

Чисто автоматически выполняя ритуал входа в новый дом, Рик достал из кармана скафандра несколько заранее припасённых шерстинок и выпустил их в воздух. Затем он медленно направился вокруг центра управления по периметру, рассматривая кнопки и пытаясь догадаться, что они делают. Как могла бы обозначить ветер другая цивилизация? Горой, с которой сдувается облако пыли? Наклонным дымом от костра? Деревьями, склонившимися в одну и ту же сторону? Хотя нет, откуда на этом каменистом шаре деревья. А если эта цивилизация развилась на какой-то другой планете, то как выглядели тамошние деревья? Вероятность того, что этот центр не управляет ветрогонной системой, Рик даже не рассматривал: на то, чтобы искать транспорт отсюда к какому-нибудь другому центру, у него не хватило бы воздуха.

Дозиметр снова запищал, полыхая красным, и Рик снова шлёпнул по груди, отключая его. Кто бы ни построил этот центр управления, к радиации он относился чересчур толерантно; видимо, где-то поблизости пролегала жила радиоактивной руды с концентрацией, недалёкой от критической. Кондиционер в скафандре гудел, не переставая, в тщетных попытках хоть как-то облегчить страдания человека, медленно прожаривающегося в лучах ионизирующего излучения.

Внезапно Данхилл замер. Он нашёл то, что искал. Никаких сомнений, это нужная кнопка. Рик занёс над ней палец и нажал, а затем сознание вновь покинуло его. Он так и не почувствовал, как задрожала под ним земля.

* * *

Данхилл открыл глаза. Перед ним был белый потолок. Это оказалось отличной новостью, потому что предыдущий потолок, который физик видел над собой, щеголял отделкой из серебристых металлических плит. Рик закрыл глаза, затем открыл их снова, не нашёл в поле зрения ни изнанки гермошлема скафандра, ни индикаторов герметичности, и с облегчением отключился.

В следующий раз он пришёл в себя, открыл глаза и уставился на строгое лицо Монотонного Астона.

— Тридцать четыре дня, — произнёс тот, верный привычке вкладывать в свой голос всю феерическую эмоциональность говорящих часов. — Вы провалялись в нашем лазарете тридцать четыре дня. Докторам пришлось заменить вам почти все органы, таким сильным был ущерб от радиации. Вы же чуть не умерли в той радиоактивной пещере.

— Что с ветром? — прошептал Рик. Он хотел было улыбнуться, но решил, что это будет слишком тяжёлым делом для его нынешнего состояния.

— Стих, — бросил Астон. — Вы нажали на кнопку, вулканы-ветрогенераторы развернулись в противоположную сторону, включились в противофазе и быстро утихомирили бурю. Теперь Сарма — обычная планета с самой обычной атмосферой, а скоро останется без атмосферы, потому что отключилось и сдерживающее её силовое поле. Ксеноархеологи уже высадились на планету, составляют списки находок и бурно выражают своё восхищение.

— Чем? — шепнул Рик.

— Ах да, вы же не знаете. Вы были правы, когда говорили, что инопланетяне защитили свой склад. Только это был не склад материалов, это был склад готовой продукции. Планета оказалась полой внутри, большим пузырём с тысячекилометровыми стенками, потому вас и не расплющило тяготением. Хитроумная система каналов с радиоактивными веществами в тысячекилометровых стенках пузыря обеспечивает вулканизм. А внутри центральной полости размещены сотни законсервированных космических кораблей, тысячи образцов разных устройств, саморепродуцирующиеся заводы по изготовлению всего, чего только можно, мы ещё сами точно не понимаем, чего именно, и миллиарды ячеек памяти с описанием новых технологий. Радиоактивные материалы, в изобилии высыпаемые на эту планету звездой, были всего лишь источником питания для системы защиты всего этого сокровища. Вы теперь герой, взломавший самый крупный источник новых технологий для человечества на ближайшие века; в свете чего даже обвинения в угоне челнока и повреждении одной из его посадочных опор с вас сняты, а избитый вами при помощи привинченного к полу стола Джастин и без того не собирался подавать против вас заявление.

— Хорошо.

— Моё мнение по этому поводу вы, надеюсь, понимаете, но победителей не судят.

— Я не об этом. Хорошо, что я отключил ветрогенераторы.

— Ну, технически говоря, вы не генераторы отключили, вы нас убить попытались. И не надо хлопать на меня глазами, вы запустили процесс автоматического уничтожения любых целей на планетарной орбите. Поверьте, когда мы тут на орбитальной станции сообразили, что на нас наводится генератор высокоэнергетических частиц размером с континент, мы пережили несколько неприятных минут.

— Но ветродуи...

— Ветродуи погасили ветер только для того, чтобы атмосфера не искажала выстрел.

— Так выстрела не было?

— Не было, — подтвердил Астон. — Занятно. Помните, когда вы только встали на ноги в том центре управления, вы бросили в воздух несколько кошачьих шерстинок.

Не имея сил ответить голосом, Рик медленно моргнул.

— Из-за обычных на этой богатой вулканами планете землетрясений обшивка пульта управления огнём разошлась, образовалась щель шириной в четыре дюйма, и несколько шерстинок проникло внутрь. Одна из них непостижимым образом забилась под оружейную консоль и замкнула контакт. В результате всю защитную электронику выбило коротким замыканием, вместе с дублирующими системами. Генератор продолжал пытаться выстрелить, пока мы его не отключили, но так и не смог, — из-за забившейся между листами мембраны шерстинки.

— Эта кошачья шерсть — она всюду пролезет, — благоговейно прошептал физик.

Тёрнер помолчал, давая Рику время помолиться про себя.

— Скажите, как вы узнали, что нужно нажимать именно эту кнопку, — пробурчал он. — Мы пока что не нашли отдельного выключателя ветрогенераторов; судя по всему, вы обнаружили единственный способ отключить их. Как вам это удалось.

Рик хотел ответить, но не смог, он был слишком слаб. Поэтому он просто улыбнулся, закрывая глаза. В самом деле, как можно было ошибиться? На этой кнопке — единственной из всех — была с потрясающей, фотографической точностью нарисована бегущая против ветра кошка.

Послесловие

Сарма — самый сильный ветер Байкала, дует в основном осенью и зимой. Холодный фронт, идущий с северо-запада, упирается в горную гряду Приморского хребта и вынужден протискиваться сквозь сужающуюся долину реки Сармы, которая, таким образом, становится природной аэродинамической трубой. В результате у побережья Байкала скорость ветра достигает 60 метров в секунду (216 километров в час). Ветер вырывает с корнем деревья, переворачивает суда, срывает крыши с домов и сбрасывает домашний скот в море. Ветер настолько силён, что разрывает облака, и они приобретают вид длинных серебристых полос, как при замедленной съёмке.

Небо во время сармы выглядит примерно вот так:

Фото Алексея Трофимова, сняты на Байкале. Размещены со специально сниженным качеством, разрешены автором к публикации на условиях доброкачественного / некоммерческого использования; сайт автора — http://trofimov-photo.com.

[1] Устройство, регистрирующее ионизирующее излучение (гамма-лучи) при помощи вспышек света. Количество выделяемого света прямо пропорционально поглощённой энергии, поэтому по яркости и спектру вспышек можно судить об интенсивности лучей разных частот. Внутренности счётчика обычно представляют собой искусственно выращенный кристалл и фотоэлемент для записи вспышек, то есть в счётчике просто нечему ломаться; своей фразой Билл объяснил всем, разбирающимся в физике, что ему совершенно нечего делать.

1234

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓